Девушка смолкла, видимо, решила, что она излишне много повествует о глубокой древности и обычаях предков.
– Ты рассказывала такие интересные истории, о которых мы и подозревать не могли, – воспользовался паузой Мак-Лин. – Наверняка ты знаешь об этом чудесном порошке немного больше. Пожалуйста, скажи о нём подробнее.
Оба друга некоторое время весьма убедительно просили индианку выдать им секрет. Девушка стойко держалась, противясь натиску излишне любопытных молодых людей, однако женщины не в состоянии претендовать на истинное мужество.
– Ладно уж, – махнула рукой Марисана. – Но никому не проговоритесь об этом, не выдавайте меня. Индейцы собирают длинные бобы одного растения, ломают их на куски, заливают водой и оставляют бродить. Когда размягчившиеся зёрна начинают чернеть, их месят как тесто, добавляют к ним маниоковой муки и извести. Её получают из раковин сулейниц. Кладут всю массу на решётку из твёрдого дерева и ставят на очень сильный огонь. Затвердевшее тесто принимает форму небольших пирогов. Перед употреблением их растирают в мелкий порошок.
Индианка снова замолчала на некоторое время.
– Непременное условие, – продолжила она тут же. – На празднике вы должны быть одеты и раскрашены татуировкой, как индейцы, послаблений никаких
никому не будет.
Джиллан и Мак-Лин согласились с такими требованиями, нетерпеливо ожидая наступления момента, когда они сумеют оправдать доверие дочери вождя.
XVII
С раннего утра вся деревня находилась в радостном возбуждении. Индейцы, могло бы показаться, ходили друг другу в гости, однако почему-то быстро покидали гостеприимные жилища.
– Секрет лишь визуальный. На самом деле всё довольно жизненно: люди сами не могут украсить лицо узорами и тонким рисунком.
Разъяснение Марисаны поначалу показалось Дункану странным, но после он понял, что у индейцев попросту нет зеркал. А может, это и к лучшему: лишняя минута общения с людьми намного полезнее упрямого разглядывания своего лица. Сёстры пришли в хижину к друзьям, чтобы подготовить их к празднику. Молодым мужчинам пришлось ещё раз отринуть предрассудки и чопорность цивилизованного человека и принять требования самых прекрасных представительниц первобытного общества. Девушки выкрасили обнажённые тела двух друзей красящим крахмалом плода биксы. Затем довольно искусно нанесли индейскую раскраску. Она весьма напоминала настоящую татуировку. Посмотрев со всех сторон на разрисованных европейцев, индианки пришли в действительный восторг от своей работы.
– Если бы не ваши светлые волосы, никто бы не отличил вас от коренных жителей сельвы.
Ближе к полудню на самой широкой площади селения горел большой костёр, куда индейцы подбрасывали какие-то ветки, от которых при сгорании распространялся дивный аромат. Рядом с огнём на двух очень лёгких подпорках установили Большой Барабан. Он представлял собою полый деревянный цилиндр длиной в четыре фута и толщиной в восемнадцать дюймов[14]. Возле него стояли шаман Каимато и молодой индеец.
– У меня было несколько иное мнение о размерах этого предмета.
И Джиллан кивком головы показал на барабан.
– Очевидно, у индейцев нет понятия «священный», – предположил Мак-Лин, – поэтому они называют его «Большой».
Несколько позже в разговоре с Марисаной эти слова подтвердились.
Каимато вдруг взмахнул длинными кусками дерева гануро, которые заменяли палки, и над лесом понеслось тягучее гудение. Причём, оно слышалось в разной тональности. Только теперь шотландец увидел, как помощник шамана перебирал руками по барабану. Видимо, там имелись отверстия, с помощью которых можно было разнообразить звуки.Затем видевшие всё это, наблюдали такую картину. Индейцы подходили к Макапу, перед которым на некоем подобии плоской тарелки шириной в пять – шесть дюймов насыпали тёмный порошок. Вождь подавал каждому подходившему тарелку с ручками. Индеец принимал порошок правой рукой и втягивал его носом через вилкообразную птичью кость, оба конца которой вставлялись в ноздри. Похоже, что это была пяточная кость какой-то крупной голенастой птицы. «Ниопо» действовал буквально на глазах. Даже от самой маленькой дозы люди приходили в сильное возбуждение. Один испанский монах, отец Гумилья, говорил, что «дьявольский порошок, полученный из древесного табака, опьяняет индейцев через ноздри, на несколько часов лишает их разума и делает неистовыми во время битвы»[15].
Вскорости притихшая на некоторое время ритмика барабана усилилась. Теперь к ней добавились ботуто, то есть трубы из обожжённой глины длиной в три – четыре фута с полыми шаровидными утолщениями в нескольких местах. Ушедшего шамана заменил его помощник, а к тому присоединились два ритмических музыканта. И, скорее всего, они тоже вдыхали табак. А те, кто сделал это наверняка, уже плясали вокруг костра, выкрикивая то ли угрозы, то ли боевые призывы, а может, просто благодарность духам или индейским богам. Каимато наблюдал за тем, чтобы только взрослые люди племени употребляли наркотик, а Макапу следил за выносом в больших ёмкостях пальмового вина и алкогольных напитков из маниоки и маиса. В последний момент вождь отказался от мысли испытать европейцев наркотическим порошком, испугавшись их неопытности. Марисана убедила отца, когда сказала ему, будто пришельцы могут даже погибнуть, ибо они не привыкли к «ниопо», подобно индейцам. Макапу согласился с доводами дочери, однако поставил условием обязательно пить крепкие напитки, а после испытать всех в Храме Откровения.
– Нужно во что бы то ни стало выведать планы и замыслы европейцев. Пусть не думают, будто они умнее и хитрее нас.
Главный вождь иногда самолично наливал гостям хмельную жидкость и посматривал, чтобы она обязательно исчезала из подаваемых чашек. Более всех усердствовал Антонио Мистраль, который пил всё подряд. Роберт Джиллан не смешивал одно с другим, однако тоже был навеселе. Мак-Лин только пригублял своё питьё, а для видимой честности выливал остальное в кусты. Марисана это видела, но помалкивала; ей весьма импонировал такой обман. И спроси у неё сторонний или кто из близких, зачем ей это, девушка не смогла
