И без того большие голубые глаза Алмазной стали ещё больше.
— Что случилось? С чего ты это взяла?— проговорила она.
— Нет, я просто вспомнила, как Изумрудную чуть не вытащили рыбаки и не убили...
— Ты что?! Когда?
Коралловая хотела что-то ответить, но не выдержала и прыснула со смеху.
Алмазная возмутилась:
— Зачем ты глупости говоришь? Перестань пугать Жемчужную!
Коралловая начала хохотать и я поняла, что она просто разыграла меня.
— Ой, как я вас обеих провела!— воскликнула она, ударив хвостом по воде и кувыркнувшись от удовольствия.
Алмазная покрутила пальцем у виска и сказала мне:
— Не обижайся, с ней бывает... Она у нас такая..., гм..., весёлая... А на самом деле у нас здесь тихо и спокойно. Все, кто теряются, обычно быстро потом находятся. В реке нам нечего бояться, и даже, если бы кого-то действительно вытащили рыбаки, то они сами бы нас испугались.
Я успокоилась. На Коралловую мы с Алмазной не стали обижаться, а поплыли дальше втроём. Они всё время шутили, говорили что-то смешное, и хоть я не всё понимала, мне было интересно и весело с ними. (Янтарную мы, тем не менее, так и не нашли.)
День уже клонился к вечеру. Солнце разбросало по воде красные блики, и светлые волосы русалок стали розовыми. Нам это очень понравилось. Коралловая, Изумрудная, Рубиновая, Самоцветная и другие с более тёмными волосами с лёгкой завистью смотрели на нас. А у одной русалки рыжие волосы в лучах солнца вообще показались красными. (Я потом узнала, что её зовут Медная.) Всем было удивительно хорошо и легко. Кто-то предложил всплыть на поверхность, посмотреть на закат, и мы все, оттолкнувшись хвостом от дна, стремительно поднялись вверх...
Там было так здорово, что у меня просто дух захватило! Казалось, что солнце садится прямо в нашу речку, его оранжевый диск уже наполовину скрылся. Лес был укрыт предвечерним сумраком. Все деревья казались сказочными и таинственными в полумраке. Камыши тихо и загадочно шелестели от ветра...
Вдруг послышались чьи-то шаги. Мы испугались и нырнули назад, на дно. Я нечаянно задела камень и... он вдруг исчез в камышах, издав странный звук, как будто кто-то ойкнул. Я удивилась, раздвинула камыши и увидела глубокую яму.
— Эй! Кто-нибудь!— донеслось оттуда.— Вытащите меня, пожалуйста!
На шум приплыли другие русалки.
— Янтарная, это ты там кричишь?— спросила Самоцветная.
— Да! Девочки, помогите мне! Я в чем-то тут запуталась и не могу выплыть.
Коралловая и Самоцветная нырнули в яму. Прошло несколько минут, и они появились с черноглазой русалочкой с длинными золотистыми волосами. Позже я узнала, что Янтарная младше всех нас. Нам кому— десять, кому— двенадцать, кому— четырнадцать лет, а ей всего восемь.
— Как хорошо, что вы меня нашли! А то я уже давно сижу там, в темноте, мне так страшно было! Тут ещё какой-то камень чуть на голову не свалился,— жалобно проговорила она.
— Ну, сейчас Водяной тебе задаст!— сказала, ухмыляясь, Рубиновая.
— За что? Я же ни в чём не виновата!
— Не могу никак понять, откуда взялась яма, ведь совсем недавно я здесь искала камешки, и её ещё не было,— сказала Серебряная.
Пока мы плыли назад, мы это обдумывали. Водяной, наверное, вырыл яму для нас. Что-то вроде второго омута. Но так как эта яма находится в стороне от обжитых мест, то Водяной, небось, про неё и забыл.
Золотая подала хорошую идею:
— Посадить бы Водяного в эту яму, посидел бы, поголодал. Вот было бы здорово!
Когда мы подплыли, Дедушка Водяной, восседая на своём песчаном холме, что-то писал в Дневнике русалок. Мы остановились чуть поодаль, а Янтарную подтолкнули вперед.
— Ну-у,— значительно произнес Водяной,— за аиром плавала?
Янтарная стала рассказывать ему, что с ней случилось, но Водяной ей не поверил. Он решил, что она просто отлынивала от работы. Когда дело дошло до ямы, он так рявкнул: "Перестань врать!", что бедная девочка заплакала. Мы попытались ей помочь, но он закричал:
— Ах, и вы туда же! Ерша вам в глотку! Вы все остаётесь без ужина. Защитницы нашлись!
— Позвольте поесть хотя бы Янтарной, она ведь и не обедала!— попросила Алмазная.
— Меня это не касается!— отрезал Водяной,— а Алмазная остаётся и без завтрака. Кто хочет ещё что-нибудь сказать?
Ну, Дедушка Водяной, это уже слишком! Как я на него разозлилась! Мы на него работаем, а он только орёт на нас и даже не даёт нам поесть! Все русалки сосредоточенно рассматривали песок, но было видно, что они с трудом сдерживают возмущение. Водяной с ухмылкой наблюдал за нами.
— Убирайтесь отсюда,— наконец сказал он, вдоволь поиздевавшись.
Голод уже давал о себе знать. Решение посадить Водяного в яму, чтобы он в неё поверил, стало твердым, как камень. Оставалось подождать удобного случая.
Русалки сидели на своих тростниковых лежанках и расчёсывали волосы. Всем было очень хорошо и очень весело, только вот есть очень хотелось. Но это не страшно. Это можно перетерпеть. Зато как Водяной будет нас упрашивать, нет— умолять, чтобы мы выпустили его из ямы! Вот когда мы отыграемся!.. Правда, для нас вряд ли это пройдет даром... Водяной, наверняка, нас потом загонит в эту яму. Но, ничего, ради великого дела можно немного и пострадать. Мы его умолять не будем, мы будем гордо молчать, и этим подпортим ему удовольствие!
Когда мы немного успокоились и могли думать и говорить о чем-нибудь другом, Алмазная спросила, помню ли я, что было со мной до того, как я стала русалкой. Как ни странно, но я даже не задумывалась, было ли что-то раньше или нет.
— Ничего странного,— вздохнула она,— я тоже ничего не помню. Это Водяной постарался. Когда к нему притаскивают утонувшую девушку (будущую русалку), он долго колдует над ней, чтобы у неё вместо ног появился хвост, и чтобы она забыла всё своё прошлое. Но если ему попадаются более стойкие, с сильной волей, он не может полностью стереть им память. Из нашей компании, например, Серебряная помнит, как опрокинулась лодка, когда она каталась.
Я попыталась вспомнить, как я попала в речку и где я жила раньше. Но, к моему большому удивлению, мне это не удалось. Я абсолютно ничего не помнила, как будто вчера только родилась.
Ночью меня разбудила Коралловая. Она и Алмазная решили поплыть к Водяному и как-нибудь ему напакостить. Не захочу ли я им помочь? Я, разумеется, согласилась, и мы бесшумно выскользнули из Русалочьей и вплыли в его спальню. Водяной храпел громко, даже разговаривал во сне. Мы осторожно подкрались к нему поближе.
— Ух, проклятые! Ерша вам в глотку!— вдруг выругался он.
Мы так и замерли. У меня чуть сердце не выскочило от
