мисок с закуской – хлебом, солёными огурцами, салом и кислою капустой. Помимо упомянутых четырёх душ, более в трактире нет ни дыхания.

            - Ну-с, добавить стаканчик-другой, и пора баиньки, - зевает урядник.

            - Закурить охота, - басит староста, тяня шуйцу. – Не дашь ли табачку, Кузьмич?

            - Табак-то у меня больно едкий.

            - Это нам нынче без разницы.

            Сворачивают по цигарке, закуривают, обороняя от огнива персты; дым расползается по трактиру и достигает ноздрей трактирщика, каковой тут же начинает чихать:

            - И-и-и… Чхи!

            Урядник вздрогивает и гундосит:

            - Ух ты, бычье вымя, напугал как! Будь здоров, братец, штоб ты сдох!

            - Благодарствую покорно… И-и-и… Чхи!

            - Хорош чихать, забодай тебя комар! – вопит староста.

            - Виноват-с… Табачище сатанинский… И-и-и… Чхи!

            - Чего там ты бормочешь?! Какой такой сатанинский?

            - Нет, я ничего-с… И-и-и… Чхи! Табачок у вас, говорю, добрый, ядрёный…

            - Это у тебя, братец, нос слабый, - хрипит староста.

            - Хороший табачок, не хуже всяких, - обижается урядник. – Глянь-ка вон на своего кота: дышит, подлец, и не морщится.

            - Знамо, не морщится, - возражает трактирщик. – Дрыхнет, хороняка, оттого и не морщится… И-и-и… Чхи!

            - А давай-ка, Кузьмич, кота испробуем! – вдруг заявляет староста.

            - Как так – испробуем? – пугается урядник.

            - Ну, это… Вдуем ему дыму в ноздри. Поглядим, станет ли чихать.

            - Вон ты что! А я-то испужался, думал, ты кота сожрать хочешь. Дыму в ноздри – это можно.

            Подходят к коту, затягиваются из цигарок и дуют дымом ему в нос. Кот в ужасе просыпается и начинает чихать.

            - Чхи-чхи-чхи… Мя-а-ау!

            - Что я говорил-с? – торжествует трактирщик. – И-и-и… Чхи!

            - Будь здоров! Брысь под лавку! – одновременно вопят староста и урядник.

            - В каком таком смысле – под лавку-с? – недоумевает трактирщик.

            - Ты – будь здоров, а кот – брысь под лавку. Выпьем, что ль, ещё водочки? Да по кружечке пивца? Эй, братец, тащи пиво, да скорей, а то по затылку схлопочешь!

            Трактирщик в испуге исчезает. Староста и урядник сызнова пускают струи табачного дыму коту в нос. Тот морщится, чихает, но не уходит. После каждого чиха пьяницы начинают топать ногами и драть глотки:

            - Брысь под лавку!

            - Зараза!

            - Подлец!

            - Каналья!

            Коту делается дурно; он издает странные звуки:

            - Чхи-чхи-чхи… Мя-а-ау! Хр-р-р… Хр-р-р… Чхи! Мяу! Пр-р-р…

            - Ну что, плохо, поганец этакий? – ядовито вопрошает урядник. – То-то же, крысоедина!

            Котище валится на бок, вытягивается и издыхает. Удовлетворённые пьянчуги чувствуют гордость; их речь становится вычурной до отвращения.

            - Потап Кузьмич, не будете ли вы так любезны… Скажите аф-фи-циянту, дабы возник пред нашими очами!

            - Извольте-с. Аф-фи-циянт! Па-апрашу! Апслужите клээнтов!

            Появляется трактирщик. Пьяные набирают полные груди табачного дыму и внезапно с двух сторон дуют ему в ноздри. Нечисто выдохнув, несчастный испускает дух и падает, бия челом о пол. Сцену окутывает завеса таинственности.

            Спустя десять лет происходит заключительное действие нашей драмы. Виден тот свет; врата ада отворяются без скрыпу. К ним подходят староста и урядник. Оба нетрезвы.

            - И-и-и… И што, мы сдохли, штоб мы сдохли?!

            - Вестимо… Как его? Зело борзо.

            - И што?

            - Ништо… Вона, какие-то остолопы прутся.

            - Поди, апостолы?

            - Сам ты апостол, рыло пьяное! Это ж черти шагают! Ать, понимаешь, два, ать-два!

            - Молчи!

            К старосте и уряднику подходят шестеро мертвецов: старик, старуха, Гришка Козявка, трактирщик, старикова кошка и трактирный кот.

            - А, вот и вы, наконец! Будьте здоровы, чтоб вы сдохли!

            - Да мы уж сдохли! Капут… Это, как оно…

            Мертвецы тащат пьяниц в ад, крича хором: «Будет ужо вам!» Завеса таинственности опускается окончательно.

СКАЗКИ ДЛЯ УМНЫХ

 Сказка 1

КУРОЧКА РЯБА

(Русский Народный Апокалипсис)

В мировой литературе мы часто сталкиваемся с предсказаниями конца света; достаточно вспомнить Библию и Армагеддон. Даже канувшая в небытие белая братия во главе с весьма сомнительными Марией Деви и Юоанном Свами – и та предсказывала нам ежегодный конец света. Русский же народ – хоть это и самая непредсказуемая популяция – просто не мог не предсказывать; не умеет он проходить молча мимо таких важных проблем человечества. В результате долгих поисков ответа на вопрос об окончании жизни на Земле все мыслимые и немыслимые предсказания русских пророков вылились в аллегорическое литературное произведение – сказку о Курочке Рябе.

Внимательно вникая в повествование, мы обнаруживаем множество неопровержимых доказательств того, что рассматриваемая нами сказка есть не что иное, как русская народная версия апокалипсиса. Например, яйцо в сказке выступает символом нашей планеты. Аналогии мы можем найти во многих древних культурах и религиях, ведь процесс снесения Курочкой яичка вполне соответствует рождению древнегреческой богини Геи, а также созданию богом Земли из хаоса, о чём нам рассказывает Библия. И вот что интересно: вначале Курочка снесла простое яичко, олицетворяющее нашу планету сегодня, а затем, после гибели простого яичка, народу было обещано золотое – иными словами, воскресение и вечный рай.

Огромного внимания заслуживает цитата: «Дед бил, бил – не разбил; бабка била, била – не разбила…». Здесь мы ясно чувствуем предсказание Первой и Второй Мировых Войн, в огне которых наша планета сильно пострадала, но всё же осталась цела. А затем: «Мышка бежала, хвостиком махнула – яичко упало и разбилось». Не есть ли это предупреждение о возможности Третьей – и последней – Мировой Войны и апокалипсиса как её последствия? Как видно из другого русского народного шедевра – сказки о Репке – Мышка в сознании нашего народа пребывает представителем люмпен-пролетариата, который во время мировых свершений спит, появляясь на людях только к шапочному разбору, а затем забирает себе все лавры, коими бывает осыпан великий подвиг. Образ Мышки – это и образ дурака, поставившего сапоги на пульт управления ядерными ракетами в одном из наших современных анекдотов. Не думаем, что аналогия, проведённая нами между упомянутыми сапогами и хвостом Мышки из сказки о Рябе, страдает нелогичностью, ибо и первое и второе есть своеобразные рычаги управления смертоносной силой. Заметим кстати, что в русском фольклоре существует и шутливая поговорка: «Сапоги дорогу знают!», в которой сапоги явно являются рулём; руль же – пусть он не рычаг, а колесо управления – всегда остаётся направляющим, зачастую мотивирующим инструментом. И ещё мы знаем, что в каждой шутке есть доля истины… Ф-фу!!!

Итак, объединив все наши умозаключения в единую теорию, мы придём к тому, что Третья Мировая Война и, следовательно, конец света (коли таковые, не

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату