Великий фэнтэзи и его друзья
Общество неудачников
По ночам в ноябре дул холодный, пронизывающий ветер. Но на кухне было светло и тепло. И именно по ночам, немолодой уже, сорокалетний мужчина вылезал из-под одеяла, проходил на кухню, включал свет, садился за стол, и, разложив на нем ворох исписанных мелким почерком листов, задумчиво смотрел в окно. В это время он чувствовал, что готов что-то творить, а может быть, написать шедевр, которым будут восторгаться многие поколения людей. Но что могло волновать людей в этот полночный час? Многие из них спали, прижавшись к своим теплым женам или любовницам, некоторые пили до утра или резались в карты. И только он, Великий фэнтэзи, как называл его философ, не спал, а творил.
Иногда он засыпал за кухонным столом, обдумывая неоконченную фразу. Он любил эти ночи с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. Можно было писать сколько угодно. Никто его в это время ни трогал и не теребил. Как же ему хотелось написать крупное, значимое произведение и утереть всем нос! И знакомым, которые потешались над его увлечением, и жене, которая презирала его за то, что он не умел зарабатывать денег и занимался никому не нужной писаниной. Даже дети, его родные, кровные дети, которых он очень любил, глядя на людей, которые свысока смотрели на его увлечения литературой, не питали к нему ни чувства любви, ни даже чувства уважения. Да, если бы он был известным писателем все, конечно, было бы по-другому. Появились бы и деньги, и уважение и любовь. А кому, скажите, нужен бедный писатель? Никому. За богатую фантазию и талант не купить колбасы, не оплатить счет за электричество. И все же, несмотря на житейские невзгоды, Великий фэнтэзи продолжал писать и выдумывать свои миры, где он, без сомнения, хотел бы поселиться. Планета земля была не самым гостеприимным местом в воображаемой Вселенной. Мир воображаемый сильно отличался от реальности. На работе его называли Сашей или Шуриком и реже (когда начальство сердилось) Белкиным. Оператором проявочной машины он был неважным, хотя и довольно опытным. Опыт иногда выручал его, но думал Белкин не о своей работе, которая была довольно рутинной, а о сюжетах, неожиданных литературных ходах, которые должны были понравиться читателям.
На своей работе он получал сущие гроши, на которые можно было протянуть как-то полмесяца. Но жена и дети на такой аскетический образ жизни были не согласны. Нет, он пытался искать новую работу, но все его попытки сводились к тому, что он обзванивал фирмы, и спрашивал, сколько ему заплатят, и что нужно для этого делать. Но Белкина в одних случаях устраивала работа, но не устраивала зарплата, а в других случаях, устраивала зарплата, но не устраивала работа. Но жене он говорил, что интенсивно ищет новую работу. Александр очень боялся, что потеряет эти субботние и воскресные ночные часы. На многих предприятиях теперь работали и в выходные. А когда же тогда было творить? По вечерам, после работы дети галдели так, что не хватало никаких сил и терпения писать. Мысли путались в голове, и в результате получалось не произведение, прочно сшитое и связанное, а набор отдельных взятых предложений. Оставались только ночные часы, целиком отданные творчеству. Проблем с деньгами, жилплощадью и более мелких неприятностей хватало с избытком. Только радость была нечастой гостьей. Не было в обыденной жизни ощущения полета, не было любви и благородных чувств. Все поглотила ненасытная рыбина, которая называлась реальностью. Александр Белкин внешне был маленьким, невзрачным человеком, склонным к полноте. Таких людей в России несколько миллионов. Но когда он превращался в Великого фэнтэзи, Александр внешне и внутренне преображался. Литературный труд делал его привлекательным, обаятельным и красивым и не было в эти минуты и часы творчества человека счастливее его. В жизни Александра Белкина кроме литературного творчества была еще одна радость. Он любил, когда к нему приходили друзья. Выпивали они умеренно, а больше разговаривали о смысле жизни. Это была поистине неисчерпаемая тема. Один из его друзей, по прозвищу философ во время таких бесед закатывал глаза, клал ладонь руки под небритый подбородок, а на его лице появлялось мечтательное выражение.
Ты знаешь, Саша, - говорил философ, покусывая зубами трубку, которую еще не успел закурить, - изменить сознание людей будет очень непросто. А может быть, это даже невозможно. Проклятый культ денег, который теперь насаждают в своих странах правительства земли, приведет человечество к большой катастрофе. Философ подносил к трубке зажженную спичку и по кухне распространялся ароматный дым. Великий фэнтэзи тоже хотел приобрести себе трубку и раскуривать ее в часы вдохновения. Слова философа, который был старше и мудрее Великого фэнтэзи не вселяли никаких надежд, а рвали нежную душу Белкина на части. Но писатель чувствовал, что должен быть хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Сознание людей, по его убеждению, должна была изменить литература. Философ не соглашался с Великим фэнтэзи, но и не разубеждал его, потому что был философом.
Житейские проблемы или как трудно быть писателем
Великий фэнтэзи только что побрился, подстриг усы и пребывал в прекрасном расположении духа в это раннее воскресное утро. Накануне он закончил очередную главу своего творения и был этим очень доволен. Такие дни выдавались нечасто. Большинство дней он проводил в грусти и унынии. Издатели, словно сговорившись между собой, никак не хотели издавать его творения. В это воскресное утро он с нетерпением ожидал Друга, который обещал зайти. Друг у него было с большой буквы (это не ошибка и не опечатка), хотя по внешнему виду трудно было представить, что этот обычный худенький человек (Белкин, по сравнению с ним, выглядел гигантом) сорока девяти лет от роду обладал огромной душой и нежным сердцем. Великий фэнтэзи из всех его положительных качеств больше всего ценил доброту. Но, в последнее время, Друг тоже начал хандрить. Недостаток этих проклятых денег (из-за которых по утверждению философа человечество погибнет) сказывался и на нем. Другу необходимо было поставить детей на ноги, а без высшего образования это не получалось. А за институт, как известно, приходилось платить немалые деньги. Великий фэнтэзи даже немножко завидовал Другу, задавая себе один и тот же вопрос: «Как же ему удается выкручиваться?» Сам Великий фэнтэзи этого не умел. Он многого не умел, отдавая все свое свободное время любимому занятию. И таковым являлось написание рассказов. Но занимательными они были только для него самого, а на других людей навевали скуку. Друг старался щадить его самолюбие, но иногда, а особенно по понедельникам, когда у него было стабильно
