Месье тихо и скрипуче рассмеялся.
- О нет, девочка!.. Я слишком эгоистичен, чтобы так поступить!
Надушенными кончиками пальцев он легонько оттолкнул меня и произнёс с нежностью:
- Не трави свою душу, любимая! О прошлом нужно забыть. Забыть навсегда. Через две недели у тебя начнётся новая жизнь! И не нужно плакать, это оставляет следы на твоём очаровательном личике! Посмотри, что я привёз тебе из Парижа!
На моей ладони оказалось рубиновое ожерелье.
Оно было таким изысканным и роскошным, что у меня невольно замерло дыхание.
- Это чтобы ты не забывала, как я люблю тебя!
В его глазах отразилась горечь.
- Спасибо, Рене, - ответила я, чувствуя какие-то странные угрызения совести.
- Наденешь сейчас?
- Нет… - я положила ожерелье в карман платья, – лучше к твоему возвращению…
Он взглянул на часы и нахмурился.
- Мне пора, Мари! Не скучай без меня! Через три дня я вернусь.
«Через три дня я вернусь…»
«Через две недели наша свадьба…»
Вытерев слёзы, я кивнула жениху.
- Я буду ждать тебя. Удачи на концерте!..
Он улыбнулся.
- Ну вот, видишь, ты уже не такая дикарка, которую я привёз сюда месяц назад!
Месяц! Уже месяц я томлюсь в его прекрасном пугающем замке, где обычная комната вдруг заполняется водой, а дверь из неё выводит с четвёртого этажа прямо на дорогу… А как этот самый тяжёлый месяц в моей жизни прожили мама, тётя Клаша, Вадим?.. Как дела в филармонии? Кто теперь вместо меня?..
Я почувствовала, что что-то заболело внутри. Наверно, это терзалась и билась в клетке груди моя измученная душа.
Хлопнула дверь. Маэстро вышел из столовой. Снаружи раздались его резкие приказания.
Я села на стул и посмотрела в глубину чашечки с кофе. Она была черна и беспросветна.
С каждым днём становится всё труднее и труднее…
Механически я взяла из вазы банан и начала очищать его от кожуры.
- Хозяин! – раздался грубый голос, и на пороге столовой появился Аурунтам.
С чемоданчиком в руке.
От неожиданности мурашки пробежали по моему телу.
- Месье Рене ушёл к слугам… - пролепетала я. Аурунтам неприятно сощурил маленькие глазки. Он немного помедлил в дверях, затем, не сказав ни слова, развернулся и вышел.
Подобрав подол платья, я поспешила за ним.
В коридоре я столкнулась с Ксавье, безразлично жующим что-то.
- Вы так испуганы, мадемуазель… - промямлил он.
- Я… я хочу проводить Рене… - сообщила я, косясь краем глаза в сторону удаляющегося импресарио.
- Ага! – беззаботно ответил секретарь и, повернувшись ко мне худым задом, уставился на картину, изображающую полуголую женщину в венке из алых маков.
Откуда ни возьмись, передо мной возникла Таналь.
- Господин в гримёрной.
- Один? – спросила я спокойно, придерживая пульсирующее сердце.
- К нему пошёл господин Аурунтам.
Я кивнула и не спеша проследовала в конец коридора, где находилась гримёрная.
- Мишель! – раздался недовольный голос маэстро. – Пошевеливайся! Я могу опоздать к самолёту!..
Неприятный шёпот и смех Аурунтама.
Я покосилась на левую половину замка, где жили слуги. Сейчас Мишель понесёт ему поднос с баночками и кисточками… А что, если ей поскользнуться и рассыпать их?..
Идея показалась мне удачной. Оглянувшись, чтобы убедиться, что меня никто не заметил, я нагнулась и положила в тёмном переходе, прямо на пути Мишели, скользкую шкурку от банана.
И тут же из-за угла появилась она – в белых ботиночках, накрахмаленном фартуке и с неизменным каменным выражением лица.
Трепеща от волнения, я нырнула в проём между дверями.
- Ах!.. – в следующее мгновение случилось то, на что я рассчитывала. Мишель растянулась на полу, а баночки и тюбики раскатились по полу.
Из гримёрной выкатился Аурунтам, а следом за ним вышел мой плечистый жених. Они поспешили по коридору, вспоминая всех чертей.
Не теряя ни секунды, я проскользнула в комнату.
- Что случилось? – послышался обеспокоенный голос Рене. – Аурунтам, помоги! Собери эти банки, чёрт возьми! Я опаздываю!..
Какая удача!..
Чемоданчик лежал на стуле у зеркала и был открыт!..
Я сразу увидела то, что искала.
В специальном углублении сверкал стальной предмет, похожий на пинцет.
Руки мои задрожали, мысли поскакали, как резвые зайцы.
«Так… Краешек губ, бровь и запястье…»
Из коридора донеслись приближающиеся шаги.
Я поспешно выхватила пинцет и кольнула им в край нижней губы. Рука тряслась как под током.
Шаги раздались совсем близко.
Не успею…
Судорожно сунув пинцет на место, я бросилась в противоположный конец комнаты и втиснулась в пыльный шкафчик с фраками.
- Ужас… - прозвучало почти над ухом, едва я успела прикрыть хлипкую дверцу. – Моя пудра рассыпана! Как я появлюсь на людях в таком виде?..
- Позвольте, господин… - это заискивает Мишель, пытаясь загладить оплошность.
- Господин! Машина подана! – отчётливый голос дворецкого Альберта.
- Убери всё, Мишель. Аурунтам! Нам пора!
Зашаркали шаги, скрипнула дверь, охнула Мишель…
Через пять минут шум стих, и я выбралась из шкафа.
В комнате всё было на своих местах, и только чемоданчик Аурунтама исчез вместе с ним.
Глава девятнадцатая
Я замужем.
Ещё совсем недавно эти слова казались мне волшебной музыкой. Я то и дело доставала из шкафа свадебное платье, мерила тонкое, нежное кольцо и шептала «я замужем», «я замужем», представляя, как гордо и счастливо буду говорить об этом после свадьбы с Вадимом…
И вот теперь я замужем, и безымянный палец моей правой руки сжимает и сдавливает кольцо – тяжёлое, весом граммов в двадцать, из красного золота, с крупным чёрным бриллиантом.
Я замужем уже пять месяцев.
Незаметно пролетела зима, и наступил апрель – звонкий, нежный месяц. Но здесь, в замке, он не был звонким – он был таким же унылым и не принёс мне ни облегчения, ни радости.
Помню, как после истории с пинцетом, полная надежды и волнения, я подбежала к огромному зеркалу в бальном зале…
И помню, как долго стояла возле него, обливаясь слезами. Горло перехлёстывало от рыданий. К моему ужасу, ничего не изменилось!
Из зеркала на меня по-прежнему взирала древняя старуха в лохмотьях. И она тоже обливалась слезами… Горькие капельки текли по её лицу, застревая в глубоких морщинах.
Всё было напрасно. Наверно, я сделала что-то не так. Может быть, нужно было произнести какое-нибудь заклинание. А может, ткнуть во все три части тела сразу. Я же успела коснуться лишь краешка губ… А вероятнее всего, мне вообще это не под силу, и расколдовать меня может только тот, кто заколдовал, или тот, кто обладает не меньшей могущественной силой…
Выплакав, казалось, все слёзы, я в последней отчаянной надежде предприняла несколько попыток вновь попасть в заветный бассейн, ведущий на лесную дорогу, но мне так и не удалось отыскать его, словно кто-то настойчиво прятал его от меня… Каждый раз, открывая дверь, я видела там всё ту же знакомую библиотеку.
А потом была бесконечная апатия, долгое лежание на
