- Я не умею...
- Научат. Там не сложно... главное, желание. Или вот еще... школ много, а учить грамоте некому. Вам за это и платить будут...
...сущие гроши, но все же... и тетушке учить нравилось. Сперва она тоже не больно-то хотела идти, приговаривая, что чему она научить способна? А после втянулась. Почувствовала себя нужной и вовсе не такой уж беспомощной, как самой представлялось...
- Куда это вы собрались? - поинтересовался уже знакомый писарь, выбираясь из кустов. А Лизавета в очередной раз подивилась, во-первых, его вездесущести, а во-вторых, престранной привычке местного люда игнорировать дорожки.
Для них же проложены.
А он кусты ломает. Им, между прочим, неприятно.
- К выходу, - честно ответила Лизавета и новую знакомую под руку взяла. А то еще перепугается, чиновники на обычный люд воздействие оказывают парализующее, что волю, что разум.
- Решили удалиться, окончания конкурса не дожидаясь?
- Решила помочь, - чем-то сей господин, который в серости своей казался еще более унылым, нежели большинство его собратьев по чину, раздражал Лизавету. - Если позволите...
- Позволю, отчего ж не позволить... но вы не в ту сторону идете... - чиновник поправил очочки. - И если уж на то пошло, то вам бы вернуться, барышня... а то ж время...
Он часы вытащил.
Преотменнейшие, подобные Лизавета видела в мастерской, куда батюшкины носила, пытаясь заложить...
...за батюшкины ей предложили пятнадцать рублей, и то сироту жалеючи, а вот подобные этим стоили двести пятьдесят семь. Она точно запомнила.
И откуда у обыкновенного писаря подобное богатство?
Он же по стеклышку пальчиком постучал и ручку скрутил бубликом, предлагая почтенной вдове. А та, помаявшись, ручку приняла, только зарделась слегка.
- Идите, идите, - писарь махнул рукой. - А то опять опоздаете...
А он откуда...
...когда рыжая скрылась за поворотом, Димитрий позволил себе скинуть маску. Не полностью, нет, но спина распрямилась, плечи расправились и дурной пиджачишко затрещал, предупреждая, что не стоит вовсе уж из образа выходить.
- И позволено ли мне будет узнать, что это означает? - осведомился он, глядя на спутницу свою строго. А та лишь отмахнулась: мол, что вы к слабой женщине прицепились.
- Устала я сидеть... тоскливо...
- А если кто узнает? - произнес Димитрий с упреком.
- Кого? Анастасию Павловну? Узнают всенепременно... сын у нее тут служит, она к нему каждый месяц наведывается. В этом вот прихворнула, так не страдать же мальчику без солений...
- Я серьезно...
- Дорогой, неужели полагаешь, что моих сил не хватит на такую малость, как смена обличья? Поверь, даже если встречусь я с мальчиком, он матушку свою во мне признает...
- Морочишь?
- Не без того. Но люди и сами морочиться рады.
Пара добралась до арки из плюща и падуба. Красные ягодки поблескивали в темном глянце листьев, будто кто-то бросил горсть ярких бусин.
- Зачем?
- Хотелось своими глазами взглянуть... знаешь, она восьмая, к кому я подошла...
- И?
- И первая, кто согласился помочь...
- Их больше сотни, - проворчал Димитрий, испытывая не то, чтобы гордость, но всяко чувство странное, несколько непривычное.
- Так и я ведь не одна. Аннушке это тоже показалось забавным, а найти помощниц... здесь любят игры.
В этом Димитрий не сомневался.
- И что теперь?
- Теперь... не знаю. Посмотрим, но... конкурс - на то и конкурс, чтобы были и проигравшие, с кого-то да надо начинать. А ты здесь что делаешь?
- Да... - признаться, что просто прогуливался, было как-то неловко. Дел у него множество превеликое, а он прогуливается, будто бездельник дворцовый. Того и гляди сонеты писать начнет.
А может, и вправду?
В отставку и сонеты...
Луна, глаза, слеза и роза, и что там еще, может, какая мимоза. Очарованье ночи... главное, потренироваться, а там уж стих пойдет. А то навалилось... вот-вот должен был прибыть Кульжицкий, отец покойной, с которым беседа предстояла непростая. Там и Тарушкевич, с ним тоже поговорить следовало, и тягостно, и перепоручить неприятное дело некому...
Стрежницкий опять же, зараза белобрысая... не мог не подставиться... и вот теперь валяется, пытаясь справиться с неизвестною отравой. Лешек, конечно, помог, но и он не всесилен. Что сумел, то сделал, только поздно позвали...
...а промедли еще с четверть часа, так и вовсе пользы не было бы.
Хитрый яд.
Как попал? С отравленною пулей? Иначе и не объяснишь... а звучит, как бред из грошового романчика, до которого прислуга так охоча... но свезло Стрежницкому, иначе и не скажешь... целитель сперва не заметил, а когда уже заметил, то...
...и главное, рыжая там опять отметилась.
[1] Придворная дама, которой дозволялось носить на груди портрет императрицы как знак принадлежности к ее двору.
Глава 22
Глава 22
Лизавета успела до того, как часы в Дворцовой башне пробили полдень. А из беседки появилась Анна Павловна с книжицей в руках.
- Прошу, барышни, - она указала на столы, на которых уже успели навести порядок. - Будьте столь любезны представить нам результат своей работы... не спешите, места хватит всем.
Последнее было произнесено с явною насмешкой.
Лизавета вздохнула.
Спешить?
Куда ей спешить... хотя... она коснулась листа снежноягодника и вздрогнула. Каменный? Вот не бывает такого, чтобы... он был живым, Лизавета чувствовала это распрекрасно, но все же... все же прохладная жесткая поверхность листочков, выточенных из яркой яшмы.
И белый нефрит ягод.
Золото вьюнка, чьи цветы-колокольчики будто бы светились. И заиндивевшая хрупкость хмеля... это было невозможно.
Но было.
И... и что теперь скажут?
Она огляделась. Почти все девушки выставили свои работы, каждую снабдив табличкой, на которой писалось имя. Таблички лежали здесь же, на столах... а вон и местечко свободное, с самого края... и надо поспешить. Каменный или нет, но другой букет составить она не успеет. И Лизавета не без труда подняла вазу, надеясь, что донесет ее до столов, не уронив. Все ж каменные растения весили изрядно.
Не уронила.
Поставила.
Повернула и, не удержавшись, коснулась вьюнка, который на прикосновение отозвался дрожью, и цветы-колокольчики зазвенели. Надо же...
Табличку Лизавета подписала.
Отступила.
- А теперь, - Анна Павловна хлопнула в ладоши, - предлагаю вернуться. Время обеда... а уже после него высокая комиссия беспристрастно...
...тут она определенно смеялась...
- ...оценит результаты вашей... тяжелой работы...
Обед проходил в напряженном молчании, и в отсутствие Авдотьи кусок в горло не лез. Почему-то представлялась она белой, изможденной, утопающей в перинах, укутанной одеялами, но все одно зябнущей. Лизавета старательно гнала прочь вымышленные сии картины, пытаясь переключиться на работу, но выходило не слишком хорошо.
И все вздохнули с явным облегчением, когда обед подошел к концу.
Сад...
Сад был многолюден.
Лизавета и прежде предполагала, что дворец царский скрывает немалое количество народу, но ныне была удивлена и не сказать, чтобы приятно.
Дамы.
Кавалеры.
Фрейлины и гофмейстрины, окружившие женщину столь удивительной красоты, что Лизавета
