Бледная кожа.
Белая.
Белоснежная даже. Подобной белизны Лизавета не встречала ни у мрамора, ни у первого снега. Впрочем, гляделась она не сказать, чтобы неестественной. Золотые волосы, заплетенные в две тяжелые косы, а те связанные друг с другом даже на вид казались непомерно тяжелыми. Но красавица держалась спокойно, будто привыкла к этой тяжести.
Черты лица правильные.
Бледноватые губы.
Зеленые глаза. Каменные... определенно... и пусть говорят, что камень мертв, но этот был более чем живым.
Лизаветино сердце пропустило удар и она поспешно отвела взгляд: нехорошо вот так глазеть на Ее императорское Величество. Прежде Лизавете казалось, что парадные портреты несколько преувеличивают красоту императрицы, а теперь она понимала: преуменьшают.
Безбожно.
Анна Павловна хлопнула в ладоши, и гомон стих, а люди, до того бродившие вдоль стола, казалось, бесцельно, скоренько отступили, освобождая дорогу Ее императорскому Величеству.
Лизавета и сама не поняла, как получилось так, что она с другими девицами оказались по правую руку императрицы, а все прочие придворные - по левую. И оказалось их не так, чтобы много... человек сорок, может, пятьдесят? Главное, что они явно затаились, чего-то ожидая. И это ожидание Лизавете крепко не по нраву пришлось.
Вот не ждала она от придворных ничего хорошего.
Дамы раскрыли веера, пряча улыбочки. Кавалеры отворачивались, изредка обменивались репликами друг с другом и...
...императрица прохаживалась вдоль стола, останавливаясь то перед одним букетом, то перед другим...
- Кто хочет начать? - голос у нее оказался по-девичьи звонким.
А ответом послужила тишина. Впрочем, ненадолго.
- Я, пожалуй, - выступила Аглая Одовецкая. Ныне, одетая в светло-бирюзовое платье, чем-то похожее на гимназический скромный наряд, она смотрелась моложе своих лет.
Простая коса.
Из украшений - камея под горлом.
...а букет она составила довольно простой. Темная ветка падуба, в которой поблескивала пара ягод, тонкие нити аспарагуса и золотистый крыльник, чьи тонкие хрупкие цветы дрожали на невидимом ветру.
- К сожалению, я несколько далека от... того, что называют языком цветов, - Аглая осторожно коснулась острых листьев. - А потому составила букет на свой вкус.
Кто-то хихикнул...
Лизавета повернулась. Так и есть, круглолицая барышня закрылась веером, но глаза ее подозрительно сияли, а склонившийся над ухом кавалер шептал... что-то там шептал. Лизавета покраснела.
- Настойка падуба способна облегчить боли в спине, а смесь аспарагуса и крыльника снимет отек и напряжение в мышцах... правда, я еще не нашла мышанку, без которой настой будет неполным, но в это время года она встречается лишь в березовых рощах...
- Дура, - стоявшая подле Лизаветы девушка произнесла это явно с чувством глубочайшего удовлетворения. - Здесь ей не лечебница...
- Благодарю, - Ее императорское Величество коснулись следующего букета. - Всегда отрадно осознавать, когда что-то делается со смыслом...
...розовая башня, символизирующая великолепие империи рассыпалась, стоило к ней прикоснуться.
- Берясь за работу, следует проверить инструмент, - не выдержала Анна Павловна, когда следом за башней распался лилейный лебедь и огромный торт, сложенный из нескольких видов цветов.
Кто-то разрыдался.
Кто-то не смог скрыть торжествующей усмешки...
...говоря по правде, Лизавета несколько устала. Светило солнце, а зонтов им не предоставили, не предложили стульев. Впрочем, сидеть в присутствии императрицы все одно было неприлично.
Припекало.
Трепетали веера... кто-то что-то говорил, уже не чинясь...
...рассыпалось прахом очередное сооружение из цветов...
Слезы.
Вздохи.
И ощущение, что ноги налились свинцом, а в голове - пустота... и так не бывает, чтобы ни с того, ни с сего усталость вдруг навалилась. Если разобраться, Лизавете случалось куда больше времени проводить на ногах да условиях не самых лучших. И она уставала, но не так... всеобъемлюще?
Она огляделась.
И нахмурилась.
Девицы молчали. Стояли, бледны, растеряны... красота куда-то ушла. Кто-то торопливо обмахивался, кто-то озирался, явно пытаясь найти хоть что-то, на что можно было бы присесть... кто-то что-то пытался рассказать об очередном букете, но...
Анна Павловна не слушала.
Она стояла за левым плечом императрицы, которая, казалось, всецело была сосредоточена на этих растреклятых букетах, но смотрела исключительно на девушек. И время от времени что-то черкала тоненьким карандашиком в блокноте.
А если...
Конечно... ее ведь предупреждали, что просто не будет, и если все так, как Лизавета предполагает... она отыскала взглядом Снежку, которая казалась отстраненной и задумчивой, она стояла в стороночке, погруженная в собственные мысли. А вот княжна Таровицкая не выглядит уставшей, вполне свежа и весела, окружена группой кавалеров... что-то говорит... смеются и говорят уже ей... Одовецкая наблюдает за соперницей с какой-то непонятной ревностью, но тоже ни тени усталости...
Лизавета сосредоточилась.
Щит.
У нее не всегда получалось, но если попробовать... из воспоминаний. Вот отец... берет ее на первую охоту. Матушка возражает: где это видано, чтобы девицы охотились? У нее от ветра кожа огрубеет, а на руках появятся мозоли, и вообще неприлично в мужском седле ездить.
Увидит кто...
Увидят, отец в этом уверен. И похвалят... они идут по снегу... прохладному белому снегу, который прихвачен морозцем, и белая корочка хрустит, а ноги в снегоступах проседают, но не проваливаются. Это потому что в Лизавете веса меньше, чем в белке...
...усталость отступает, медленно и нехотя, дышать и то становится легче. И Лизавета дышит, а отдышавшись, ловит на себе одобрительный взгляд. Анна Павловна? Но... взмах рукой. Очередь? Конечно, Лизавета едва не забыла про букеты. И выходит, пора...
Разом нахлынула неловкость, но с нею Лизавета справилась на удивление легко. Просто подумала... да, про ту же охоту, которая была неудачной. А что поделаешь, если по лесу она шла шумно, бестолково? Зато был вечерний костер на поляне. И теплый хлеб. И сало, вкуснее которого она, казалось, не едала... смех отца, ее неловкость...
От императрицы пахло вересковым медом.
И еще летом.
И чем-то иным, незнакомым, но приятным.
- Я... не знаю, что говорить, - Лизавета коснулась каменных листьев, убеждаясь, что хуже не стало. - И понятия не имею, как получилось, что они стали... такими.
Зазвенели колокольчики.
Тихо так.
И кто-то заметил:
- А она использовала магию!
Почему-то простые эти слова заставили девиц очнуться от морока. Да... сильные эмоции разрушают ментальные чары. Красавицы же определенно испытывали сильные эмоции.
- Магию?! - поинтересовалась блондинка в морском платье. - Разве можно было...
- А разве вам кто-то запрещал? - Анна Павловна захлопнула записную книжку. А императрица, склонив голову, посмотрела этак, с насмешкой, будто знала о чем-то, о чем сама Лизавета и не догадывалась.
- Честность, - сказала она, - безусловно, хорошая черта...
А кому сказала?
И зачем?
Не понятно.
Главное, когда вручили приз победителю, - кулон из живого золотистого янтаря, - Лизавета почему-то почувствовала себя обманщицей. Ведь не ей должен был достаться... ведь все получилось случайно.
И не будь вокруг столько людей...
Кто-то поздравлял.
Кто-то хлопал.
Кто-то... ее вдруг окружили, задавая сразу тысячу вопросов и при том совершенно не
