Вайолет театрально подняла руки к небу, браслет Роузи зазвенел на ее запястье.
– Спасать меня! – Произнести эти слова было действительно трудно, потому что они шли из глубины ее сердца. – Но вы все равно это сделали. Так что спасибо.
Харпер пригнула голову и закинула меч на плечо. Губы Айзека дрогнули, пока он вытирал грязь с носа.
– Я бы оценил это на четверочку по десятибалльной шкале, – протянул он.
– Я непременно учту твое мнение в следующий раз, когда буду заперта в другом измерении вместе с монстром, который захватил мое тело.
Его глаза щурились от веселья, и внезапно Вайолет стало немного труднее держаться на ногах.
– С тобой все будет хорошо? – спросил Джастин.
– Думаю, да, – кивнула девушка. – Я прошла ритуал.
Джастин улыбнулся. Вайолет не знала, как он мог по-прежнему выглядеть таким жизнерадостным, но была ему благодарна. Всем им. И видела по их лицам, что они это знают. Среди их четверки присутствовало чувство обоюдного облегчения. Они были живы и в безопасности.
– Откуда вы знали, где меня искать? – спросила Вайолет у Харпер, когда они пошли прочь от поляны. Деревья вокруг них мерцали красно-синими пятнами от полицейских машин.
– Отец сказал, – нерешительно ответила Харпер. – Вайолет… ты должна кое-что знать. Теперь, когда к тебе вернулась память. – На шею Харпер попал луч от офицерского фонарика, освещая синяки на ее коже. Синяки, которые по форме сильно напоминали пальцы.
Вайолет вдруг вспомнила, что ее подруга тоже была в робе.
– Что произошло?
Харпер осторожно покосилась на Августу Готорн:
– Позже объясню.
Ее голос звучал иначе. Тверже. Увереннее. У Вайолет накопилось множество вопросов ко всем ним, но сейчас ей было важнее сесть в машину к матери. Она заслужила свой второй шанс с Джунипер и не упустит его. Пришло время учиться прощать.
21
В полицейском участке Четверки Дорог было холодно и чисто. Джастин подозревал, что Августа Готорн изо всех сил пыталась создать хоть какую-то альтернативу морю каштановых дубов снаружи. После того как Вайолет и ее мама прибыли в медпункт, он провел целый час в зоне ожидания, глядя на белую плитку и флуоресцентные светильники.
Когда они только вошли, медики настояли, что нужно немедленно обработать незначительные травмы Вайолет. Джастин наблюдал, как медсестра спешно уводит ее, крепко держа девушку за предплечье, словно она ребенок, который вот-вот попытается сбежать.
Дойдя до двери, Вайолет оглянулась и стрельнула крошечной коварной улыбкой на своем запачканном грязью и кровью лице. Теперь они стали настоящими друзьями. Джастин видел, что ей это в новинку.
Если честно, ему тоже было в новинку просто дружить с девушкой, которая не была связана с ним родством.
Он понятия не имел, как Вайолет вернула свои воспоминания. Часть его боялась спросить, ведь это значило, что существует решение. Лекарство. И тогда он в очередной раз подвел Харпер. Джастин вспомнил ту ночь у озера. Как Харпер кричала, когда его мать надвигалась на нее со своими мастифами.
В мастерской Мориса Карлайла он не смог удержаться и прикоснулся к ней. Ему потребовались все силы, чтобы не скользнуть пальцами выше по шее, к ее щеке. Он хотел поцеловать ее. Но Джастин знал, что этого делать нельзя. Они вдвоем были основателями, с силами или без.
Харпер лгала ему. Он лгал ей.
Но они не были в равных условиях.
Все, что она думала о нем, было последствием незнания того, что с ней произошло. С его стороны было бы эгоистично пытаться сблизиться, когда она не знала правды. Либо Джастин отпустит Харпер, либо найдет способ показать ей, что произошло на самом деле в ту ночь, когда она потеряла руку.
Он отбросил воспоминания и обнаружил перед собой Мэй. Ее белая блузка с рюшами была завязана в аккуратный бантик на шее, юбка, расходящаяся от талии к коленям, ложилась идеальными складками. Но Джастин давно научился находить маленькие признаки беспокойства сестры. Ее глаза покраснели. Кусочки лака на ногтях были сгрызены. Она была расстроена. Вот и славно.
– Мама хочет с тобой поговорить. – Ее пальцы извивались перед юбкой, как бледные цепкие корни. – Но она сказала, что это необязательно, если ты не хочешь.
– Как щедро с ее стороны, да?
Мэй сосредоточила взгляд своих ясно-голубых глаз на поцарапанном линолеуме:
– Прости. То, что я тебе наговорила, было жестоко и необоснованно.
И в этот момент Джастин увидел, что силы Мэй больше навредили ей, чем принесли пользу. Она получила все, о чем когда-либо мечтала, – а это значило, что у нее не было причин сомневаться в действиях Августы.
Джастин ожидал, что будет злиться на нее в следующий раз, но он испытывал только жалость. Он был самым рьяным защитником Мэй, когда Августа избрала его своим любимчиком. Но, обретя силу, сестра разорвала их связь. И впервые в жизни его не интересовала работа над тем, чтобы восстановить разрушенное.
– Тебе было плевать, что твои слова могут прозвучать жестоко, – ответил Джастин. – Ты хотела меня задеть.
На ее лице промелькнуло нечитаемое выражение:
– Неправда.
– Неужели? – спросил юноша. – Вайолет могла умереть. Надеюсь, ты счастлива.
С этими словами он пошел к кабинету матери. Джастин услышал шаги позади себя, но не обернулся.
Вокруг стола Августы собралось несколько офицеров, но, когда Джастин открыл дверь, она выпроводила их взмахом руки.
– Джастин. – Голос Августы был ласковым и чрезмерно мягким, словно она подбирала каждое слово с максимальной осторожностью. – Ты все же решил ко мне зайти.
– Я решил тебя выслушать. – Джастин захлопнул дверь прежде, чем Мэй успела войти. Этот разговор касался только их с матерью. – Я не такой, как ты. Я не принимаю решение о никчемности людей прежде, чем они успеют извиниться.
Широкие плечи Августы дрогнули:
– Я знаю, что была груба с тобой. Мне стоило прислушаться к твоим опасениям, что город планирует захват власти.
– Что насчет Вайолет? – спросил Джастин. – Ты будешь извиняться за то, что сделала с ней?
Он знал, что спрашивать о Харпер – гиблое дело, как и о любом другом человеке, чью жизнь Августа мимолетно изменила.
Тем не менее он не мог просто выйти за дверь.
Джастин не умел отказываться от заблудших и безнадежных. Особенно когда те нуждались в нем.
– Я сделала то, что сочла необходимым в тех обстоятельствах, – ответила Августа. – Возможно, если бы ты признался мне во всем раньше, я отнеслась бы с бо́льшим пониманием. Но ты недостаточно доверял мне, чтобы рассказать правду.
– Разве можно меня в этом винить? – вздернул бровь Джастин.
Уголки губ его матери опустились:
– Нет. Но у меня есть кое-что для тебя, что может помочь забыть о старых обидах. Это Мэй предложила.
Она достала сверток бумаг из ящика стола и протянула их Джастину.
Развернув их, он обнаружил заявления на поступление в гуманитарные вузы, которые находились в тридцати минутах езды от Четверки Дорог, а также информацию
