— Нужно лететь вперед, — тряхнув головой, сказал Морган и сам не узнал свой голос.
— Да, — глухим эхом отозвалась Суфи. — Вперед.
Морган посмотрел на нее. Ведьма тоже казалась раздавленной, будто оставляла здесь что-то, без чего жизнь не в радость. И понял, что она чувствует то же, что и он: здесь, в этой пещере, можно исправить ошибку или последствия неправильного выбора. Здесь не существует невозможного. Нужно просто остаться, просто стать частью пещеры, еще одним причудливым кальцитом, на который наткнется через год, а может, тысячелетие какой-то путник, который забредет сюда случайно или в поисках сокровищ. Может, он пройдет мимо, а может, захочет коснуться удивительно точной скульптуры, разрушив ее, стерев с лица земли и спустя какое-то время — из своей памяти.
Соблазн был так велик!
Но Морган вспомнил, что прибыл сюда в поисках ключа к собственному сокровищу. У его сокровища рыжие волосы, зеленые глаза, вздернутый носик и пухлые губки, которые так хорошо целовать! Его рука сама коснулась нагрудного кармана. Там лежало напоминание о том, ради чего он здесь.
Неловко, словно делал что-то неправильно, Морган достал из кармана локон Хлои. Рыжие волосы будто горели в этом царстве серого базальта и прозрачных кальцитов. Они все еще пахли ею — васильками и ромашкой. Запах уже стал слабым и едва уловимым. И все же вызывал в памяти воспоминания. Морган видел Хлою так, будто она стояла рядом. Вот ведьмочка улыбается, вот злится, вот радуется, по-детски хлопая в ладоши. А вот смотрит на него, и взгляд зеленых глаз полон любви…
Аккуратно сложив локон назад в карман, Морган приказал:
— Вперед!
Ковер поплыл быстрее. Суфи с тем же апатичным и безрадостным выражением лица летела рядом, хотя немного приотстала. Она словно хотела остаться и сама не понимала, зачем летит дальше.
Морган понял, что с ней.
— Суфи, — как к ребенку обратился он к ведьме, — это не по-настоящему.
Ведьма подняла на него полные непонимания глаза.
— Я не знаю что, — постарался объяснить демон. — Может, эти причудливые снежинки, цветочки, жемчужинки, а может, и сама пещера… Но что-то в этом месте околдовывает нас. Обещает подарить второй шанс, чтобы то, что когда-то не свершилось, наконец сбылось. Обещает исправить самые страшные ошибки в нашей жизни. Уговаривает нас остаться тут. И все будет так просто, так легко… Но это все не по-настоящему. Вы знаете это. Нам здесь не место. Настоящая жизнь там, снаружи. Там ваша семья, друзья. Все, что составляет каждую секунду каждого вашего дня, то, из чего сотканы ваши воспоминания, — все там. Пусть что-то пытается удержать нас тут, играя нашими чувствами, но в душе вы знаете: никто, ни одна стихия, даже Гайши, не даст вам второй шанс.
Умом Суфи понимала, что Морган прав. Но чувство, о котором говорил демон, не пропадало. Сейчас ведьма ощущала себя так, как сильно уставший человек До дома осталось всего ничего, ты понимаешь, что спать нельзя, нужно идти, но глаза сами закрываются, а сил переставлять ноги уже нет. Желание остаться в этой пещере было слишком велико.
Но даже оно не могло побороть ведьминское любопытство.
Искорка любопытства начала тлеть в Суфи практически с первых слов Моргана и почти сразу превратилась в пожар. Как он это все учуял? А главное, как он этому сопротивлялся? Интересного жениха оторвала себе Хлоя. Очень интересного. Может, у него в роду были ведьмы?
Расспросить Моргана она не успела. Освальт, прямой как жердь вояка Освальт вдруг сказал такое, что Суфи едва не стукнула себя по лбу. Как она могла не заметить очевидного?
— Может, это чувство как-то связано с мелодией?
— Я и забыл про нее, — пробормотал Пэттон и попросил: — Летите без меня.
— Слабак, — фыркнула Суфи и приказала: — Подбери сопли, не то в жабу превращу! Будешь прыгать по болотам, пока тебя не поцелует красавица. Или пока не сожрет цапля, что, в принципе, почти одно и то же!
Страх тоже неплохо разгоняет меланхолию и сожаления о том, что могло бы быть. Мысли типа «А что, если бы?..» вытесняются яркими образами того, как ты зигзагами прыгаешь по болоту, спасаясь от здоровенной голодной птицы.
— В словах Освальта что-то есть, — заметил Морган. — Я настолько привык к этой мелодии, что попросту перестал ее замечать.
— Нужно найти источник, — кивнула ведьма.
Движение возобновилось. Летели молча, говорить не хотелось. Все чувствовали себя подавленными и уставшими. Но время шло, и Морган неумолимо подгонял ковер. Инстинкт гнал его вперед, инстинкт, напоминающий о том, как сильно он любит красивую зеленоглазую ведьму с рыжими волосами.
Сопротивляться магии — задача не из простых. Прошло не более часа, а Морган с товарищами чувствовали себя так, словно несколько дней кряду летели на грифонах. Но когда перед ними появилась изможденная женская фигурка, прикрытая лишь длинными черными волосами, все немного оживились. Девушка сидела с низко опущенной головой, так, что лица было не рассмотреть, и играла на лютне. Знакомая мелодия проникала в каждый уголок души, заставляя снова и снова сожалеть о несбыточном.
— Как-то это странно, — подал голос Пэттон, вспомнив, что очень не любит магию. — Откуда она тут?
— Это та чародейка, про которую вы говорили? — осторожно спросил Морган, на всякий случай не делая резких движений.
Суфи покачала головой.
— Эжени ведьма, она рыжая.
— Может, ее заколдовали? — влез в разговор испуганный Пэттон.
Суфи несколько секунд сосредоточенно всматривалась в играющую на лютне женщину, затем зевнула и отрицательно покачала головой.
— Как она тут живет? — спросил Освальт. — Сейчас пещеру освещает заклинание, но в остальное время здесь кромешная тьма. Воздух затхлый, значит, выхода поблизости нет. Чем питается? Почему одна? Почему голая?
— Предлагаю подлететь поближе и присмотреться, — предложил Освальт. — Вряд ли одна голая женщина может быть сильнее нескольких демонов.
Возражений не нашлось, поэтому Морган приказал ковру снижаться, а Суфи посадила метлу. Путники подошли к играющей женщине и попытались заговорить, но та продолжала играть. Суфи отчаянно зевала. С каждым новым зевком ведьма опасалась, что свернет себе челюсть.
Потом невозможно было вспомнить, кто
