– С начала! – резко ответила директриса.
– Это Устинья напала на мою маму, – тихо произнесла Луиза и тяжело вздохнула. – Но об этом мы узнали совсем недавно… Она ударила маму палкой по голове, а бабушка нашла в маминых волосах щепки от этой палки… Карина Кикмарина посмотрела и сказала, что это фрагменты того же дерева, из которого сделана клюка старухи. И мы отправились к Устинье, чтобы заставить во всем признаться.
– Не предупредив никого! – гневно кивнула директриса, скрестив на столе изящные руки. – Причем уже не в первый раз, хотя пора бы запомнить, что ничем хорошим это закончиться не может!
Все трое молчали, разглядывая замысловатые узоры на ковре.
– И как же вы хотели заставить ее говорить? – поинтересовался Закревский.
– Мы хотели ее немного припугнуть, – честно ответил Тимофей.
– Прямо неуловимые мстители какие-то, – хмыкнула Лариса Аркадьевна. – Тимур и его команда! Припугнуть они ее собирались! Нашли, кого пугать…
– Но она и правда что-то скрывает! – вставила Женя. – Видели бы вы ее дом! Там столько ловушек, столько… разных жутких вещей!
– Каких, например? – спросил Марат Закревский.
– Серебряные цепи, дыбы, целые лебедки под потолком, – начала перечислять Женя. – А еще этот ужасный саркофаг, заполненный кислотой. Она в нем мой телефон растворила! Ну не ведьма?
– Саркофаг? – переменилась в лице Елена Федоровна. – Можешь описать его подробнее?
– Большой ящик, похожий на гроб со стеклянной крышкой, – начала вспоминать Степанова. – Из желтого металла, весь в странных кнопках и переключателях. Видно, что очень старый…
– От него тянулось много всяких трубок и проводов, – добавила Луиза. – А еще на боку я заметила странную надпись. Что-то, похожее на клеймо.
– Что за надпись? – быстро спросила Елена Федоровна.
– Две буквы, – нахмурила лоб Луиза, вспоминая. – «М. И.».
Директриса и Марат Закревский молча переглянулись. Вид у обоих был слегка ошеломленный. Елена Федоровна перевела взгляд на Ларису Аркадьевну, но та хранила невозмутимое выражение лица.
– А ты ничего не путаешь? – тихо поинтересовался Закревский. – Действительно именно эти буквы?
– Не путаю! Я их точно помню! – заверила его Луиза. – Вы знаете, что они означают?
– Впервые слышу, – спокойно ответил Марат. Но Тимофей сразу понял, что он лжет. Выражение лица Елены Федоровны это только подтверждало. Директриса выглядела настолько изумленной и растерянной, что и говорить ничего не нужно. Она явно была в курсе, что означали эти странные буквы.
– Так что будет дальше? – спросила Женя. – Мы все вам рассказали. Вы отправите кого-нибудь к Устинье, чтобы арестовать эту психопатку?
– В этом уже нет необходимости, – сдержанно ответил Марат Закревский.
Все трое учеников удивленно на него уставились.
– Но почему?! – воскликнула Луиза. – Она ведь сбежит, если вы не поторопитесь!
– Не сбежит. Потому что она мертва.
Женя даже вскочила со стула. Луиза, казалось, сейчас упадет в обморок. Тимофей тоже ощутил, как земля уходит у него из-под ног.
– М-мертва? – пролепетала Соловьева. – Это… это мы убили ее?
– Сомневаюсь, – покачал головой Закревский. – Если только вы не подожгли ее дом перед своим бегством.
– Мы не поджигали! – воскликнула Женя. – Когда мы уходили, там огня точно не было!
Закревский как-то странно на нее посмотрел, затем перевел взгляд на Тимофея.
– Совсем не было огня? Ни единой шальной искры?
– Нет! – уверенно заявил Тимофей.
– Дом Устиньи сгорел дотла и, скорее всего, вместе с ней, – сообщила Елена Федоровна. – Ничего не уцелело, остались только черные обугленные развалины. Провал в земле виден, ваши слова о подземелье подтвердились. Огонь видел кто-то еще, о пожаре заявили в местную службу спасения. Этим делом теперь займется полиция. Мы будем лишь наблюдать, но не вмешиваться в ход расследования.
– Так вам удалось что-нибудь узнать от старухи? – спросила Лариса Аркадьевна.
– Она созналась в нападении, – ответила Женя. – Сказала, что Ксения Соловьева сама во всем виновата.
– А еще что она много раз хотела отплатить моей маме, но все не могла ее отыскать. А тут выпал удобный случай. – Голос Луизы дрогнул. – За что она хотела ей отплатить? Этого мы так и не поняли…
– Ладно, разберемся. Поздно уже, да и вам необходимо отдохнуть. Девушки могут идти, – сказал Марат Закревский. – Но Тимофей пусть останется.
Женя и Луиза поднялись со стульев и в нерешительности оглянулись на друга.
– Идите, юные следопытки, мы его не задержим, – пообещала им Лариса Аркадьевна.
Девушки кивнули и скрылись за дверью.
– Итак, Тимофей, ты ничего не хочешь добавить к этому рассказу? – спросил Закревский, выйдя в центр кабинета.
– Я ничего не сделал, – на всякий случай сказал Тимофей. – Мы только защищались… И дом не поджигали.
– Уверен в этом?
– Разумеется.
– Как именно вы хотели напугать старуху? – спросил Марат, присаживаясь на край письменного стола. – С чего вы вообще взяли, что она вас испугается? Такие приятные ребята, на бандитов вовсе не похожи…
Тимофей хмуро молчал.
– Перед нами можешь не таиться. Мы ведь все знаем о твоем происхождении, Тимофей, – мягко сказала Елена Федоровна. – Скажи, ты хотел превратиться перед Устиньей, верно? Значит, перемены в тебе продолжаются? Что-то еще случилось с момента нашей последней встречи в этом кабинете?
– Нам ты можешь доверять, – сказала Лариса Аркадьевна. – Все, что говорится в этом кабинете, не покидает этих стен.
– Превращение, – тихо произнес Тимофей, – оно теперь происходит очень легко, стоит только мне выйти из себя или испугаться. Приходится сильно постараться, чтобы остановить его и вернуться в прежнюю форму.
– Лучше покажи нам, – попросил вдруг Марат. – Продемонстрируй, на что ты теперь способен. Но не сдерживай себя, доведи процесс до конца. Уверяю тебя, все останется между нами.
– Мы должны знать, с чем имеем дело, – согласилась с ним директриса академии.
Тимофей молча кивнул и выпрямил спину, закинул ногу на ногу. Затем спокойно положил руки на подлокотники, расслабился и глубоко вздохнул. Пару секунд спустя пространство возле кресла озарилось ярким золотистым сиянием, по коже парня потекло приятное тепло. Зверев ощутил, как его кости задвигались под кожей, но теперь превращение происходило плавно и без тех болей, что приходили к нему поначалу. Он ощущал лишь небольшой дискомфорт, а еще сильный жар.
Еще секунду спустя он отбросил плед подальше. Затем избавился и от толстовки.
Казалось, через каждую пору его кожи хлынул огонь. Пламя лизало кожу, перекатывалось по его мышцам, искрилось в волосах. Мускулы наливались небывалой силой, фигура становилась крупнее, руки и ноги заметно удлинились.
Кожа по всему телу разгладилась, затем сквозь нее проступили узорчатые золотистые чешуйки. Верхняя и нижняя челюсти начали удлиняться, деформируя лицо, зубы тоже становились длиннее и острее, на пальцах рук и ног появились белые когти.
Тимофей впился когтями в подлокотники кресла и рывком встал на ноги, заставив Закревского испуганно отпрянуть. Кресло под ним сильно нагрелось, а он не хотел, чтобы оно вспыхнуло.
А еще кое-что теперь мешало ему сидеть. Он с хрустом распрямил спину, и чешуя на теле проступила сильнее. На плечах, на шее появился густой длинный мех, белый с золотыми вкраплениями, шерсть постепенно покрывала спину, опускаясь все ниже. Когда он повернулся, все увидели пушистый хвост, покрытый
