На бегу она ощупывала фонарик, пытаясь найти кнопку включения. Мрак стремительно сгущался. Нога подвернулась, щиколотку пронзила резкая боль. Наконец, Лана нашла нужную кнопку. Шахту залил мертвенный свет. Луч фонарика выхватывал то острые камни, то покосившиеся деревянные балки. Их тени, похожие на когти, тянулись к Лане.
Койоты, ослеплённые светом, отпрянули. Их глаза сверкали в темноте, пасти белозубо скалились. Потом звери вновь ринулись вперёд.
На голени тисками сомкнулись челюсти, и Лана упала. Койоты навалились, их вонь лезла в нос, тяжесть тел не давала встать. Девочка с трудом приподнялась на локтях, её тут же куснули в руку. Лана поняла, что больше не встанет. Рядом испуганно залаял Патрик, его басовитый лай невозможно было спутать с визгливым, торжествующим тявканьем койотов.
Внезапно они её оставили и, удивлённо взвыв, принялись крутить туда-сюда головами. Лана лежала в круге света, из дюжины укусов текла кровь.
Вожак зарычал, и стая немного успокоилась, хотя ясно было, что они чего-то боятся. Звери переступали с ноги на ногу, нервно подпрыгивали. Все уши – торчком, морды повёрнуты к тёмному зеву туннеля. Судя по всему, они что-то услышали.
Лана тоже прислушалась, но собственные всхлипы заглушали звуки, сердце билось будто копёр, – того и гляди, пробьёт рёбра.
Койоты не нападали. Что-то изменилось. Изменилось в самом воздухе. В их непостижимых собачьих мозгах. Из добычи Лана превратилась в пленницу. Вожак стаи неторопливо приблизился, обнюхал её и произнёс:
– Иди, человек.
Лана молча приложила ладонь к самой глубокой из ран. Боль отступала, по мере того, как заживала рана. Кровь текла из множества более мелких укусов, однако Лана послушно встала и пошла в глубь шахты. Патрик жался к её ноге, койоты неотступно следовали за ними.
Они спускались всё глубже и глубже. Узкоколейка закончилась, началась какая-то новая выработка. Здесь крепёжное дерево всё ещё было целым, головки гвоздей – блестящими, а пол покрывал менее плотный слой каменного крошева и пыли. Похоже, именно здесь старатель Джим подрывал корни гор, преследуя жилу жёлтого металла.
За время пути страх Ланы менялся. Прежний, липкий, удушающий страх смерти она переносила стойко. Новый же был иным, от него мускулы превращались в слизняков, по жилам вместо горячей крови потекла ледяная вода, а к горлу поднялась желчь.
Лане было холодно. Она мёрзла на протяжении всего пути. Ноги, казалось, весили теперь по нескольку сотен фунтов, ей едва удавалось приподнимать их мускулами-медузами, чтобы переносить на шаг вперёд.
Разум вопил: «Беги! Беги! Беги!», но бежать было некуда. Кроме того, она физически не смогла бы этого сделать. Оставалось топать вперёд. Лане мнилось, что чья-то чужая воля толкает её всё глубже.
Патрик сдался первым. Лабрадор развернулся и дал дёру, проталкиваясь сквозь ораву высокомерных дикарей. Лане хотелось его позвать, но она не смогла произнести ни слова.
Всё глубже и глубже, холоднее и холоднее.
Свет фонарика начал тускнеть. Лана заметила, что стены туннеля зеленовато мерцают.
Оно было близко.
Оно.
Чем бы оно ни являлось, идти оставалось недолго.
Фонарик вывалился из её ослабевших пальцев, глаза закатились, Лана упала на колени, безразличная ко всему, даже к боли от впившихся в кожу острых камешков.
Стоя на коленях, ослепшая Лана ждала.
Внезапно в её голове раздался оглушительный глас. Спина спазматически выгнулась, и девочка повалилась на бок. Каждый нерв, каждая клеточка её тела вопила от боли. Лану словно бы варили заживо.
Сколько это длилось, она не запомнила.
Как не запомнила точно и сказанных ей слов. Если это, конечно, были слова.
Лана пришла в себя, когда два койота вытаскивали её из шахты.
Они выволокли её из подземного мрака в ночную тьму и стали терпеливо ждать, выживет она или умрёт.
Глава 28. 123 часа, 52 минуты
СЭМ, ЭДИЛИО, КВИНН, Астрид и Пити плыли на лодке вдоль стены, ограждающей УРОДЗ. Сначала дуга держалась вдалеке от суши, затем свернула к берегу.
Ни единого разрыва в ней не обнаружилось. Никакой спасительной дверцы.
Солнце уже клонилось к закату, когда они подошли к небольшой россыпи мелких частных островков на севере. У одного из них потерпела крушение красивая белая яхта. Сэм прикинул, не подплыть ли поближе, но отказался от этой идеи. В его планы входило обследовать весь барьер. Если он оказался в ловушке, точно золотая рыбка – в ведре, ему хотелось увидеть всё ведро.
Очертив грандиозный полукруг потусторонне-спокойного моря, стена пересекала береговую линию, отрезав половину национального парка Стефано-Рей. Берег выглядел неприступной крепостью зазубренных скал и утёсов, позолочённых закатным солнцем.
– Красота какая! – воскликнула Астрид.
– Я бы предпочёл поменьше красоты и побольше места для высадки, – проворчал Сэм.
На море стоял нескончаемый штиль, однако острые камни с лёгкостью пробили бы днище «Бостонского китобоя», и без того пострадавшего в бою. Пришлось свернуть на юг. Они осторожно двинулись вдоль берега, надеясь отыскать местечко, где можно приткнуться, прежде чем опустеет бак или опустится ночь.
Наконец, показался крошечный клинышек песка, не более двенадцати футов в длину и шести в ширину. Сэм решил, что при определённой удаче, он сможет причалить. Правда, они оказывались без еды и карты у подножия семидесятифутового утёса, а нового путешествия моторка явно не выдержала бы.
– Эдилио, как у нас обстоят дела с горючим?
Тот сунул в бак палочку, вытащил и ответил:
– Не густо. Думаю, где-то с дюйм плещется.
– Ясно. Значит, мы приплыли. Затяните покрепче спасательные жилеты.
Сэм нажал на рычаг и направил лодку к пляжику. Сбавлять скорость было нельзя, иначе даже нынешняя вялая волна могла отнести их на камни, теснившиеся по обе стороны от узкого рыхлого треугольника.
Лодка ткнулась носом в песок. Астрид едва не упала, но Эдилио успел схватить её за руку. Все начали торопливо высаживаться, однако Пит не собирался покидать лодку, похоже он напрочь отказывался замечать чьё-либо присутствие. Пришлось Сэму перенести малыша на берег, внутренне содрогаясь от ужаса, что тот в любой момент может испугаться и начать его душить, телепортирует невесть куда или просто примется вопить.
Эдилио прихватил с лодки спасательный набор, где всего-то и оставалось, что несколько пластырей, две сигнальные ракеты, коробок спичек и небольшой компас.
– Как же нам затащить Пити на этот утёс? – спросил Сэм. – Взобраться, в принципе, не сложно, но…
– Он сможет, – ответила Астрид. – Иногда он залезает на деревья. Когда хочет. Он сможет, – повторила она, заметив одинаковые скептические выражения лиц Сэма и Эдилио. – Мне просто нужно припомнить побудительные слова-триггеры. Кажется, что-то такое, с кошками.
– Ладно.
– Однажды он влез на дерево за котом.
– Интересно, бывают ли в УРОДЗ приливы? – задумчиво спросил Квинн. – Если да, скоро этот пляжик очутится под водой.
– Чарли-Тунец, – вдруг проговорила Астрид.
Трое мальчишек удивлённо на неё оглянулись.
– Кот. Кота зовут Чарли-Тунец, – пояснила она и присела рядом с братом. – Пити, Чарли-Тунец? Чарли-Тунец. Помнишь?
– Будем считать, что всё в
