– Пока что единственный спуск, который я здесь вижу, грозит мне самоубийством, – заметил Нико, глядя на прореху в ограждении.
– Дождитесь лестницу или воспользуйтесь лифтом.
«Вот же проклятье. Откуда мне ждать лестницу и что такое этот лифт?»
Нико обратил внимание на кабину с колесом и тросами, к которой с балкона вел небольшой мостик.
«Наверное, Жеральд имел в виду эту штуковину».
– Не думаю, что обычному слуге достойно пользоваться императорским лифтом, – сообщил он, вспомнив слова мальчишки.
– Правда? – удивилась Данария. – А я думала, вам хватит наглости на это.
«Где треклятая лестница, разнеси ее пеплом?»
Нико лег на пол и свесил голову с балкона в том месте, где не было балюстрады. Сюда наверняка приставлялась стремянка, но вместо нее принц увидел внизу веселое лицо Данарии, которую происходящее явно забавляло. На императрице было розовое платье с золотым пояском и такого же цвета лента в волосах, убранных в сложную косу. Неподалеку стояли стражники.
– Госпожа, я, конечно, прекрасен даже вниз головой, но могу я спросить, как мне отыскать лестницу?
– Никак, – пожала плечами Данария. – Она не поднимется, пока я не велю потянуть вот за этот рычаг.
– А когда вы это сделаете?
– Разумеется, никогда. Развлекайте меня оттуда.
«Вот же абсурдная девка! – взорвался про себя Нико. – Такалам не зря предупреждал, что женская логика – тайна пострашнее черного солнца! Ты бы знала, кого велела выпороть! Подожди, я еще посмотрю на твою искривленную физиономию, когда ты узнаешь, что я – властий Соаху!»
Нико испытывал странное чувство раздражения и азарта. Никогда прежде ему не хотелось доказать что-то женщине, но Данария, эта заумная, надменная, избалованная особа, пробудила в нем жгучий интерес к такого рода вещам.
Принц свесился снова и прикинул расстояние до соседнего яруса. Высоко, но не критично для человека, который умеет правильно приземляться. Однако попасть на нижний балкон было непросто. Он располагался точно под первым, а сердцевина башни представляла собой двадцать метров исполосованной лестницами и механизмами пустоты, упасть в которую было страшно.
Нико проверил на прочность перила, перемахнул через них и повис, держась за балясины, оказавшиеся, к счастью, нескользкими.
Данария коротко охнула.
– Что вы делаете?!
– Изобретаю воздушную лестницу, моя госпожа, – пропыхтел Нико, раскачиваясь.
Мгновение спустя он оторвал руки от балюстрады, приземлился на четвереньки и погасил силу удара перекатом. Вышло не очень удачно и явно не так эффектно, как у Тавара, но своего Нико добился и, распрямившись, оказался почти у ног восседавшей на обитой бархатом скамье, ошеломленной Данарии.
– Вы не ушиблись? – с тревогой спросила она.
– После вчерашнего мне уже вряд ли есть что ушибить, моя госпожа, – сказал Нико, кланяясь и втайне кусая губы.
«Моя спина!!! Раздери меня пеплом, какая боль!!!»
– Вы вспотели и выглядите крайне неважно.
– Вы не приказывали мне выглядеть хорошо сегодня.
– Каков наглец! – рассмеялась императрица.
Этим утром она не казалась отстраненной. Похоже, странные поступки Нико разожгли в ней интерес.
– Что ж, раз вы явились сюда, я, пожалуй, должна наградить вас за такое рвение. Давайте прогуляемся, я расскажу вам о библиотеке. И я хочу, чтоб вы отыскали мне ту легенду, о которой вчера говорили, я собираюсь подловить вас на наглом вранье.
– С превеликим удовольствием не оправдаю ваши ожидания, моя госпожа.
Они провели в беседах и спорах несколько часов. Оказалось, что каждый ярус башни отведен под определенные труды: математика, алхимия, механика, справочники по логическим играм, летописи и много-многое другое. Принца подмывало спросить о зашифрованных книгах, но он понимал, что такой вопрос в первый же день вызовет большие подозрения, поэтому только слушал и запоминал, а потом развлекал Данарию легендами и рассказами о необычных традициях маленьких народов. Например, уту-руйским аристократам скалывали верхние зубы для придания звукам свистящего оттенка. Это считалось модным.
Императрица удивлялась, смеялась и возмущалась, а Нико получал от беседы огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение человека, которому наконец-то пригодились скопленные учебой и любопытством знания: прочитанные книги, уроки по истории и географии, рассказы Такалама и его попытки разгадать истоки заблуждений, веками формировавших культуру Сетерры.
Они очнулись от болтовни, только когда часы наверху пробили полдень. Окно заполнило колодец башни белизной пасмурного дня. Лампы казались теперь тусклыми и невзрачными, не считая расположенных на нижних этажах, где даже в ясные дни царил полумрак.
– Что ж, мне пора готовиться к трапезе, – сказала императрица, возвращая на место книгу с легендами Нанумба. – Надо признать, вы довольно интересный молодой человек, так что я, пожалуй, приглашу вас сегодня к чаю. Встретимся в семь часов в моем саду.
Нико подумал, что сейчас она разоденется и пойдет обедать со сморщенной кочерыжкой. Его это почему-то разозлило, и он сам себе удивился.
«Я думал, все женщины недалекие и им нет дела ни до чего, кроме детей и платьев, – размышлял он, спускаясь на нижний этаж, к лекарю. – У Данарии нет детей… Ну, ясное дело, какие дети у нее могут быть от этого рохли? Она совсем не похожа на жену властия. Не робкая и умная. Аж слишком умная, жуть берет. Это так странно… Такое странное чувство…»
Нико встрепенулся, ощутив, что щеки у него пылают, а сердце колотится вовсе не от того, что он сбегает по лестнице. Внутри поднялся жар, за ним волнение и безудержная радость, будто принц раскрыл очередную загадку Такалама, только лучше. Улыбка Нико стала еще шире. Ему захотелось перекрутить стрелки всех дворцовых часов, чтобы семь вечера наступило быстрее.
После мучительных перевязок принц занимался «торговлей» с Жеральдом и остальными слугами, пытавшимися выведать у него подробности встреч с императрицей сначала за обедом, затем во время полдника. Все стояли на ушах, недоумевая, как это вышло, что ее величество велели вздорника выпороть, но позвали на встречу на другое же утро. А потом еще и на чай в саду!
Новости здесь были сродни деньгам, и с их помощью Нико получил нужную информацию. Так он узнал, что посол Объединенного государства, как теперь называли Соаху и Судмир, давно отбыл восвояси и с тех пор визитеров оттуда не было, но к концу третьего трида, на день рождения императора, непременно кого-нибудь пришлют.
Вечер они с Данарией провели в компании зелени, гирлянд, чая с мороженой вишней, десятка стражников и томика стихов неизвестного поэта, которые Нико, исходя из стилистики, отнес к переводу с намулийского. Императрица расспрашивала слугу о родословной, и принц ни разу не сбился, повторяя легенду, придуманную отцом. Он даже воспользовался реальным фактом – побегом на другом корабле вместо того, где за ним якобы должен был присматривать дядя.
– Собственно, из-за этой глупости я в итоге лишился бумаг, печатки и всех денег.
– Такой необдуманный поступок вполне в вашем стиле! – рассмеялась Данария. – Но как же вы умудрились все-таки добраться сюда, да еще и пройти отбор?
– Отец всегда говорил,
