– Надо еды взять побольше, где еще мешки? Зехма! Да что ты все сидишь?!
– Вы идите, а я их порублю, – бесстрастно сообщил охотник, облизывая ложку. – Вот как мясо рубят, так и порублю, если сунутся. Впервой мне, что ли, топором махать?
– Нет, идем с нами! Если узнают, что ты порченых укрывал, в живых тебя не оставят, – сказал Астре.
– Да порублю я их, – отмахнулся Зехма, спокойно доедая ужин. – Денег возьмите. В платочке, в сундуке.
Сиина суматошно собирала вещи, бормоча:
– Это я виновата… Я ей сказала… Вот же дура, сама сказала!
– Зехма, ты идешь с нами! – попытался Астре использовать Цель.
– Тогда точно поймут, что тут вы и ошивались, – нахмурился охотник, и стало ясно: голос опять не сработал. – А так не сразу поймут. А наседать будут – зарублю, да и дело с концом.
– Вставай и пошли! – сурово сказала Сиина, вытаскивая охотника из-за стола. – И топор свой бери!
– Каждому медведю – своя берлога, – возразил Зехма. – Никуда я не пойду. Потому как…
– Потому как побежишь! – выпалила сестра. – Вставай сейчас же!
Зехма крякнул, отложил ложку и пошел снимать с веревки тулуп. Парни переглянулись в немом удивлении.
– А сколько у нас времени осталось? – спросил Элиас, помогая Астре забраться в куль.
– Мало, – бросила Сиина, заталкивая в сумку связку вяленого мяса и сухари. – Обычно день или полдня проходило. Но тут я не сразу заметила. Одно предчувствие под другим спряталось. Теперь уже сильно грудь давит, значит, совсем близко.
Спустя несколько минут избушка Зехмы опустела, а в ноздреватом снегу появились новые следы: человечьи и собачьи. Зехма старался запутать преследователей и велел то расходиться в разные стороны, то кружить на месте, но Сиина не давала задерживаться и гнала всех вперед.
– Некогда нам! Надо быстрее уходить! Вы с Элиасом и без того кучу тропинок натоптали.
Астре поражался сестре. Она никогда не была такой смелой. Обычно Сиина терялась и забивалась в угол в ожидании беды. Но сейчас командовала всеми так, будто у нее, а не у брата был дар управлять.
«Как же Хассишан тебя изменила», – думал Астре, сидя в куле и слушая дыхание Элиаса.
Тревога сестры вливалась в него пульсацией и нарастала.
Сиина вздрогнула, когда мимо ног что-то прошмыгнуло. Элиас резко оглянулся.
– О, – сказал Зехма. – Вот и собака пришла. Лапы есть, вот и пришла. Стало быть, с нами пойдет, пришла раз.
Брехушка приветственно куснула охотника за сапог и засеменила рядом, виляя хвостом.
Астре ощутил, что страх Сиины усилился, но, как прежде, видел только стволы дубов, покрытые ржавыми заплатками мха, ноздреватый снег и спину Зехмы. Они спустились с пригорка, полного проталин, и углубились в лес еще на десяток шагов, когда Брехушка вдруг залаяла и зарычала.
– Идут! – выпалила Сиина, хватаясь за грудь.
Все резко обернулись и увидели двоих мужчин в солдатской форме. Зехма молча толкнул Элиаса и Сиину, достал топор.
– Вы идите, а я порублю.
– Нет! – воскликнула сестра и потащила охотника за собой.
Мужчины кричали им остановиться именем императора, но их слова заглушал истошный лай.
– Идите! – повторил Зехма.
Элиас недолго думая бросил куль с Астре и побежал со всех ног, прижимая к себе сумку с едой. Сиина стояла как вкопанная, держась за охотника, и по ее страху было ясно – она чувствует смерть.
– Стоять!
– Ату их! – крикнул Зехма собаке.
Астре выкарабкался из куля и увидел, как Брехушка понеслась на солдат и кинулась на одного. Что-то громко бахнуло, послышался скулеж, и из-под упавшей собаки стала быстро расплываться кровавая лужа.
– Стоять, сказал! – рыкнул солдат, на бегу направляя что-то металлическое на Зехму.
Второй хромал – собака повредила ему ногу, – но тоже целился в порченых такой же странной железкой.
– Не двигайтесь, – шепнул калека. – Эта штука убила Брехушку.
Зехма встал перед Сииной с топором наизготове.
– Прочь! – крикнул Астре. – Уходите!
Бесполезно. Мужчины были намного старше калеки, и Цель не сработала. Боль Сиины разрывала порченого, он не мог толком думать, не мог оборвать плотную связь между ними и отгородиться.
Сестра глянула на Астре, и что-то в ней резко поменялось. Она вдруг вышла из-за спины Зехмы и завизжала:
– ПРОЧЬ!!!
Страх лопнул внутри ее и хлыстом ударил по бежавшим мужчинам. Те упали, выпучив глаза и хватая ртом воздух, покатились по склону тряпичными куклами. В тишине проступило хриплое дыхание Зехмы, всхлипы Сиины и бешеный стук сердца Астре. Солдаты лежали неподвижно, выронив железные штуковины. Зехма ошарашенно поглядел на Сиину, потом на калеку и пошел вперед, держа топор наизготове.
– Уби-и-ила я их! – захрипела сестра сорванным голосом, падая на колени и зарываясь лицом в снег. – Уби-и-и-ла!
– Не шуми, девка окаянная! – сказал Зехма, пинком отбрасывая неведомое оружие в сторону. – Живые они. Только без сознанья валяются. Живые! Потому как дышат, а кто дышит, тот живой! Собака вот не дышит. Потому как дыра у ней в пузе, а эти дышат, сволочи, повяжу я их!
Астре кое-как подполз к Сиине и обнял ее.
– Ну-ну, – прошептал он. – Тихо, ничего ты плохого не сделала.
– Я их ра-анила! – рыдала девушка. – Я нарочно! Я… Я… Я Цели сказала, чтобы она их… чтобы… и она…
– Глупая девка, – ворчал Зехма, связывая солдат. – Беги, говорю, а она стоит, рот раззявила!
– Они бы тебя уби-и-и-ли!
Астре только сейчас понял, как тяжело далось Сиине побороть Цель. Он не смог противостоять боли, а сестра не просто победила ее. Она сделала страх своим оружием.
– Ты нас всех спасла. Ты молодец. Ты умница, – шептал калека, раскачиваясь вместе с сестрой и чувствуя себя бесполезным.
Между деревьями темнели следы сбежавшего Элиаса. Астре не винил его, наоборот. Хорошо, что он успел уйти. У Элиаса слишком большие планы на жизнь, чтобы вот так глупо потерять ее, оставаясь с порчеными, с которыми он пробыл всего пару тридов.
«Жаль только, что не попрощались», – подумал калека, крепко сжимая Сиину.
Она пахла медом и тыквой.
На снегу алела кровь Брехушки, а в доме Зехмы остывала недоеденная каша.
Глава 23
Племя Черного солнца
Запись от первых суток Белого Дракона.
Восьмой узел. Трид первой травы. 1020 год эпохи Близнецов.
Я вижу, что все его мысли записаны в книге,Но только один человек прочитать их способен.Часть слов надиктована тем, кого Боги послалиНа землю – следить за людьми и наказывать грешных.* * *«Провидцу не положено показывать трусость и уныние. Это признак слабости духа», – повторял Цу-Дхо, когда кто-то из младших учеников начинал хныкать.
Кайоши не плакал, даже если ранился до крови, и настоятель, обрабатывая ему царапины, шутил:
– Должно быть, вы родились сразу взрослым. Так и представляется, что едва вас обмыли и запеленали, как вы поспешили выказать матери уважение и вежливо попросили молока.
Юный провидец фыркал и напоминал Цу-Дхо о недопустимости шуток в храме. Старик на это отвечал:
– Кайоши, вам всего восемь лет. Вы все-таки еще ребенок, а в детстве трудно отказаться от смешков
