– Мне легко, – возражал мальчик, и настоятель качал головой:
– Это меня и пугает.
Кайоши умел держать себя в руках и знал методы, с помощью которых можно было сохранять невозмутимость в любых ситуациях. Особенно это помогало ему в первые годы в храме. Сначала маска защищала от ссор и дурных слов, а потом отталкивала всех, кто был ниже Кайоши по рангу.
– Если у тебя нет эмоций, значит, нет и слабостей, – говорил отец. – И тебя нельзя поддеть, потому что причины твоих огорчений останутся скрыты от врагов.
Когда Кайоши изучил техники внушений, ему стало еще легче управлять собой. Он сохранил спокойствие, даже потеряв тело. Но посторонние картины затапливали провидца, нервы сдавали, и мучила мигрень. От сонных таблеток было особенно тяжело, потому что из-за них Кайоши не покидал видения по нескольку часов, и ему приходилось пересматривать сумбурную лавину образов. Все это ломало его, стачивало и продавливало до самого дна, где дремал Червь – не то всамделишный близнец, порожденный Змеем, не то искажение сознания, появившееся из-за опытов Ри. То самое, которого боялся Такалам.
Голос Червя проявлялся во время дремоты, когда Кайоши витал между явью и грезами. Его легко было прогнать, но с каждым разом промежутки становились короче, и это было страшно.
«Кайоши, ты должен меня…»
– Замолкни, тварь! – выпалил провидец, резко очнувшись.
Он схватился бы за голову, но не мог, поэтому просто потряс ею, будто пытаясь заставить мысли высыпаться из ушей. Волосы упали с двух сторон черными ширмами и скрыли то, как скатываются по щекам, падают и расплываются на шелке слезы.
– Я – перерождение Шаа-танады, – судорожно шептал провидец. – Боги-Близнецы…
Мантра больше не работала. Она была враньем. Все, что успокаивало Кайоши на протяжении последних тридов, поддерживало в самые тяжелые и страшные минуты, – все это оказалось бредом, выдумкой, пустословием.
Приятно было мнить себя сыном Драконов и грезить о том, как после смерти во имя пока еще не открывшейся, но, несомненно, великой миссии, ниспосланной Богами, сам Светлый Близнец перенесет Кайоши в новое тело и наградит судьбой, которая окупит все его мучения в этой жизни.
«Я стану сыном Ли-Холя, – думал Кайоши. – У него все еще нет первенца из-за меня. Потому что я должен переродиться наследником Чаина. Как только я умру, жена или наложница императора забеременеет. Обо мне сочинят песни и романы. Я стану легендой еще до рождения».
Юноша упивался этой мыслью, ведь не бывает же такого, чтобы избранник Богов потерял все и лишился тела ради пшика. Ему уготована судьба героя и достойная награда за испытания. Кайоши верил в это все то время, пока раскладывал видения. Он верил в это, мучаясь от страшных головных болей. Он вспоминал об этом каждый раз, когда хотел шевельнуться и не мог. Но теперь оказалось, что Драконы тут ни при чем. Кайоши наделил даром Ри – мелкая вошка, которая попыталась пойти против Близнецов и была уничтожена ими. Ри просто создал механизм для предсказания нужной даты, вот и все. И наверняка его эксперименты привели к тому, что внутри провидца появилась еще одна личность. Из-за нее Кайоши мог потерять последнее – осознанность.
Гипноз до такой степени перекроил подсознание мальчика под план Такалама, что, когда пришло время, оно закрыло Кайоши некоторые важные видения. Смерть матери императора, потеря младенца наложницей – все это вовсе не было ошибками. Кайоши предстояло найти принца Нико и рассказать ему о дате. Для этого он попал в немилость императора и в попытке избежать макари отправился на Валаар. Казалось бы, к Астре. На самом деле – к Нико. Вот и все. Вот ради чего Кайоши столько страдал.
В его снах наступил Золотой День и сквозь пепельную темноту прорвалось черное солнце, нависшее над полем. Гигантское. В половину неба. С тусклой короной светло-серых сполохов. Кайоши чувствовал, как разлетается пеплом под лучами светила и как тьма становится абсолютной. В ней таяли последние ноты незнакомой песни. Провидец растворялся в ничто без имени, мыслей и памяти. И так было не только с ним.
* * *Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, г. Рахма, императорский дворец,
3-й трид 1020 г. от р. ч. с.
– Вы часто упоминали, что ваш дед занимался криптографией, – сказала Данария в одну из утренних встреч в библиотеке.
Они с Нико брели вдоль полок, временами останавливаясь, чтобы поворошить свитки и фолианты.
С ночи подморозило, небо за стеклом светового колодца было ослепительно-лазурным. В библиотеке царила прохлада, императрица куталась в белую шаль с вышивкой, а Нико ежился в своем новом камзоле цвета горького шоколада.
– Да, учи… то есть, дед нередко касался подобных тем, – согласился он, изо всех сил стараясь не терять нить разговора, исчезавшую под лавиной посторонних мыслей, обращенных к Данарии.
– Вы часто оговариваетесь, – заметила императрица.
– Мой предок относился к типу нудных стариков, которые если вобьют себе что-то в голову, то и клином это не вышибешь. Он требовал во время уроков называть себя учителем, до сих пор привычка срабатывает.
– Осторожней бросайтесь словами, юноша, – нахмурилась Данария. – Скажи вы подобное при императоре, вам бы уже голову снесли с плеч. Он очень уважает людей в возрасте и сам давно немолод.
– Прошу прощения, моя госпожа, я сказал это, не подумав.
– В вас поразительно сочетаются остроумие и откровенная глупость.
– Так к чему вы завели разговор о шифрах?
– К тому, что из-за дедушки вы тоже ими увлекаетесь, не так ли? У меня есть подарок для вас в честь долгой службы.
– Долгой? Я здесь меньше трида.
– Поверьте, не надоесть мне за такое время – талант, достойный награды.
– И что меня ждет? Не порка, надеюсь?
– А вы так полюбили ее? – хохотнула императрица, вынимая одну из книг, в которой оказался запрятан механизм рычага.
Шкаф отъехал вбок, открывая тайный проход.
– Внесите лампы, – скомандовала Данария, и дюжина стражников принялась крепить фонари на крюки по обеим сторонам комнаты.
Помещение оказалось просторным, но все полки были расположены не выше роста среднего человека, и не имелось ни одной лестницы. Воздух внутри показался Нико сухим, стягивающим кожу.
– Здесь в основном хранятся вековые манускрипты, для которых вреден солнечный свет, – сообщила Данария, предваряя расспросы.
От воображения ломких страниц древних книг, к которым можно прикасаться только в перчатках, у Нико захватило дух.
– У нас есть несколько забавных рукописей, содержание которых до сих пор неизвестно, – пояснила Данария, подходя к сундуку в углу, снабженному механизмом. – Я дам вам взглянуть на них. Мне интересно ваше мнение. Может, вы что-то скажете на их счет.
– Я весь внимание.
У Нико так заколотилось сердце, что даже в глазах помутнело. Стражник поднял крышку, и Данария подозвала сопровождающего.
– Вижу, вы впечатлены, – сказала она с улыбкой.
– У меня от таких вещей ноги подкашиваются, – признался Нико. – Обожаю тайны и шифры. Особенно те, которые никто
