– Что за… – шепнул принц, выйдя за очередную арку.
Здесь все было как в ледяной пещере: каменная кладка сменилась густым, пышным инеем, какой бывает на Валааре после туманной оттепели. Нико прикоснулся к стене, но снежный слой не растаял под его ладонью.
– Видимо, Липкуд не в духе, – пояснил Кайоши, и в его блеклом голосе зазвенели нотки веселья.
Волоски на теле принца встали дыбом. Он судорожно сглотнул. Какие только образы не роились в голове, а злополучный коридор все тянулся, как закольцованный, и казалось, что каждый камень в нем наблюдает глазами ледяного шамана. Ошметки паутины, словно чьи-то патлы, свисали с балки, и Нико напряженно вглядывался в темноту: не сидит ли колдун прямо над ними? Вдруг он спрыгнет и начнет душить принца длинной белой бородой, как великан Мороз из страшилок Генхарда? Жуткий старик с ледяными глазами и посохом из оленьих рогов, который каждый год выстраивает возле своего терема забор из окоченевших зимой людей.
Нико глянул на Кайоши, но не увидел на его лице ни капли волнения. Клецка умел притворяться, этого у него не отнять. Даже здесь он выглядел на своем месте. Так, словно тюрьма строилась для него, и провидец дополнял ее, как последний штрих. Он блестел в свете фонаря, а ему в ответ мерцали заиндевелые стены. И казалось, что Кайоши слеплен из снега, его волосы сотканы из темноты, вытянутой по углам, а золото на одежде – искры фонарного света. Дитя подземелий. Властитель катакомб. Дух снежной бури. Кайоши был похож на кого угодно, только не на человека.
«Ладно, – подумал Нико, вглядываясь в темень. – Я не боюсь призраков. У меня есть свой».
Смотритель остановился возле камеры, где иней на решетке был такой толщины, что заглянуть внутрь оказалось невозможно, и, отперев замок, гаркнул:
– Эй! Подъем!
Он оставил дверь открытой, кивнул Кайоши и удалился обратно, позвякивая ключами.
– Я приветствую вас, Липкуд, – чинно произнес Клецка.
– Чего надо? – послышался чей-то хриплый голос.
Он показался Нико смутно знакомым.
– Я слышал, вы дали грандиозное представление в Театре тысячи огней. На моем корабле готовится большой праздник, и я бы хотел видеть вас там. По этой причине я выкупил вас отсюда и еще хорошо заплачу за выступление. Вы согласны?
«Что он несет?! – удивился принц. – С какой стати прималю где-то выступать?»
– Если б у меня тут рядом был Хорхе, я б тебе ответил, – сообщил шаман. – Он бы тебя насквозь увидел. А так как я без него, а ты заявляешь, что хочешь меня нанять развлекать людей на твоем корабле порчеными, то лучше проваливай подобру-поздорову. Меня вообще с некоторых пор блевать тянет от этих ваших кораблей.
И все затихло.
– Что ж, как я и говорил, меня он не послушает, только вас, – заявил Кайоши. – Поговорите с ним с глазу на глаз, Нико.
Принц проклял Клецку про себя раз десять. Потом взял у остроуха фонарь и вошел. В камере было холодно, и одному солнцу известно, как этот человек здесь выживал. Он сидел на лавке, подобрав под себя ноги, и выглядел совсем невнушительно. Приблизившись на дрожащих ногах, принц увидел красный кафтан и рыжие волосы, заплетенные во множество ярких косичек. Их невозможно было не узнать, и Нико чуть не уронил лампу.
– Ты же тот кабачный кривляка!!!
– Кудрявый псих?! – всполошился певун, разглядев принца. – Кудрявый псих из винной?!
С минуту они просто сверлили друг друга ошалелыми взглядами.
– Точно… Я же не знал твое имя, – пробормотал Нико. – Мы в тот раз так и не познакомились… А ты, значит… Липкуд…
– Ты что тут делаешь, парень? – бодро спросил Косичка. – Тебя все-таки поймали за твою дурость?
Камеру затопила тишина, и тут из темноты коридора послышался смех. Сначала тихий, а потом отчетливый, громкий, почти счастливый хохот Кайоши.
– Просто бесподобное выражение лица! – сказал провидец, задыхаясь от веселья в дверном проеме. – Вам не нужно сменить белье, господин Нико? А то я припас на всякий случай.
И он опять затрясся в приступе хохота. В Чаине считалось неприличным смеяться открыто, поэтому остроух держал перед ним платок вместо ширмы.
Взбудораженный Липкуд переводил взгляд с одного парня на другого, а Нико, наконец сообразив, что провидец разыграл его, чуть не сполз по стене.
– Вот же проклятье, Клецка! – выпалил он. – По-твоему, это смешно?! Почему ты сразу мне не сказал, что мы с ним знакомы?
– Я знал, что вы будете издеваться надо мной целый трид, поэтому не стал переводить для вас некоторые детали видений, – заявил провидец, все еще подхрюкивая. – Я же сказал, что вы дождетесь однажды, разве нет? Это лучше ответной клички. Теперь каждый раз, когда вы будете называть меня Клецкой, я найду что вам напомнить.
Нико так захотелось врезать паралитику, что только чудо удержало его от этого поступка. Полгода назад за такую шутку от Кайоши бы даже блесток не осталось.
– Пошли, – сказал принц Липкуду. – Мы забираем тебя отсюда.
Косичка не медлил ни секунды.
– Я так и знал, что мы встретимся! – заявил он с восторгом. – Ты мне даже снился! Я еще подумал, что это неспроста!
Все кругом начало оттаивать и капать. Остроух тут же достал прикрепленный к спинке Кайоши зонт и раскрыл его над господином.
– У тебя правда сотня порченых? – спросил Нико. – Откуда ты их взял? Ты же говорил, что проблемы не любишь?
– Не сотня, а сто три человека, – гордо уточнил Косичка. – Помнишь, ты мне говорил, чтобы я выступал в театре? Так я же выступил! Мы с Эллой просто порвали зал! Просто на снежинки порвали! И потом собрали свой собственный театр!
– И что ты делаешь в тюрьме тогда?
Вдохновение Липкуда сразу куда-то делось.
– История долгая и несправедливая, – сказал он, отряхиваясь от инея. – И я, конечно, обалдевший, но не настолько, чтобы не спросить, кто этот парень в кресле, что ты тут делаешь, кудрявый, и на кой вы меня выкупили? И нет ли у вас еды? Я так жрать хочу, аж мочи нет.
– И это тоже долгая история, – сказал принц, мрачно покосившись на улыбающегося Клецку и сунув Липкуду недоеденный пирожок с цукатами.
* * *Договорившись с шаманом о празднике, парни отыскали лавку ювелира и заказали ему перстень с особым узором – вписанной в штурвал монетой. У Нико уже была такая печатка, когда он сбежал из дворца, но ее украли на Валааре, так что пришлось подсуетиться, и здесь как никогда пригодилось умение запоминать детали.
В порту Падура Нико собирался записать себя как соахского купца, дабы получить разрешение на торговлю привезенными рабами, которая дозволялась только коренному населению Террая.
Они с Клецкой задумали «продать» часть порченых на рудник, чтобы те устроили
