Комментарий к Глава 6. Дуэль гордости и страсти, где гордость проигрывает с разгромным счетом
1. Амару, из книги “Сто стихотворений о любви” (перевод с санскрита)
2. Общее музыкальное настроение главы, звуки души Ричарда Далласа:
https://www.youtube.com/watch?v=Hc9fDn-Z3PQ
========== Глава 7. Скандал на балу ==========
*** вечер следующего дня***
Детский праздник, приуроченный к именинам Дэнни о-Куина, всегда справляли с большой пышностью, с тех самых пор, когда юный наследник имени едва научился ходить и самостоятельно задувать свечку на торте. Тони самолично заботился об этом, вникал в каждую мелочь, и не было года в его бурной жизни, когда он позволил бы себе пропустить день рождения сына и не приехать в Новый Орлеан. Помешать омеге смогла только злосчастная рейнджерская пуля, догнавшая его в техасской прерии…
Несмотря на то, что для взрослых друзей Тони о-Куина пикник превратился в поминки, и вместо цветистых поздравлений и здравиц местные говоруны готовились произносить траурные речи, детям предстояло веселиться как обычно. О-Марсден сбивался с ног и нещадно гонял других слуг, чтобы в лучшем виде исполнить распоряжения массы а-Далласа, ничего не упустить и сделать именины маленького сироты по-настоящему счастливым и незабываемым днем. Нарядные шатры, разбитые на большой лужайке позади дома, гроздья воздушных шаров, похожие на сказочные фрукты, негритянский оркестр, играющий на аккордеонах, укулеле и банджо, клоуны и акробаты, дрессированные пудели и обезьянки, конфетти и бенгальские огни, самые соблазнительные лакомства, от жареных цыплят и пирожков, начиненных крабами, до щербета и мороженого семи сортов, и, конечно, огромный торт в виде башни — все это обратило обыкновенный загородный дом в филиал волшебной страны.
Детские сердца эластичны, а память коротка, и юный Дэнни, несмотря на горе, причиненное известием о смерти папы, с папиной же легкостью отвлекся от траурной тени и всей душой погрузился в светлую атмосферу праздника, игры с друзьями и бесхитростные радости мальчишеского чревоугодия…
Взрослые, собравшиеся в одном из шатров, заставленном по периметру стульями скамьями, и перегороженном поперек двумя столами, были предоставлены сами себе; отдавая должное угощению и напиткам, они могли свободно общаться о чем угодно — но, разумеется, главной темой всех помыслов, разговоров и шепотков был не покойный Тони, и даже не Ричард а-Даллас, официально объявивший себя отцом Дэнни — а молодой синеглазый техасец, Текс о-Сойер-Даллас, занявший место рядом с Ричардом на правах законного супруга…
Еще утром, когда они нежились в сбитой постели, и Текс полусонно улыбался, покоясь на плече мужа, Ричард честно предупредил его о грядущем испытании и разного рода любопытстве, которое гости детского праздника непременно проявят к новоявленному супругу альфаэро. Тогда Сойер попросту отмахнулся от попытки Далласа поговорить на эту тему, но теперь остро сожалел, что не спросил у него совета, как следует держать себя в общении с толпой неизвестных, чьих имен он не запомнил, как ни пытался, и перед которыми наверняка выглядел неотесанным деревенщиной, каким его часто выставлял Тони Куин.
Ощущая скованность в плечах и спине, Текс лишь сдержанно кивал на приветствия, старался не смотреть подолгу в глаза особенно любопытным и уклончиво отвечал на вопросы, если таковые ему задавали. Сегодня, как никогда, он желал только одного — сделаться невидимым или простой тенью мужа, на которую никто не обращал бы внимания. Но увы… как назло, именно он, а не Ричард, постоянно ловил на себе самые разные взгляды — от откровенно изучающих до высокомерно-презрительных.
— Риииичард! Сколько лет! — подкатила к ним очередная пара, явно из числа запоздавших: высокий и сухопарый альфа в цилиндре и богатом сюртуке, пахший терпко и неприятно, и держащий его под руку изящный голубоглазый омега, источающий приторно-сладкую ваниль, неуловимо похожий на Куина манерами, но чуть более воспитанный.
— Мое почтение, мистер о… эмм… Даллас! — альфа широко и извиняюще улыбнулся собственной заминке, узрев, что супруг Ричарда менее всего походит на омегу. Жадное любопытство в который раз на дню отобразилось в двух парах глаз, альфа настороженно вслушивался в их с Ричардом общий букет, а омега манерно протянул ковбою руку, обратив ее тыльной стороной вверх:
— Приятно познакомиться с вами, дорогуша! Я Дин, Дин о-Майли, а это мистер Майкл а-Коннор, мой добрый друг и покровитель. — он так и замер в ожидании галантного ответного жеста, но Текс по-простецки схватил протянутую ему кисть и потряс ее в рукопожатии.
— Взаимно, о-мистер Майли! Рад, очень рад, а-мистер Коннор! — он точно так же поприветствовал долговязого, который даже не удосужился снять белую перчатку и, еще пару раз потянув носом, как-то странно взглянул на него поверх напяленных на длинный нос очков в тонкой золоченой оправе.
Омега тут же утратил к ковбою интерес и, повернувшись к Ричарду, фамильярно погладил его ладонью, увитой дорогими кольцами, по лацкану пиджака:
— Дики, дорогой, позволь мне выразить соболезнование твоей утрате… Ты ведь помнишь, Тони был моим большим другом в ту пору, когда мы с ним только осваивались в этом чудесном городке! — на голубых глазах омеги блеснули вполне себе натуральные две слезинки, но он ловко промокнул их батистовым платком и заулыбался обоим хозяевам праздника так, словно и в помине не знал никакого Куина.
Они обменялись с альфаэро еще парочкой светских любезностей и удалились к фуршетному столику, богато сервированному напитками и закусками.
— «Дики-дорогой»? Это как же понимать, а, муженек? — с недовольным шипением кота, на чьей территории вдруг обнаружился чужак, Текс повернулся к Ричарду и воззрился на него в ожидании разъяснений. Все его вчерашние обиды, так старательно заглаженные Далласом в течение этой ночи, снова оживились и черные змеи ревности опять заклубились там, где еще недавно расцветали майские розы…
— Как обычную светскую любезность, не более, — видя занимающийся костер ревности и не желая дать ему разгореться, Ричард взял руку Текса и приложил к своей груди, чтобы муж почувствовал биение сердца. Обычно этот нежный жест сразу успокаивал омегу и усмирял альфу, столь причудливо деливших пополам натуру ковбоя, но на сей раз могло и не сработать, поскольку прежняя «вина» Далласа была прощена совсем недавно — и отнюдь не забыта.
Губы альфаэро легко дрогнули от скрытой улыбки — ревнующий и злой Текс был очарователен… Это и умиляло, и заводило одновременно, подталкивая к приключению, но все же права супруга, предъявленные в неподражаемой техасской манере, следовало уважать.
— Да, местная богема несколько фамильярна, признаю… но такие уж они,
