— Можете быть спокойны, месье, эта информация не покинет пределов моего кабинета. Могу сказать, что я уже имел дело с подобными случаями, и, если это внушит вам надежду, добавлю, что успешно работал с такими пациентами, возвращая им радость нормальной половой жизни. Думаю, вы сделали правильный выбор, обратившись ко мне.
— Надеюсь, герр Шаффхаузен.
Граф уже справился с собой и взялся за чтение договора и заполнение анкеты. Возня с бумагами оказалась долгой, но Сен-Бриз знал, что лучше потратить время в начале, чем расхлебывать последствия своего невнимания в конце. В конце концов, «тут не о бабьих фижмах, о жизни речь».
Сестра принесла отлично сваренный кофе, он сразу же взбодрил графа и придал сил.
Шаффхаузен не вмешивался, не торопил, только коротко и четко отвечал на уточняющие вопросы.
Да, что ни говори, а дело свое этот немец знал… И договор был составлен грамотно: права и обязанности каждой из сторон разъяснялись до мельчайшего пункта, что исключало разночтения и последующие утомительные споры в суде. Конфиденциальность и право на защиту репутации как пациента, так и врача, подчеркивалась особо.
Наконец, Сен-Бриз заполнил все графы в длинной анкете, поставил все необходимые подписи в договоре, положил ручку и протянул документы Шаффхаузену:
— Вот, доктор… К сожалению, я только приблизительно знаю ежедневную алкогольную дозу Эрнеста, и понятия не имею, как часто он мастурбирует, но полагаю, вы сами у него спросите обо всем, что я упустил. И что теперь? Я могу сходить за сыном?
Эмиль взял бумаги и бегло удостоверился в том, что граф расписался на них. Достав из дипломата золотой «паркер», он завизировал договор со своей стороны и вернул один экземпляр господину де Сен-Бризу.
— Спасибо за готовность сотрудничать с нашей клиникой, граф. При необходимости что-то выяснить у вас, я воспользуюсь указанными вами номером. Пойдемте вместе к вашему сыну. Он сейчас на транквилизаторах, так? Тогда понадобится медбрат с каталкой, транквилизаторы сильно снижают координацию движений.
Шаффхаузен поднялся из-за стола, пройдя к дверям, жестом вежливости пригласил посетителя выйти первым и последовал за ним. Они вдвоем спустились в холл, там Эмиль велел дежурному врачу вызвать медбрата, и когда он прибыл, толкая перед собой кресло-каталку, все трое вышли во двор, где утреннее светило делало тени от кипарисов все короче с каждой минутой.
Приятный прохладный ветерок разливал над клиникой запахи моря и цветущей мимозы. День обещал быть чудесным…
Комментарий к Глава 1. “Речь идет о жизни моего сына…”
1 Святая Вивианна - покровительница душевнобольных
2 исправительная терапия - термин, в те годы обозначавший репаративную терапию, применяемую для принудительного исправления гомосексуальной ориентации на гетеросексуальную. Она до сих пор используется в рамках различных религиозных программ, хотя в официальной медицине методы такой “терапии” считаются неэффективными и даже вредными для психики пациентов, особенно после исключения гомосексуальности из перечня психических заболеваний.
3 Танатос - бог смерти, прилетающий за душой человека и исторгающий ее из тела. Влечение к смерти (мортидо) в психоанализе противопоставлялось влечению к жизни (либидо).
4 Кондорсе - один из четырёх наиболее старых и лучших парижских лицеев. Расположен в 9-м округе Парижа.
========== Глава 2. Неприятный пациент ==========
Сен-Бриз не стал спорить с Шаффхаузеном, тем более, в присутствии медбрата, но про себя уже решил, что поведет сына сам, а в крайнем случае прибегнет к помощи Мишеля. Видеть Эрнеста в инвалидном кресле, как будто уже заранее приговоренного к медленному угасанию в стенах сумасшедшего дома, было выше его сил.
Когда они приблизились к «кадиллаку», граф сделал знак шоферу, и обернулся к врачу:
— Я прошу вас, герр Шаффхаузен, дать мне пару минут. Я разбужу сына и сам провожу его до палаты… или куда вы скажете. Каталкой воспользуемся только в случае крайней необходимости.
Не дожидаясь ответа, он отворил дверцу и, заглянув в темное чрево машины, потряс Эрнеста за плечо:
— Просыпайся, дружок… Надо встать.
…Знакомый голос врезался в лихорадочные сновидения, как луч солнца в болотный туман. Отец говорил с ним и о чем-то просил — тихо, почти кротко, но каждое слово ударяло в висок, как барабанная дробь. Эрнест нехотя открыл глаза. Его мутило, руки и ноги казались сделанными из желе, и меньше всего на свете он жаждал выбираться из своего сумрачного убежища на яркий безжалостный свет. Скорее всего, ничего хорошего там не было. Но отец настаивал, и Эрнест безучастно повиновался.
Он поставил на гравий одну ногу, затем другую, оперся на дверцу и выпрямился во весь рост. Солнце хлынуло на него огненным потоком, и Эрнест инстинктивно загородил лицо ладонями, как носферату — житель ночи, попавшийся в смертельную ловушку.
Молодой человек, извлеченный отцом из чрева черной машины, выглядел не лучше покойника. Обескровленные заветренные губы, запавшие глаза с темными кругами, спутанные волосы, бледная кожа — в общем, все то, что можно ожидать от психиатрического пациента-суицидника с наркозависимостью. Он вскинул тонкие руки, загораживая лицо от солнечных лучей, и из-под рукавов черного плаща выглянули перемотанные бинтами запястья.
«Резал себя он видимо уже в Сен-Бернаре. Но чем? Неужели эти растяпы оставили ему что-то бьющееся?» — доктор нахмурился, вспоминая, как по молодости сам едва не стал причиной смертельного исхода, оставив в палате больного стакан. К счастью, тот психопат не успел располосовать себе горло до сонной артерии, но санитары потом еще долго ходили в повязках, порезанные им.
— Пройдемте сюда, месье виконт — Эмиль указал дорожку, где еще лежали тени от деревьев аллеи. — Если устанете, можно сесть в кресло, доедете с комфортом.
— Идите вы на хуй, — сказал Эрнест. Ослепленный солнцем, он толком не разобрался, что это за буржуа в костюме стоит перед ним, машет руками, называет виконтом и несет какой-то бред про кресло.
— Последнего виконта гильотинировали полтораста лет назад, вы что, не в курсе?
Несмотря на резкость слов, голос молодого человека был глухим и бесцветным, он не вложил в сказанное никаких эмоций. Отец, явно скандализованный, принялся извиняться перед «костюмом», и до слуха Эрнеста долетело обращение «доктор». Это немного прояснило ситуацию.
— А-а, так вы мой новый психиатр? Пиздец, вот это мы хорошо покатались. Ну и куда мне теперь — сдавать сначала мочу, а потом кровь? Я бы предпочел именно в таком порядке, но можно и наоборот. Не критично.
…Сен-Бриз, хотя и привык к выходкам сына, на сей раз отчего-то готов был провалиться сквозь землю. Взяв Эрнеста за локоть, он свободной рукой сделал жест, выражавший полнейшее отчаяние.
— Думаю, вам все же лучше будет его усадить в каталку, месье.
