– Не спеши.
Он складной дубинкой раскидал хлам. Корка грязи ломалась под подошвами. Вжикнул шинами по шоссе какой-то гонщик.
Первая треть водоотвода не дала ничего, кроме мусора и какашек.
– Там что-то сдохло, – скривилась Надя. Они двигались, широко расставив ноги, упираясь кедами в сухие участки трубы. Олег тоже почуял: сладковатая вонь разложения. Сбитая автомобилем животина могла приползти сюда в поисках избавительной смерти.
Надя палкой разгребала наносы. Чем дальше они шли, тем чище становилось. Непосредственно под дорогой не было ни бутылок, ни фекалий, ни подсказок. Зато были мухи, жирные и назойливые. Дурной запашок усилился.
– Вон она, дохлятина, – Олег поводил фонариком. Надя натянула майку на лицо. В другой ситуации его бы заинтересовал белый живот девушки.
Из-за пирующих насекомых создавалось впечатление, что труп шевелится.
– Кыш! – Олег махнул дубинкой. Мухи, недовольно жужжа, оставили трапезу. Игроки встали над находкой, прикрывая носы. На цементе лежала собака. Помесь спаниеля и дворняги. Язык вывалился из пасти.
– Бедняжка, – ойкнула Надя.
Судя по всему, пес пролежал здесь не дольше недели. В душной трубе процесс разложения ускорился.
– Домашний, – жалостливо сказала Надя.
Олег вспомнил придуманную для сестрички байку. Беззубый тролль ловил и обсасывал добычу. Но у тролля, убившего собаку, определенно были клыки. Борясь с брезгливостью, Олег изучал животное. Раны на его боку. Словно какой-то садист пронзил пса вилами.
– Может, его загрызла бешеная лиса?
– Может, – с сомнением в голосе пробормотал Олег, – или то, что прикончило лису.
– Ты же говорил, тебе померещилось.
– Да, говорил. Но у моей галлюцинации были длинные иглы. И вот это, – он повел лучом по ранам, – похоже на следы от них.
– Постой, – Надя задержала дыхание, использовала палку как рычаг, чтобы отклеить труп от цемента. На ошейнике были вытравлены цифры.
– Номер телефона, – сказала она. – Запиши.
Надя продиктовала цифры.
– Придется принести кому-то плохие известия.
Подавленные находкой, они молча достигли противоположного края трубы. Шли быстро – взор ни за что не цеплялся. Голые стены и ручеек сухой грязи на дне.
Они выпрыгнули с обратной стороны насыпи.
Олег был мрачен:
– Все впустую.
– Не сдавайся пока. Надо исследовать граффити. И снова полазить от и до. Ты уверен, что не существует второй пещеры тролля?
– Уверен…
Со злостью вперившись в водосток, Олег набрал указанный на ошейнике номер. Ответили после трех гудков.
– Здравствуйте. У вас пропадала собака?
– Да, – оживился мужчина.
– Мы ее нашли. Мне жаль, но она мертва.
– О, – мужчина замолчал, ошарашенный новостью. Влада вздохнула печально. Хозяин пса сказал поникшим голосом:
– Где он?
– Под трассой на въезде в город есть труба.
– Я живу возле парка, – сказал мужчина, – подойду через десять минут.
– Твою мать, – Олег топнул в сердцах.
– Кто это? – спросила Надя.
– Голос знакомый, не знаю.
Они сели на траву. Надя достала из сумки бутылку с холодным чаем. Разговоры вились вокруг водоотвода, внутри него и около. Вскоре из-за кустов показался мужчина лет шестидесяти, в очках и с седой бородкой. Веретенников, которого школьники звали Веретено.
– Михаил Петрович, – кивнул Олег.
Учитель постарел и осунулся, за стеклами различались нездоровые круги. Вид у него был такой, будто он неделю страдал от бессонницы. Но память пожилого педагога оставалась крепка.
– Здравствуйте, Олег. Здравствуйте, Наденька.
Бывшие ученики поздоровались.
– Приготовьтесь, Михаил Петрович, – сказала Надя, – там жарко, и собака…
– Я понял, – учитель тряхнул мешком, который держал в руке. – Он пропал в понедельник.
Веретенников был человеком вредным и мстительным и посодействовал, чтобы Толмачева не пустили в десятый класс. Но, глядя на дрожащие щеки учителя, Олег проникся к нему сочувствием.
Веретено залез в водоотвод.
– Что-то он сдал, – шепнула Надя.
Спустя минуту прозвучал усиленный эхом крик скорби.
Надя стиснула запястье Олега. Дул ветерок, гремели грузовики.
В цементном конусе Веретенников присел на корточки и о чем-то ласково говорил с мертвым животным.
– У него, наверное, никого не было, кроме этого пса.
– Помогу ему, – Олег шагнул к трубе, но Веретенников уже брел наружу. Мешок он прижал к груди, наплевав на запах. Голова дохлой собаки торчала из ткани, словно учитель нес укутанного младенца.
– Это Ромео, – сказал Михаил Петрович. Олег мысленно взмолился, чтобы Веретенников не расплакался. – Ромео любил огурцы и гулял с козами. Он был очень добрым.
– Мы видели бешеную лису вчера, – сказала Надя. – Она могла напасть на собаку.
– Это не лиса, – отрезал Веретенников, и что-то темное мелькнуло в его взоре.
Ромео дернул окоченевшей лапой.
– Похороню его, – сказал учитель.
Он потопал прочь, опустив плечи, сгорбившись, баюкая собаку как сына.
Надя шмыгнула носом, внезапно разрыдалась. Олег обнял ее и целовал волосы, покуда слезы не иссякли. Вопрос, который Надя задала, посмотрев Олегу в глаза, поставил его в тупик.
– Влада и это предвидела?
– Она была ребенком, – буркнул Олег, не веря в то, что говорит, – ребенком, а не чертовой Вангой.
Надя принюхалась к своим локонам.
– Мне нужно принять душ, или я умру.
Он проводил ее через безлюдный поселок. Создавалось впечатление, что населяют Свяжено исключительно куры и цепные кабысдохи. В субботу сельчане прятались по хатам. Лишь УАЗ Hunter с полицейской мигалкой на крыше прокатил за березами.
– Заходи, – сказала Надя, отворяя калитку, – днем мама спит.
Олег устроился на пеньке. Листал фотографии, отправленные напарницей по блютузу, – снимки из трубы. «Нинка сосет». «Рэп-кал». Калека-свастика. А это… он перевернул мобильник: «Гена Хрюк».
Надя вышла из дома. В банном халате, с полотенцем через плечо. Пульс Олега участился.
– Что? – улыбнулась она.
– Да так. Ты красивая.
– Ты тоже ничего, Супермен.
Она нырнула в будку летнего душа. Зашумела вода.
«Гена Хрюк»…
Надины ключицы, пышные бедра отвлекали от главного.
Рэп – кал? Некая Нинка действительно славится благодаря фелляции?
Кто убил собаку Веретенникова? И что за чертовщина с лисой?
«Орешки не для моего ума», – он почесал висок.
Задания сестры сберегались десять лет в военном мемориале и заброшенной шашлычной.
Взгляни на пещеру тролля с другого угла.
Но с какого?
Дверь душа скрипнула.
– Там полотенце висит, – сказала Надя, тряхнув мокрыми волосами. – Тебе тоже не помешает освежиться. Мне надо заскочить в библиотеку, а потом можно еще раз сходить на пляж.
Он намыливался под струями воды, обуреваемый самыми разными мыслями, и от некоторых из них кровь приливала к мужскому достоинству.
Поцеловать ее… она не будет против. А вдруг будет? Вдруг он все неверно понял? И Надю, и Владу?
По дороге к своей работе девушка вела себя тихо, отстраненно реагировала на его слова, витала где-то далеко. Он напрягся, ему не нравилось терять контроль над происходящим.
– Ты расстроена?
– Ни капли, – она принужденно улыбнулась.
Позвенела связкой ключей, отпирая библиотеку. Компьютеры бросали тени на столы. Темнота маскировала стеллажи.
Надя щелкнула замком, изнутри закрывая библиотеку. Удивленный, Олег наблюдал за ее манипуляциями. Она взяла коробку с деньгами для онкобольной чернокожей девочки и аккуратно переставила в читальный зал.
– Тебе помочь?
– Да. Задерни окна.
Надя исчезла в книгохранилище. Олег повозился со шторами. Тени уплотнились.
В пустом сумрачном помещении он рассматривал туннель, образованный стеллажами, и считал зачастившие удары сердца. На сороковом из мрака вышла Надя, одетая в кружевное белье. Красная ткань подчеркивала белизну молодого тела. Полная грудь колыхалась в бюстгальтере. Над четвертинками чашечек выступали широкие
