– У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Слон.
Сержант прижал липкие скользкие кишки к уху.
– Алло?
На том конце провода сказали:
– Спаси нас.
17. Корни
В третий раз отодвинув странные, растущие прямо из глины лозы, он поверил в историю Веретенникова. Залпом, сразу поверил в россказни заплаканного учителя. Волна обрушилась на песчаный замок, являвший собой все его представления о мире, а представления те были куцыми, и хлипкий замок рассыпался.
Олег балансировал на уступе, который выпирал природным балкончиком из крутого берега. Мимо утеса струилась Мартовка, шумно спрыгивая с перекатов. Небо было чистым и голубым, но из дыры за мясистыми листьями веяло ночной прохладой.
– Вот оно, – сказал Олег.
Покинув учителя, они сделали крюк и захватили из гаража фонари.
Услышав возню, отец вышел из дома: «Познакомишь меня со своей подругой?»
«Не сейчас», – отмахнулся сосредоточенный Олег.
Цепляясь за лозы, он светил в проем. Трещина в человеческий рост чернела зигзагом – шрам на береговом склоне. Судя по краям, его не создали человеческие руки, не вымыло дождем. Больше походило на то, что какая-то сила изнутри раскупорила почву.
– Боже, – выдохнула Надя, вскарабкиваясь на уступ. – Мы же дважды смотрели. Там ничего не было.
Да, изучая утес, они поднимали зеленую завесу и натыкались на рыхлую стену. Но Олегу захотелось проверить снова. Чутье, которому он доверился.
– Морок, – сказал он.
Дыра заставляла разум лгать. Словно взывала: «Убирайтесь! Тут ничего нет!»
– Не понимаю. Влада знала, что Михаил Петрович сойдет с ума и начнет бредить о плесе?
– Или он не бредит.
– Ну да. Одно дело – ясновидение. И совершенно другое – мертвецы и языческие божества. Это… как верить в то, что динозавры не вымерли, и в огнедышащих трехголовых драконов.
Олег кивнул вниз, на тонкую полоску суши между утесом и Мартовкой.
– Здесь мы нашли тонущего Самсонова. Точно под этим склоном. Я спросил у Влады позже, что случилось. Она сказала: тролль украл мозг мальчика, но мы спасли его, чтобы попасть в нору и победить тролля.
– И где логика?
– Я не понял тогда, не понимаю и сейчас. Но говоря «тролль», она имела в виду не того безобидного монстрика, которого я для нее выдумал. А что-то хуже.
– Хорошо, мне уже страшно.
– Тебе не обязательно идти.
– Ну фигушки. Чтобы я до старости локти кусала?
Она сгребла лозы в охапку:
– После вас.
Сгорая на костре, Азей Острица кричал, что бесы живут в подземельях старого монастыря. Синод велел прочесать руины на предмет тайных ходов, но таковых не нашли.
Суглинок под подошвами сменился камнем, обтесанным столетия тому назад. Туннель пронзал холм. Он снился молодой монахине, которая говорила настоятельнице: «Антихрист из подземелий хочет съесть мою душу, чтобы родить рогатых детей». Монахиню искали три дня. А кто искал, те исчезли через десять лет.
Летний день померк в жерле горизонтального колодца. Кольца света елозили по древним стенам. Валуны разного калибра были пригнаны друг к другу и укреплены желтоватым раствором. Потолок касался макушки Олега.
– У меня такое чувство, – сказала Надя, – будто здесь кто-то живет.
– И у меня.
Он вынул телескопическую палку.
– Не только в призраков поверишь, – боязливо прокомментировала спутница. Они шли по туннелю. Слой пыли устилал пол. Четкая структура валунов скрылась под пористой известью.
– Олег!
Он кивнул, разглядывая полосы на серой пыли, словно отметины граблей.
– Не поздно вернуться и подождать меня снаружи.
– Идем, – она двинулась вперед. Исковерканные тени плыли по ноздреватой извести. Гулкое эхо предупреждало тех, кто мог хорониться в темноте. Туннель диктовал абсурдные средневековые мысли о душах мытарей, о чистом зле.
«Уходите».
Олег застыл.
– Что…
«Уходите, – прошелестело в голове. – Забудьте».
– Ты слышал?
Значит, не галлюцинация.
– Да, оно копается в наших мозгах. Требует, чтобы мы ушли.
– Я почти готова повиноваться, – Надя коснулась бьющейся жилки на виске.
– Ты как?
– Скажи, чтобы оно заткнулось.
«Уходите! Вон!»
– Ох, блин, – Надя поморщилась. Олег обнял ее за плечи, заботливо поправил волосы. – Да, держи меня. Оно умолкает, когда ты до меня дотрагиваешься.
Они продолжили путь рука об руку, и, если Олег разжимал пальцы, в черепе начинали шелестеть перепончатые крыла: «Уходите, уходите, уходите».
Будто морок боялся их. Будто эти двое представляли угрозу для могущественной силы, так долго владычествовавшей в Свяжено.
Коридор расширился. Сквозняк дул из вентиляционных скважин в шершавых сводах.
– Мы где-то возле парка, – сказал Олег.
Лучи провалились в арочный проем, окантованный воротником мха.
«Вон!!! – заорала тьма. – Иначе я выдеру ваши кишки, высосу мозг из ваших костей, распотрошу вас…»
Олег нащупал кисть Нади. Голос заглох, будто радиоточка.
Плечом к плечу они вошли в арку.
Туннель заканчивался рукотворной пещерой, не сложенной из глыб, а высеченной в скале. Высокие стены взлетали во мрак, по ним змеились толстые бурые жгуты. Лозы или лианы. Они плавно спускались на пол, стекались к центру гнезда радиальными артериями.
Лучи сновали по коричневатым узлам, вычленяя из тьмы новые детали. В сердцевине пещеры жгуты отделялись от пола и сплетались в короткий пенек, а потом утолщались, образуя ветвистый кокон, многопалую ладонь, которая что-то стискивала. Фонарик затанцевал в руке Олега.
На кореньях – в кореньях – лежала его сестра.
Не скелет, не горсть праха, не мумия, забальзамированная темнотой, а Влада из плоти и крови, точно такая же, какой была на последних фотографиях. Светлые пряди намертво вплелись в лозы, щеки сохранили румянец, нежные руки покоились на груди. Не подвластная времени и тлену, тринадцатилетняя девочка словно спала в коконе, на ложе корней. Как пьяный Олег шагнул к сестре. Разорвал связь с Надей. Откуда-то издалека донесся Надин изумленный вопрос:
– Это… она? Она что?.. Жива?
Грудная клетка сестры равномерно вздымалась. Губы были приоткрыты, и лоза ныряла в глотку как шланг медицинского прибора. Две тонкие трубки поместились в ноздри Влады. Остальные присосались к ее телу то здесь, то там.
Корни кормились девочкой. Но и кормили ее, поддерживая жизнеобеспечение.
Живая Влада спала, словно царевна из сказки. Судя по тому, как шевелились глазные яблоки под веками, она видела сны.
Олег вцепился в кокон, почувствовав упругость и холод жгутов. Лозы затрепетали. Ошеломленный, он подумал про анабиозную капсулу из фантастических фильмов. Сон, длившийся десятилетие. В двух километрах от дома. В плену какого-то инопланетного паразита.
– Нет, – воскликнула Надя, заметив, что он пытается порвать трубки, – это может ей навредить.
Олег кивнул, не сводя взора с безмятежного личика сестры.
«Я пришел за тобой, малявка».
«Ты опоздал», – прошипел мстительный голос.
Олег вскинул фонарик. Луч озарил Земляную мать.
18. Мать
Мать громоздилась на сводах пещеры – трехметровая туша, намертво встроенная в камень. Гигантская тварь, колышущийся студень, медуза, которой поклонялись жрецы дохристианской эпохи, а священники отрекались от византийского Бога, узрев чудовище на потолке, складки и
