Петухи не пропели утром, из-за чего многие в Свяжено спали дольше обычного. Собаки нервно тявкали. Кони пряли ушами. В подвалах крысы чуяли пиршество и говорили своим крысятам о сытых ночах.
В общественном туалете на задворках парка навеки изумленный Глеб вздрагивал, когда зубы отрывали от его плоти очередной кусок.
– Вкусно, – сказал Олег, прожевывая.
В кафе они заказали по сэндвичу. Завтракали, любуясь друг другом. Надя словно изменилась за прошедшие часы. Повзрослела и похорошела. Но, конечно, Олегу только казалось. Как казалось накануне, что его отражение в зеркале стало стройнее и свежее. Ведь такие перемены не происходят за несколько дней.
Надя отхлебнула мятный чай. Вчера, застегивая бюстгальтер, она сказала:
– Я рада, что Влада познакомила нас. Даже если это, – она кивнула на стойку, превратившуюся в их ложе, – был единственный раз.
Он перегнулся через стол и поцеловал ее в губы. Надя потерлась носом о выбритую щеку.
– Смотри, привыкнешь, не захочется возвращаться в Москву.
– Московским библиотекам тоже требуются специалисты. И ты можешь перевезти маму.
– Боюсь, мы не потянем. Это все мечты.
– Время покажет. В любом случае, отцу нужна помощь с ремонтом, так что я не тороплюсь пока.
– А что насчет Игры?
Вечером они снова исследовали трубу вдоль и поперек, вычистили пещеру от троллиного мусора, но не нашли никаких зацепок.
– Ты сказал, у тебя есть теория.
Да, именно так он и сказал по телефону час назад. Безумная ирреальная теория, приближающая на шаг к психушке. Олег смутно помнил, что его двоюродный дед закончил дни в Кащенко.
– Помнишь, – произнес он, – твои слова про то, что Влада предвидела наши приключения.
– Да.
– Лису, собаку Веретенникова.
– Она же предвосхитила нападение на меня и эпилептический припадок сержанта.
– Я покумекал над этим вопросом. Если допустить на секунду, что Влада видела сразу все, всю временную шкалу. Нашу встречу, нашу командную игру. И в две тысячи восьмом она ничего не оставляла в пещере. Потому что знала, что подсказка появится там позже.
– Я не поспеваю за твоей мыслью.
– Сестра не клеила в «Ивушке» плакат. Он висел до нее, просто она использовала его. Превратила в задание. Точно так же она могла использовать и что-то, чего в трубе не было при ней, но возникло со временем.
– Да про что ты?
– Про дохлого пса. Он – наша находка. И я подозреваю, что он – это подсказка Влады.
– Послание твоей сестры – труп собаки, который очутился в водоотводе через десять лет?
– Идиотизм, знаю.
– Постой. А что? Учитывая способности Влады…
– Ни один Нострадамус не провернул бы такого. Но других версий у меня нет.
Надю озарило:
– Задание – это номер телефона на ошейнике. Номер Михаила Петровича.
– Предлагаю нагрянуть в гости к Веретену и выложить как на духу: исчезнув десять лет назад, сестра оставила подсказку, и это труп вашей собаки, собаки, которая даже не родилась в восьмом году. Так что лучше вы снабдите нас шестым заданием, а то хуже будет.
– Не обязательно посвящать его в детали.
– Так ты мне веришь?
– Мама учила меня не верить мужчинам беззаветно. Но я жива и относительно здорова, благодаря Владе. Сомневаться в ее даре у меня нет причин.
Олег допил чай, проглотил чаинки.
– Ты знаешь адрес Веретенникова?
– Конечно. Трехэтажный дом возле ДК.
– Но сначала нужно попасть в библиотеку.
– Зачем?
Он невинно потупился.
– Прочесть кое-что.
– Ах ты… читатель… Собрался превратить мою библиотеку в траходром?
– Упаси бог. Я просто…
– Да ладно. Сама не прочь почитать перед новым заданием.
– Правда?
– Ага. Медленно и по слогам.
Вскоре они уже читали: на стойке и в хранилище, где Надя, хватаясь за стеллаж, прошептала:
– Господи, как сладко.
…Веретенникова они застали у подъезда. Узким лезвием кухонного ножа он методично сколупывал краску со скамейки. Вчера учитель выглядел плохо, но сегодня – просто катастрофично. Одежда помялась, в редких волосах застряла трава, глаза запали и блестели лихорадочно.
– Михаил Петрович, вы здоровы?
Он посмотрел сквозь Надю. Перевел взор на Олега и облизал потрескавшиеся губы.
– Нет, я не здоров. Я болен, как и этот поселок.
– Михаил Петрович, – Олег потоптался, подбирая слова, – вы помните мою сестру?
– Чудесная девочка, – сказал Веретенников, выдергивая нож из дерева, – ее забрала Земляная мать.
Олег и Надя переглянулись быстро.
– Кто?
– Земляная мать. Прародительница пауков и мертвецов. Но мертвецы – они не настоящие. Они все отсюда, – он постучал рукоятью по лбу, – это морок.
– Может, отвести вас в поликлинику? – участливо спросила Надя.
Веретенников оскалился.
– Морок не лечится, дорогая моя. Он уничтожает Свяжено. Так уже бывало, и не раз. Почитайте хронику. Морок питается светлыми душами. Девочки исчезают. Монашки в шестнадцатом веке. В семнадцатом наверняка еще кто-то. Дочь бражника в восемнадцатом – неудачная попытка. Дочь купца в девятнадцатом – удачная. Морок ест и вынашивает детей. А дети убивают всех. Примерно через десять лет после каждого исчезновения поселок пустеет. Вашу сестру сожрала тьма. А теперь ее отпрыски рыскают по Свяжено.
– О чем вы говорите? – пробормотал потрясенный Олег.
– Оно живет в земле. Возможно, до крещения Руси ему приносили жертвы язычники. Монастырь построили на месте капища. Но христианский Бог не сумел изгнать темноту. Я видел паука на луне, – нож впился в деревянный брус лавочки, – видел свою мертвую маму и как пауки убили Глеба.
– Глеба?
– Вы дружили в юности, да?
– Он жив, позавчера я…
– Позавчера? Сегодня ночью чудовище прикончило вашего Глеба, как прикончило Ромео. Оно играет со мной словно кошка с мышкой. Я ведь был в его логове. И оно меня запомнило.
Надя дотронулась до плеча Олега, мимикой показывая, что Веретенников бредит. Но интонации учителя, его мерцающие зрачки, и еще образ лисы, пригвожденной к земле странными стержнями, заставили Олега мягко убрать Надину руку.
– Михаил Петрович, этот морок, по-вашему, украл Владу?
– Я думаю, ее украл человек. Оно, как кукловод, использует людей. Тех, кто приблизился на достаточное расстояние и попал в поле воздействия. Но, родив потомство, оно перестает нуждаться в людях. Убивает всех, чтобы заново впасть в спячку.
– Вы насмотрелись ужастиков, – сказала шокированная Надя.
– Я видел! – Веретенников сорвался на крик. – Я был в поисковой группе, когда исчезла ваша сестра, и я наткнулся на гнездо. Мне кажется, я видел Владу внутри, она спала, а морок сторожил.
– Видели Владу? – Олег едва сдержался, чтобы не вцепиться в бормочущего учителя. – После ее пропажи? И никому не сказали?
– Я забыл, – всхлипнул Веретенников, рукоять заскрипела в его побелевших пальцах, – оно заставило забыть, велело мне уйти. Блокировало память. А теперь оно зовет меня, воплощаясь в мертвецах и кошмарах. И скоро оно позовет всех, каждого.
Веретенников расплакался горько.
– Простите меня.
– Где это гнездо? – Олег взял учителя за подбородок и силой поднял его голову. – Где?
– Ничего не выйдет.
– Где? – зарычал Олег, грубо сминая пальцами влажные щеки Веретенникова.
– На левом берегу Монастырского плеса. Прямо под руинами обители. Там есть уступ, заросший лозой.
Олег оттолкнул Веретенникова. Учитель стукнулся лопатками о спинку лавочки и сказал чуть слышно:
– Нам конец.
…А в десяти минутах ходьбы от плачущего Веретенникова мертвый Глеб завибрировал, издавая
