– Присоединяюсь, – добавляет Нина.
Её обычно взъерошенные волосы сегодня аккуратно зачёсаны назад, а дневник, куда она всё записывает, покоится у неё на коленях. Её взгляд переключается на рисунки, которые я держу.
– Это и есть те подсказки, которые привели тебя в кладовку?
– Да. – Развернув листки, я протягиваю их друзьям. – Это рисунок гостевой спальни. Правда, она выглядит иначе, потому что сейчас там вместо мебели одни коробки. Но я узнала её по окну. А вот это… – С этими словами я показываю второй рисунок. – Это музыкальная шкатулка. Видите цветы?
Нина подносит рисунок к шкатулке.
– Я поражена.
– Рисунками? – спрашиваю я.
Она смеётся, закатив глаза, будто я сумасшедшая:
– Нет, Тесс, тобой! Это не самые простые подсказки.
– Согласен, получилось круто, – добавляет Эндрю. – Где, ты говоришь, они были спрятаны?
– За одним кирпичом в стене нашей гостиной, – отвечаю я, вспоминая скрежет кирпича, вставляемого в стену (звук, разбудивший меня той ночью), и вздрагиваю. – Она разбудила меня, чтобы я туда заглянула. Я в этом уверена.
– Ух ты! – Эндрю трёт шею. Он с уважением смотрит на меня. – Не хочу врать, девочка-сёрфер, но я бы, наверное, крепко струхнул!
Мои щёки горят. Я тоже едва не грохнулась в обморок. Я сто раз трусила! И очень рада, что преодолела свой страх. А ещё я довольна, что не стала пороть горячку и не открыла шкатулку без моих друзей. Хотя было неловко признавать, что я была напугана, но в итоге всё нормально. Даже хорошо.
– Итак, загадка решена. – Эндрю хлопает ладонями, будто стряхивая пыль. – Инес была художницей, поэтому она и гоняется за тобой.
– Эй-эй! Не спеши, мистер Шерлок. Мы ещё не выяснили, как исчезает статуя, почему Инес Кларк нет в списке и что ей вообще нужно. Плюс ещё вот это… – Я поворачиваю рисунок обратной стороной и показываю буквы И, Б.
Лицо Нины бледнеет, глаза округляются до невозможных размеров. Она изумлённо выдыхает:
– О-о-о-о! Нет!
– Что? Что «О нет»? – Эндрю переводит взгляд с рисунка на меня, потом снова смотрит на буквы. – Что означают эти И, Б?
– Неужели не понимаешь? – спрашивает у него Нина. – Это же всё ещё больше усложняет! Ну! Рисунки привязывают призрака к этому дому. В смысле, она не смогла бы нарисовать эту комнату, если бы не видела её раньше, ведь так? А вот инициалы на обороте не вяжутся ни с чем. Мы-то всё время занимались Инес Кларк, а эти буквы могут означать, что человек, выполнивший рисунок, носил фамилию, которая начинается с буквы Б!
– А может, это не инициалы, – предполагает Эндрю. – А не могут они означать что-нибудь ещё? Ну, к примеру, «Интернациональные бананы», «Инопланетный бекон», «Импульсивная болонка»?
– «Инопланетный бекон»? – Мне стоит большого труда сохранить невозмутимое выражение лица. – Эндрю, ты свихнулся?
У него бурчит в животе, и он прижимает к нему руки:
– Нет, просто проголодался.
Я вытягиваю руки и делаю вид, что хочу его задушить, но Нина меня останавливает. Взяв с пола музыкальную шкатулку, она передаёт её мне и говорит:
– Открывай.
– А почему я? – вырывается у меня.
– Ой, подружка, не знаю! Может, потому, что это всё-таки твой призрак? – усмехается она. – Давай, Тесс! Если привидение привело тебя к шкатулке, должны же мы наконец узнать, что в ней спрятано.
Она права. Нельзя так жить бесконечно – оглядываться по сторонам, спать в потайных местах, стараясь укрыться за четырьмя стенами. Пора покончить со всем этим. Я поддеваю крышку шкатулки. Раздаётся тихий металлический звук и разносится эхом по комнате. Музыка.
– Ох, ничего себе! Она, оказывается, работает…
Эндрю и Нина подходят поближе. Именно этого я и хотела, именно это и было мне нужно. Я открываю шкатулку, а они здесь, рядом со мной. Поддерживают меня. Думаю, даже если бы в эту секунду Инес собственной персоной выскочила из шкатулки, мы бы и с этим справились.
На дне музыкальной шкатулки лежит тонкое металлическое кольцо и ещё один листок бумаги. Он свёрнут, и едва ли это рисунок. Я надеваю кольцо на палец и разворачиваю листок. Передо мной свидетельство о смерти. На имя Инес.
Глава 35
В голове у меня целый водоворот мыслей. Свидетельство о смерти Инес. Как такое возможно? Рука Эндрю дрожит, когда тянется к бумаге. Я прищуриваюсь, чтобы убедиться, что прочитала все слова правильно. Инес Бриггс? Что это? Как?
– Пока не уверен, но это не может быть простым совпадением. Это свидетельство о смерти маленькой девочки, которую звали Инес Бриггс и которая умерла 1 августа 1880 года. В тот самый день, когда погибла Инес Кларк. И тоже в Чикаго! Наверное, это одна и та же девочка, верно?
– Но фамилия… Бриггс. Как у Амоса Бриггса, – бормочу я.
Рот у Нины открылся так, что мне отчётливо видны все её превосходные ровные зубы.
– Дайте мне взглянуть… – просит она.
Несколько мгновений мы стоим в полном молчании, пока она рассматривает свидетельство. Бумага грубая и пожелтевшая, но надпись вполне чёткая, перепутать невозможно: «Инес Бриггс. Кладбище Грейсленд».
– Дифтерия. Здесь говорится, что она умерла от дифтерии. Не слишком много знаю об этом, но известно, что во времена Инес люди часто заражались этой болезнью. Опасное инфекционное заболевание… Кажется, поражает горло.
Нина смотрит на нас с Эндрю, а потом спрашивает:
– Если это свидетельство о смерти той же самой девочки, то разве здесь не должно быть записано, что причина смерти – удар молнии?
Эндрю стремительно склоняется над листком:
– Нет, если это неправда. Может, это всего лишь часть легенды. И люди знают далеко не всё об Инес Кларк. То есть об Инес Бриггс.
– Ты хочешь сказать, что она могла жить в моём доме? – спрашиваю я. И понимаю, какой задала зловещий вопрос. Совершенно очевидно, что у нас странный дом и в нём водятся привидения. Но я и представить не могла, что это потому, что человек, который умер, жил именно здесь. Может, эта девочка даже спала в моей комнате? Принимала пищу на нашей кухне? Мылась в нашей ванной?
У-ух! Ладно, не важно. Однако я холодею, когда мне в голову лезет ещё одна мысль. Куда более мрачная. А если призрак не просто жил в моём доме?.. А вдруг она здесь и умерла? При этой мысли мне становится дурно, и я тру лицо ладонями и говорю:
– Мама с папой оформили этот дом в собственность. Они сами об этом сказали.
– Я люблю вишнёвый торт, – сообщает Эндрю.
– Что? – недоумевает Нина. – А при чём тут вообще вишнёвый торт?
– Да ни при чём. Извини. Просто Тесса только что сморозила какую-то чушь… Вот я и подумал, что теперь можно говорить всё что угодно.
Эндрю пригибается, потому что я запускаю в него свёрнутым в
