— Правда, — тихо сказала я. — Он часто говорил о вас перед смертью. Может быть, пажом вы и стали благодаря случайности, но лордом-капитаном — точно нет. Он говорил, что это для него был самый простой в жизни выбор, даже несмотря на вашу молодость.
Гектор тяжело вздохнул, кивнул и отвернулся, пряча лицо.
— Это просто сказочно, — сказала леди Геда, и я чуть не подпрыгнула. На секунду мне показалось, будто я была с Гектором наедине. Она добавила: — Я говорю о цыпленке. Ваш повар достоин похвалы.
Я хотела бы не обращать на нее внимания и еще расспросить Гектора о его детстве, но я ведь позвала Геду с особым умыслом, так что пришлось пересилить себя и повернуться к ней.
— Спасибо. — Я поискала глазами повара, но он уже удалился, чтобы доделать десерт. — Он готовит выпечку специально для меня по рецептам, которые я привезла из Ороваля. — Я взяла кукурузную тортилью и откусила кусочек.
— Да, все знают, как вы любите выпечку.
Я посмотрела на нее, пытаясь понять, нарочно ли она пытается меня обидеть, но она со счастливым видом жевала цыпленка.
Предатель Белен сказал:
— Ее величество еще больше любит суп из тушканчиков.
Я чуть не подавилась тортильей. Суп из тушканчиков был нашей обычной едой, когда мы вместе путешествовали по пустыне. В этой жизни я точно не хотела бы снова отведать его. Я посмотрела на Белена — на губах его играла лукавая улыбка.
Геда сказала:
— Но суп из тушканчиков — это так… прозаично.
— Иногда, — я проглотила кусочек тортильи и сказала задумчиво: — В самой простой еде заключена настоящая поэзия, вы так не считаете? — Я понятия не имела, что это значит, но она кивнула, будто услышала сокровенную правду.
Конде Тристан сказал:
— Официальное блюдо Сельварики называется сендара-де-вида. Фрукты замачиваются в меду с лаймом, а потом запекаются на углях. Оно просто совершенно. Если кто-нибудь из вас посетит наши места, я буду рад лично попотчевать им гостя.
Мы с Хименой изумленно переглянулись. Она побледнела.
Няня повернулась к конде и сказала:
— Сендара-де-вида. Это означает «врата жизни».
Он кивнул.
— Оно названо по старинной легенде.
— Ах, расскажите нам! — воскликнула я в восторге. — Я буду счастлива больше узнать о Сельварике.
На другом конце стола отец Алентин наклонился вперед, глаза его расширились. Гектор поставил на стол свой бокал и сложил руки на столе.
Конде Тристан окинул взглядом неожиданно притихших гостей, поняв, что снова привлек всеобщее внимание. Но храбро продолжил:
— Легенда совершенно апокрифическая, она гласит, что Бог создал врата, ведущие к врагу, и другие — ведущие в жизнь. Врата, ведущие в жизнь, сендара-де-вида, находятся где-то в Сельварике, и многие знатные юноши пытались отыскать их, чтобы показать себя и найти счастье. Никому, конечно же, не удалось. Но многие верят в их существование. Говорят, кто найдет их, обретет жизнь вечную и высшее счастье.
Воцарилось полное молчание, будто комнату накрыли толстым одеялом.
Наконец, Алентин проговорил:
— Странно, что я никогда прежде не слышал этой легенды.
Конде пожал плечами.
— Я едва не забыл о ней. Но Иладро мне напомнил. — Он показал на своего нарядного герольда. — Верно, Иладро?
Герольд покраснел, когда все взгляды обратились на него. Перья на его шляпе закачались, когда он кивнул.
— Да, ваша милость, — сказал он учтивым тоном, противоречившим его звучному голосу. — Легенда все еще популярна в отдаленных островных поселениях. — Он взял с блюда лепешку и сунул в рот, может быть, чтобы конде не просил его больше ничего рассказывать.
— Апокрифическая, — пробормотала про себя Химена.
— Она упоминается в одной или двух старинных рукописях, — сказал конде. — Но как знать, может быть, в легенде заключается истина, верно? Никто из нас никогда не удостаивался упоминания в священных текстах.
— Это так, — сказала Химена, но я услышала сомнение — или, может быть, удивление в ее голосе.
— Что значит «апокрифическая»? — спросила леди Геда.
Гектор сказал:
— Апокрифами называют тексты, которые считались священными, но ученые и священники доказали, что это просто легенды. На самом деле ничего божественного в них нет.
Я посмотрела на него с удивлением и восторгом. Я понятия не имела, что он знает такие вещи.
Он наклонил голову, мельком взглянув на меня.
— Но они представляют интерес как исторические документы, — сказал он, обращаясь к леди Геде. — Они многое могут сказать об обычаях и воззрениях того времени, когда были написаны.
— Ну а вы, леди Геда? — сказала я с улыбкой. — Как жена мэра не могли бы вы рассказать мне о каких-нибудь особенных блюдах — или легендах — Бризадульче, о которых стоит знать королеве?
Леди Геда расправила плечи и открыла рот, чтобы изречь нечто, что, несомненно, оказалось бы абсолютной банальностью.
— Вашему величеству стоит попросить повара приготовить…
Она замолчала, услышав, как кто-то закашлялся.
— Иладро? — сказал конде Тристан.
Герольд наклонился к столу, его били конвульсии. Глаза его закатились, в них выступили слезы. Лицо его покрылось багровыми пятнами.
Химена бросилась к другому концу стола в вихре своих кружевных оборок. В одной руке она держала вилку, а другой пыталась открыть ему рот.
Гектор рывком поставил меня на ноги. Свободной рукой он выхватил из рукава кинжал.
— Элиза, если у вас во рту есть еда, выплюньте. Скорее.
Яд. У меня внутри все похолодело.
— Я… ничего нет.
Химена засунула Илардо в горло рукоятку вилки со словами:
— Пусть вас вырвет, милорд. Это может спасти вам жизнь.
И его вырвало, огромным фонтаном полупереваренного цыпленка и лепешек, прямо на стол передо мной. Кислый запах ударил в нос.
— Лепешки! — сказал Белен. — Он был единственным, кто их попробовал.
В комнату ворвался главный повар с криком:
— Стойте! Выплюньте еду! Дегустатор только что… — Он увидел грязный стол, и кровь отхлынула от его лица. — Слишком поздно.
— Леди Геда, —
