Представь себе, насколько идеальной была эта сцена. Застеленный красной скатертью стол, нелепого вида еда, над проливом золотые лучи закатного солнца, уходящего в море и озаряющего нас последней вспышкой, будто джентльмен, элегантно касающийся края шляпы, прощаясь. Зажгли свечи, и они залили наши лица колеблющимся светом. Как же вся моя жизнь привела меня в такое место, ко всем этим людям? Интересно, что бы сказали мои родители. Мать наверняка была бы за меня рада. Где бы она ни пребывала сейчас, я лишь надеялся, что тамошние правила дают право видеть живых. Что же до моего отца, не знаю. Я обрубил все связи с ним, совершенно. И теперь я понял, насколько нечестно я поступил. И поклялся обязательно связаться с ним. Возможно, еще не поздно пригласить его на мою выпускную церемонию.
Когда мы покончили с десертом, пирогом с клубникой и ревенем, Джонас постучал вилкой по бокалу.
– Всех прошу, внимание.
Он встал и обошел стол, оказавшись рядом с Лиз. Слегка крякнув от натуги, приподнял ее вместе со стулом и развернул лицом к себе.
– Джонас, что ты затеял, черт побери? – со смехом спросила она.
Его рука нырнула в карман, и я понял. У меня внутри всё упало. Он стал на одно колено и достал маленькую бархатную коробочку. Открыл ее и протянул ей. Его лицо растянулось в ухмылке во весь рот, но несколько нервной. Я увидел камень. Огромный, достойный королевы.
– Лиз, я знаю, что мы уже говорили об этом. Но я хочу сделать это официально. Мне кажется, я люблю тебя всю жизнь.
– Джонас, я даже не знаю, что сказать, – ответила она, поднимая взгляд и нервно усмехнувшись. Ее щеки зарделись от смущения. – Это так старомодно!
– Скажи «да». Это всё, что тебе надо сделать. Я обещаю дать тебе всё, что ты захочешь.
Мне захотелось упасть в обморок.
– Давай, – сказала Стефани. – Чего ты ждешь?
Лиз поглядела на отца:
– Хоть ты скажи, что он у тебя уже спросил.
Мужчина заговорщически улыбнулся:
– Это он сделал.
– И что ты ответил ему, о мудрейший?
– Милая, на самом деле решать только тебе. Это серьезный шаг. Но я бы сказал, что я не возражаю.
– Мама?
Женщина беззвучно плакала и лишь страстно закивала, не в состоянии сказать ни слова.
– Боже, – простонала Стефани. – Ну не тяните уже! Если ты за него замуж не выйдешь, это сделаю я!
Лиз снова посмотрела на Джонаса. Не задержался ли ее взгляд на моем лице, когда она его переводила? Память говорит мне, что да, хотя, возможно, я сам это выдумал.
– Ну, я, это…
Джонас достал кольцо из коробочки.
– Надень его. Это всё, что тебе надо сделать. Сделай меня самым счастливым мужчиной из всех ныне живущих.
Она в онемении смотрела на кольцо. Камень был огромный, размером с зуб.
– Прошу, – сказал Джонас.
Она подняла взгляд.
– Да, – сказала она и кивнула. – Мой ответ – «да».
– Ты это серьезно?
– Не тупи, Джонас. Конечно же серьезно.
И она наконец-то улыбнулась.
– Иди сюда.
Они обнялись и поцеловались. Джонас надел кольцо ей на палец. Я отвернулся, глядя на океанские воды, не в силах выносить это зрелище. Но, казалось, даже голубая водная гладь насмехалась надо мной.
– О, как я рада! – воскликнула мать Лиз.
– Теперь больше не красться по ночам, – со смехом сказал ее отец. – Вы в отдельных комнатах. Приберегите силы на первую брачную ночь.
– Папа, не будь вульгарен!
Джонас развернулся к ее отцу и протянул руку:
– Благодарю вас, сэр. Благодарю вас от всего сердца. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы она была счастлива.
Они пожали друг другу руки.
– Я это знаю, сынок.
Появилось шампанское, которое отец Лиз припрятал в сторонке. Наполнили бокалы и подняли их.
– За нашу счастливую пару, – сказал Оскар. – Долгой жизни, счастья, дома, наполненного любовью.
Шампанское было великолепно. Наверное, стоило кучу денег. Но я едва смог его проглотить.
Я не мог спать. Не хотел.
Убедившись в том, что Джонас крепко спит, я улизнул из дома. Было уже хорошо за полночь, над проливом взошла луна, большая и белая. У меня не было никакого плана, лишь желание остаться наедине со своим отчаянием. Сняв ботинки, я спустился по лестнице на пляж. Ветра не было, мир вокруг меня замер. Крохотные волны накатывали на берег. Я пошел. Песок под ногами был мокрым от шедшего весь день дождя. Окна домов надо мной были темными, некоторые даже еще были закрыты досками, будто гробницы.
Вдалеке я увидел человека, сидящего на песке. Это была Лиз. Я остановился, не зная, что делать. Она сидела с бутылкой шампанского в руке. Поднесла к губам и сделала хороший глоток. Заметила меня и отвела взгляд, но худшее уже случилось. Теперь я просто не мог уйти.
Я сел на песок рядом с ней.
– Эгей.
– Конечно же, это оказался ты, – сказала она. У нее заплетался язык.
– Почему «конечно же»?
Она сделала еще один глоток. На ее пальце блестело кольцо.
– Я заметила, что ты за вечер ни слова не сказал. Было бы вежливо, сам понимаешь, поздравить будущую невесту.
– Окей, мои поздравления.
– Твои слова столь убедительны. – Она мрачно вздохнула. – Иисусе, я же напилась. Убери это от меня.
Она отдала мне бутылку. Там остались буквально капли. Я бы предпочел, чтобы там было побольше. Есть время быть трезвым, но сейчас не то время. Допив остатки, я выкинул бутылку.
– Если ты не хочешь, почему ты сказала «да»?
– Когда все на меня уставились? Попытался бы ты.
– Тогда сдай назад. Он поймет.
– Нет, не поймет. Он будет просить и просить, и я со временем сдамся и стану счастливейшей женщиной в мире, замужем за Джонасом Лиром.
Некоторое время мы молчали.
– Могу я тебя кое о чем спросить? – сказал я.
Она саркастически усмехнулась. Ее взгляд был устремлен вдаль, на океан.
– Почему нет? Меня все спрашивают.
– Та ночь в Нью-Йорке. Я спал, и произошло нечто. Я что-то почувствовал.
– Неужели?
– Да, почувствовал.
Я ждал. Лиз ничего не говорила.
– Ты… поцеловала меня?
– Ну, с чего бы мне такое делать?
Она смотрела на меня.
– Лиз…
– Тс-с-с.
Время замерло. Между нашими лицами было не больше фута. А затем она сделала нечто странное. Сняла очки и положила
