– Сейчас я счастлив.
Она улыбнулась тонкими побелевшими губами.
– Превосходная увертка, мистер Фэннинг.
Я взял ее за руку. Она была холодной, словно лед.
– Скажи мне, что должно произойти.
– Я скоро умру, вот и всё.
– Я не могу этого принять. Должно быть хоть что-то, что они могут сделать. Позволь мне сделать несколько звонков.
Она покачала головой:
– Всё это уже сделано. Поверь мне, я не сдаюсь без боя. Но наступило время поднять белый флаг.
– Сколько?
– Четыре месяца. Шесть, если мне повезет. Поэтому сегодня я здесь. Я была у врача в Слоун Кеттеринг. «Оно повсюду». Его слова.
Шесть месяцев. Ничто. Как я мог допустить, что прошло столько лет?
– Иисусе, Лиз…
– Не говори этого. Не говори, что тебе жаль. Поскольку мне не жаль.
Она сжала мою руку.
– Сделай одолжение, Тим.
– Всё что угодно.
– Мне надо, чтобы ты помог Джонасу. Уверена, ты уже всё слышал. И всё это правда. Он сейчас в Южной Америке, снова в своей великой погоне за несбыточным. Он не может принять всё как есть. Он всё еще думает, что сможет спасти меня.
– А что я могу сделать?
– Просто поговори с ним. Он тебе верит. Не только как ученому, но и как другу. Знаешь ли ты, как много он о тебе говорит, до сих пор? Он следит за каждым твоим ходом. Наверное, знает, что ты по утрам на завтрак ешь.
– Чушь какая-то. Он должен был бы ненавидеть меня.
– И с чего бы ему тебя ненавидеть?
Даже тогда я не смог произнести нужных слов. Она умирала, а я не мог ей сказать.
– Уйдя так, как я ушел. Так и не рассказав ему почему.
– О, он знает почему. Или думает, что знает.
Я был в шоке.
– Что ты ему сказала?
– Правду. То, что ты наконец понял, что ты слишком хорош для нас.
– Это безумие. И это не было истинной причиной.
– Я знаю, Тим, что не было.
Повисло молчание. Я медленно пил. Объявляли поезда, люди спешили к ним, чтобы уехать в зимнюю тьму.
– Мы с тобой оказались хорошими солдатами, ты и я, – сказала Лиз. Сдержанно улыбнулась. – Верными до безобразия.
– Значит, этого он так и не понял.
– Мы с тобой об одном и том же Джонасе говорим? Он себе такого даже представить не может.
– Каково это было, жить с ним? Я не имею в виду сейчас.
– Не могу пожаловаться.
– Но хочешь.
Она пожала плечами:
– Иногда. Как и все. Он меня любит, он думает, что мне помогает. Чего еще желать девушке?
– Того, кто понимает тебя.
– Это уже перебор. Я не уверена, что сама-то себя понимаю.
Я внезапно разозлился:
– Ты, в конце концов, не какой-то институтский проект, черт подери. Он просто хочет чувствовать себя благородным. Он должен был быть здесь, рядом с тобой, а не шляться по миру, где он там сейчас? В Южной Америке?
– Это единственный способ, как с этим справиться, для него.
– Так нечестно.
– А что такое «честно»? У меня рак. Это нечестно.
Я понял, что она пытается мне сказать. Ей страшно, а Джонас оставил ее одну. Может, она хочет, чтобы я убедил его вернуться домой; может, на самом деле она хочет, чтобы это я сказал ему, как он ее подвел. Может, и то, и другое. Я знал лишь одно – что сделаю всё, о чем бы она ни попросила.
Я вдруг осознал, что мы молчим уже достаточно долгое время. Я поглядел на Лиз и увидел, что что-то не так. У нее на лбу выступил пот, хотя было достаточно прохладно. Судорожно вздохнув, она неуверенно потянулась за стаканом с водой.
– Лиз, ты в порядке?
Она отпила воды. Ее рука дрожала. Она поставила стакан на стол, едва не расплескав воду, уронила на стол локоть и уперлась лбом в ладонь.
– На самом деле вряд ли. Похоже, сейчас в обморок упаду.
Я резко встал со стула.
– Нам надо тебя в больницу отвезти. Я такси вызову.
Она раздраженно махнула рукой:
– Хватит уже больниц.
Куда же тогда?
– Идти сможешь?
– Не уверена.
Я бросил на стол несколько купюр и помог ей подняться. Она едва не падала, опираясь на меня почти всем весом.
– Ты всегда меня носишь, а? – тихо сказала она.
Я усадил ее в такси и сказал водителю мой адрес. На улице валил густой снег. Лиз откинулась на сиденье и закрыла глаза.
– Леди в порядке? – спросил водитель. У него была густая черная борода и тюрбан на голове. Я понял, что он имеет в виду, не пьяна ли она. – Леди выглядит больной. Не тошнить в моем такси.
Я дал ему купюру в сто долларов.
– Это поможет?
Движение на улицах стало тягучим, будто клей. Мы ехали почти тридцать минут. Под растущим покровом снега Нью-Йорк становился мягче. Снежное Рождество, то-то все обрадуются. Моя квартира была на втором этаже. Придется ее нести. Я дождался, пока в дверях не появился один из соседей, и попросил его придержать дверь, пока я выведу Лиз из такси. Я взял ее на руки.
– Вау, – сказал сосед. – Не слишком хорошо она выглядит.
Он проводил нас до моей двери, достал из моего кармана ключ и открыл замок.
– Не хотите, чтобы я позвонил 911? – спросил он.
– Ничего, я справлюсь. Она просто многовато выпила, вот и всё.
Сосед мерзко подмигнул.
– Не делайте ничего неподобающего.
Я снял с нее пальто и отнес в спальню. Когда я положил ее на кровать, она открыла глаза и повернулась к окну.
– Снег идет, – сказала она с такой интонацией, будто это была самая удивительная вещь в мире.
И снова закрыла глаза. Я снял с нее очки и туфли, накрыл ее одеялом и погасил свет. У окна стояло огромное мягкое кресло, в котором я любил сидеть, читая. Я сел и стал ждать в темноте, что же произойдет дальше.
Я проснулся через какое-то время. Посмотрел на часы, было почти два часа ночи. Я подошел к Лиз и положил ладонь ей на лоб. Прохладный – наверное, худшее миновало.
Ее глаза открылись. Она опасливо огляделась, будто не до конца понимая, где она.
– Как себя чувствуешь? – спросил я.
Она ответила не сразу.
– Наверное, получше. Извини, что тебя напугала.
– Ничего страшного, абсолютно.
– Иногда так случается, но потом проходит. Как я понимаю, до того раза, когда не пройдет.
Ответить на это мне было нечего.
– Давай я тебе воды принесу.
Я дошел до ванной, налил в стакан воды и принес ей. Она оторвала голову от подушки и немного отпила.
– У меня очень странный сон был, – сказала она. – От химиотерапии такое бывает. Эта штука не хуже ЛСД вштыривает. Я думала, всё уже кончилось, но нет.
Мне пришла в голову мысль.
– У меня для тебя подарок.
– Правда?
– Подожди.
Я хранил ее очки в ящике стола. Достав их, я вернулся в спальню и положил ей в руки. Она долго глядела на них.
– Я-то всё думала, когда ты появишься, чтобы
