– Чай есть, – сказал Картер.
Эми подняла взгляд. У нее был платок на шее; руки были в грязи, грязь была и на лице, там, где она стирала рукой пот.
– Пей без меня, – сказала она, отмахиваясь от москита, крутившегося у ее лица. – Я сначала с этим закончу.
Картер сел и начал потягивать чай. Идеальный, как обычно, сладкий, но не слишком, лед приятно позвякивает о стакан. Позади, из дома, донеслись мелодичные звуки. Девочки играют. Иногда они смотрели телевизор. Картер слышал, как раз за разом по телевизору идут одни и те же фильмы – или «Шрек», или «Принцесса-невеста». Ему стало жалко их, мисс Хейли и ее сестру, запертых в доме в одиночестве, в ожидании, когда вернется их мама. Но когда Картер пытался заглядывать в окна, то не видел внутри никого; «внутри» и «снаружи» были совершенно разными местами, комнаты были пусты, там даже не было мебели, чтобы понять, живут там люди или нет.
Иногда он задумывался об этом. Задумывался о многом. Например, чем именно является это место. Наилучшими сравнениями были зал ожидания или кабинет врача. Ждешь своей очереди, быть может, листаешь журнал, а потом, когда твоя очередь настанет, голос назовет твое имя, и ты отправишься дальше, куда бы то ни было. Эми называла сад «миром за гранью мира», и Картеру это название казалось правильным.
Быстро день идет, подумал он. Надо поскорее приниматься за работу; заменить головку спринклера, почистить поверхность пруда и края тоже. Ему нравилось поддерживать сад в порядке, просто в ожидании того дня, когда вернется миссис Вуд. Мистер Картер, вы так прекрасно потрудились, заботились об этом месте. Вы просто благодать божья. Он любил размышлять о том, что они друг другу скажут, когда настанет этот день. Им есть о чем поговорить, как это было раньше, просто сидя в патио как двое друзей.
Но в данный момент Картер был намерен погрузиться в мысли и расслабиться, пока есть возможность. Он расшнуровал ботинки и закрыл глаза. Сад был местом для размышлений, и именно этим он занялся. Вспомнил, как Уолгаст пришел к нему в Террелле, обители смерти, дорога, грузовик, холодные снежные горы вокруг, врачи, которые сделали ему укол. Его ужасно тошнило, но это было не самое худшее. Худшим были голоса в голове. Я Бэбкок. Я Моррисон. Я Чавез Баффлз Тьюрелл Уинстон Соуза Эколз Лэмбрайт Мартинес Райнхардт… Он видел образы, ужасающие образы умирающих людей и всё такое, будто ему снились чужие сны. Когда-то он недолго ходил в школу, и там они читали книгу Уильяма Шекспира. Сам Картер не особо много читал. Слова в книге казались ему похожими на нечто размолотое в блендере, и это его очень смущало. Однако учительница, миссис Коу, хорошенькая белая леди, украшавшая стены класса плакатами с животными и альпинистами и надписями типа «Дотянись до звезд» и «Чтобы завести друга, будь другом», как-то показала их классу видео. Картеру оно понравилось, все сражались на мечах, были одеты, как пираты. Миссис Коу объяснила, что главный парень, которого звали Гамлет, был принцем, сошел с ума, поскольку кто-то отравил его папу, влив ему яд в ухо. Там что-то еще было, но эту часть Картер лучше всего запомнил, поскольку эти голоса напоминали ему то же самое. Яд, льющийся в уши.
Так продолжалось некоторое время, Картер не был уверен, как долго. Другие шептали, говорили разное, мерзости, но по большей части повторяли свои имена, снова и снова, будто никак не могли до конца насладиться ими. А затем они все вдруг стихли, будто воздух перед грозой, и Картер услышал его. Зиро. «Услышал» – не слишком точное слово. Зиро мог заставить тебя ощущать его мысли как свои. Зиро вошел ему в голову, и это был будто шаг в никуда, будто падение в бездонную дыру, лишенную света, в конце которой была железнодорожная станция. Мимо спешили люди в зимней одежде, голос в динамиках объявлял номера путей и поездов, прибывающих и отправляющихся. Нью-Хейвен. Ларчмонт. Кетона. Нью-Рошель. Картер никогда не слышал эти названия. Было холодно. Пол был скользким от тающего снега. Он стоял у кассы с часами с четырьмя циферблатами наверху. Прибыл один поезд, потом другой. Где она? Что-то случилось? Почему она не позвонила, почему она не отвечает? Поезд за поездом, напряженное ожидание, и, когда мимо пронеслись пассажиры последнего поезда, жестокое крушение всех надежд. Его сердце разрывалось, но он не мог заставить себя идти. Стрелки часов будто дразнили его, продолжая двигаться. Она сказала, что приедет, где она, как ему хочется обнять ее. Лиз, ты единственное во всем мире, что имеет значение, позволь мне обнимать тебя, когда ты будешь уходить…
А после этого Картер совершенно свихнулся. Будто один долгий кошмар, в котором он видел со стороны себя, делающего самые ужасные вещи, и не мог остановиться. Пожирал людей. Рвал их на кусочки. Некоторых не убивал, а лишь кусал без какой-то особой причины, просто потому, что так хотел Зиро. Вспомнил ту пару в машине. Они куда-то ехали, очень поспешно, и Картер прыгнул на них с деревьев. Оставь их в покое, говорил он себе, что они тебе сделали, однако голодная часть его сознания не обращала на это внимания, она творила, что пожелает, а желала она убивать людей. Он с грохотом приземлился на капот и дал им как следует разглядеть себя, зубы, когти, то, что он собирается с ними сделать. Они были молодые. Мужчина за рулем и женщина рядом, видимо, его жена, догадался Картер. Короткие светлые волосы, широко открытые глаза. Машину начало швырять по дороге. «Срань господня! Какого хрена!» – кричал мужчина, но женщина едва среагировала. Ее глаза смотрели сквозь Картера, ее лицо ничего не выражало, как лист бумаги. Будто вид чудовища на капоте машины был тем, что ее мозг не был способен осознать. Это и остановило Картера, настолько немыслимо это выглядело. А потом он увидел оружие – огромный сверкающий пистолет с дулом, в которое можно палец засунуть, который мужчина пытался наставить на него поверх руля. Не наставляй это, никогда не наставляй это ни на кого, Энтони, вспомнила та его часть, которая оставалась Картером; то ли голос мамы, который он вспомнил, то ли широкая дуга, по которой раскачивался зад машины, будто ребенок на качелях, всё выше и выше, всё быстрее и быстрее, но
