Встал как раз вовремя, чтобы увидеть, как машина с грохотом опрокинулась набок. Потом крутанулась на 360° и упала крышей вниз. Взорвалось осколками стекло, заскрежетал рвущийся металл. Машина катилась по дороге, будто бревно, переворачиваясь снова и снова, в разные стороны летели яркие куски, а потом она наконец упала на крышу в последний раз и замерла.
Вокруг стало абсолютно тихо. Они были в сельской местности, до ближайшего городка не одна миля. Обломки покрыли дорогу широким сверкающим шлейфом. Картер почуял запах бензина и другой, горячий и резкий, плавящегося пластика. Он понимал, что должен что-то чувствовать, но не понимал что. Его мысли перемешались внутри его, будто вырезанные из фильма кадры, которые он не мог расположить по порядку. Он подскочил к машине и присел, заглядывая внутрь. Они оба висели на ремнях, а на уровне пояса в них врезалась приборная панель. Мужчина был мертв, поскольку ему в голову воткнулся большой кусок металла, а вот женщина осталась жива. Она смотрела вперед широко открытыми глазами, залитая кровью – лицо, блузка, руки, волосы, губы, зубы, язык. Из-под приборной панели шел черный дым. Под ногой Картера хрустнул осколок стекла, и ее голова повернулась к нему, медленно. Ни одна другая часть ее тела не пошевелилась.
– Кто здесь?
На ее губах запузырилась кровь.
– Прошу. Кто… здесь?
Она смотрела прямо на него. И тут Картер понял, что она его не видит. Женщина была слепа. Раздался тихий хлопок, и из-под приборной панели появились первые языки пламени.
– О боже, – простонала она. – Я слышу твое дыхание. Ради бога, ответь мне, прошу.
С ним что-то происходило, что-то странное. Будто незрячие глаза женщины стали зеркалом, и он увидел в них себя – не чудовище, которое они из него сделали, а человека, которым он был раньше. Будто он проснулся и вспомнил, кто он такой. Он пытался ответить. Я здесь, хотелось ему сказать. Ты не одна. Мне жаль, что я это сделал. Но его рот был не в состоянии произносить слова. Огонь разгорался, машина наполнялась дымом.
– О боже, я горю, умоляю, о боже, о боже…
Женщина протянула к нему руку. Не к нему, а ему, понял он. В ее сжатой руке что-то было. Ее тело скрутило судорогой, и она начала кашлять кровью, которая струилась из ее рта. Ее пальцы разжались, и предмет упал на землю.
Это была пустышка.
Младенец был на заднем сиденье, плотно пристегнутый к детскому креслу. Машина могла взорваться в любой момент. Картер упал на асфальт и полез внутрь через заднее окно. Малыш проснулся и плакал. Кресло в окно не пролезет, придется брать его в руки. Расстегнув пряжку, Картер вытащил плечи ребенка из-под ремней, и его руки приняли мягкое плачущее тело младенца. Крохотная девочка в розовой пижаме. Крепко прижав ее к груди, Картер вылез из машины и побежал.
Это было всё, что он помнил. На этом история заканчивалась. Он не знал, что случилось с маленькой девочкой. Последнее, что помнил Энтони Картер, Двенадцатый из Двенадцати, – как он успел сделать три шага, а затем пламя нашло то, что искало. Бензин в баке вспыхнул, и машина разлетелась вдребезги.
Больше он никогда не ел.
Нет, ел, конечно же. Крыс, опоссумов, енотов. Иногда собак, которых ему всегда жалко было. Но вскоре весь мир затих, в нем осталось слишком мало людей, чтобы искушать его, а потом прошло еще время, и он понял, что людей вокруг вообще нет.
Он закрыл себя для Зиро – закрыл для всех них. Картер не хотел участвовать в том, что они творят. Он построил в своем сознании стену. Зиро и остальные с одной стороны, он – с другой. Хоть эта стена и была тонкой, и Картер мог их слышать, если пожелал бы, он никогда не отвечал им.
Это было время одиночества.
Он видел, как его город затапливает. Нашел себе место в том здании, Аллен-Центр, исходя из того, что дом высокий и ночью у него будет возможность стоять на крыше среди звезд, чтобы не было так одиноко. Год за годом вода поднималась всё выше, затапливая нижние этажи домов, а как-то ночью на город обрушился сильнейший ветер. До этого Картеру раз или два довелось попасть в ураган, но такого он никогда не видел. Небоскреб раскачивался, будто пьяница. Трещали стены, вылетали из рам стекла, всё пришло в беспорядок. Интересно, подумал он, не пришел ли конец света, вдруг Богу стало противно, и он устал от всего происходящего. Вода поднималась всё выше, здание раскачивалось, в небесах завывало, и Картер начал молиться, прося Бога забрать его, если Он желает, говоря, что он раскаивается в том, что сделал, снова и снова, и что если есть лучший мир, то хоть он его и не заслужил, но, может, у него есть шанс хоть увидеть его, если Бог сможет простить, хотя Картер и не думал, что сможет.
И тут он услышал звук. Ужасающий, душераздирающий, нечеловеческий звук, будто разверзлись врата ада и миллионы вопящих душ устремились в водоворот ветра. Из темноты появился огромный черный силуэт. Он становился всё больше и больше, а потом, в свете вспышки молнии, Картер увидел, чтó это, не веря своим глазам. Корабль. В центре Хьюстона. Корабль двигался прямо на него, его огромный киль тащило по улице, он надвигался на башни Центра Аллена, будто Божий шар в боулинге, кеглями в котором были дома.
Картер упал на пол и прикрыл голову руками, ожидая удара.
Ничего не произошло. Внезапно стало очень тихо, стих даже ветер. Как такое может быть, подумал он, только что небо буйствовало – и вдруг стихло. Он встал и выглянул в окно. Облака над головой разошлись, вверху была будто дыра в небе. Глаз, понял Картер, вот что это такое. Он в глазу тайфуна. Поглядел вниз. Корабль уперся в стену здания, будто такси, уткнувшееся колесом в бордюр.
Он полез вниз по стене здания. Не знал, сколько у него времени до того, как вернется ураган. Знал лишь, что этот корабль – послание. Через какое-то время он понял, что очутился внутри корабля, в лабиринте коридоров и труб. Однако он не чувствовал себя потерявшимся; казалось, что каждым его действием управляет незримая рука. Его ноги омывала морская вода, смешанная с нефтью. Он выбрал направление, раз, другой, ведóмый этим мистическим незримым присутствием. В конце коридора увидел массивную дверь из
