- Ты, между прочим, что? - брови Лайнуса сошлись в одну темную линию. Голубые глаза тревожно вглядывались в лицо Шейна.
- Мне надо ответить, - держа телефон в одной руке, другой Шейн указал на дверь.
Лайнус возмутился:
- Ты же не будешь притворяться, будто это был не просто секс?
- Нет, черт возьми. Это была обычная вежливость, - Шейн обошел Лайнуса и открыл дверь, поскольку сарказм до Лайнуса не дошел.
- Если бы ты захотел, мог меня найти.
- Ага, уверен, что мог.
- Эти два года тянулись в обе стороны.
- Как резинка в старых шортах.
Лайнус неохотно вышел на крыльцо.
- Так что… Мы квиты.
- Иди к черту, - Шейн с силой захлопнул за ним дверь. И чувствовал себя просто здорово, пока не прекратилась вибрация. Он ответил на звонок, мельком глянув на изображение улыбающейся сестры на экране, прежде чем ответить: - Привет, болтушка.
- Ты так говоришь, будто это правда, - весело отозвалась Сидни.
- Как дела?
- Лучше, чем у тебя, судя по тому, что я слышу.
- Не-а, я в порядке.
- Нет, не в порядке, Шейн. В том-то и дело. Ты только что вышел из больницы. Тебе надо поберечься. Отдохнуть.
Шейн взглянул за окно, на мокрую от дождя улицу.
- Я лежал всего четыре минуты назад.
- Хм-м. Не верю я тебе. Впрочем, даже если это правда, она очень огорчает. Особенно маму. Мама надеялась, что у нас будет то Рождество, к которому мы привыкли. Как часто нам выпадает такая возможность? А теперь тебя здесь не будет.
- Знаю, - вздохнул Шейн. - Понимаю, что я, наверное, не очень внятно объяснил. Просто мне… Нужно немного времени.
Возникла пауза, пока сестра обдумывала сказанное им или, зная Сидни, просчитывала наиболее выгодную линию атаки.
- Я могу тебя понять. Произошедшее травмировало всех нас. И конечно, тебе хочется побыть одному, чтобы… подумать. Вполне естественно. Но ты мог бы делать это и у мамы дома. Дом большой, а мы все уважаем твою потребность в уединении.
Ну… Было смешно и грустно одновременно, потому что она и правда верила в то, что говорила. Но семейство никогда в жизни не уважало его стремление к уединению. Не больше чем он сам, когда считал, что они нуждаются в помощи. Главное, что они по-настоящему о нем беспокоились.
- Я… - Шейн откашлялся. – Я поступаю так не для того… чтобы обидеть кого-то.
- Люси так хотела встретиться со своим дядей Шейном…
- Ребенку нет и года, - прошипел Шейн. – Она не отличит меня от Адама.
- Ей восемнадцать месяцев, и конечно, она тебя помнит. Я абсолютно уверена, что помнит. А что насчет меня? И Шая? А как же мама?
- В общем, так, - сказал Шейн. – Оставьте меня в покое на три дня, и я прилечу сразу после Рождества. И проведу остаток недели с мамой, так мы сможем все вместе встретить Новый год.
- Ну… - неуверенно промычала Сидни. И с какой стати, спрашивается, в тридцать пять лет он должен отчитываться перед семьей, почему ему вдруг захотелось побыть одному? Это лишний раз доказывает, что титул «любимчик семьи» невозможно перерасти.
- Полагаю, у нас нет выбора. В больнице тебе дали инструкции по уходу за раной? У тебя есть все необходимые лекарства? Ты принимаешь антибиотики?
- Ага. У меня есть все, что нужно.
- Тебе и правда надо успокоиться, Шейн.
- Я знаю.
- То, что ты неплохо себя чувствуешь, не значит, что можно плавать и нырять.
- Плавать? Мы тут в центре урагана.
- Ну просто замечательно! – прорычала Сид. – Хотя, кто знает, вдруг ты все-таки отдохнешь.
- Ладно, - миролюбиво ответил Шейн. – Спасибо за звонок. Я…
- Лучше бы тебе прибыть двадцать шестого, если ты надеешься получить кусок тыквенного пирога.
- Понял. Я позвоню маме завтра. Люблю вас.
- Мы тоже тебя любим…
Прозвучало так, словно Сид хотела добавить еще что-то, но Шейн торопливо сказал: «Пока-пока» и отключился.
- О господи, - простонал он. Взгляд упал на разбросанные продукты. Шейн смутно припоминал, как бросил пакеты на диван, вернувшись из магазина… Как будто это случилось несколько часов назад.
Он поднял пакет молока и чуть не уронил снова, когда раздался стук в дверь.
Стук не был вежливым типа «есть ли кто-нибудь дома?». Тук-тук-тук. Это костяшки стучали по дереву в стиле «и, кстати, вот еще что!».
Шейн распахнул дверь.
Лайнус, мокрый и сердитый, как русалка, попавшаяся в рыбацкие сети, с порога заявил:
- Я не предпринял ни единой попытки замести следы.
- Не понимаю, почему тебе так захотелось поделиться своей неспособностью выполнять работу, но ладно уж.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Если бы ты хотел меня найти, то нашел бы.
- Согласен.
- Это было больше двух лет назад.
Трудно было винить Лайнуса за подобные рассуждения. Два года – приличный срок, особенно, когда ваше знакомство длилось всего пару недель. Продолжать жалеть себя из-за того, что тебя бросил парень, с которым ты переспал раз десять, наверное, неразумно, отдает навязчивой идеей и ужасно неспортивно.
- Ты пытался свалить всю вину на меня, - сказал Шейн.
- Нет, я не… Ну ладно, да. Пытался, - признался Лайнус. – Мы оба знали, чем это закончится. Тут не было ничего личного. Я не знал тебя, когда брался за работу. И ты поступил бы точно так же на моем месте. Так ведь? Ты делаешь то же самое, когда участвуешь в спецоперации. Тебе приходится.
- Я не провожу спецоперации с участием людей, с которыми меня связывают отношения.
- У меня не было с тобой никаких отношений, - Лайнус резко умолк. – Шейн…
Всякий раз, когда Лайнус говорил «Шейн», это сбивало с толку и смущало. Даже лежа в луже ледяной воды, Шейн почувствовал удивление и некоторое удовлетворение от того, что Лайнус запомнил его имя.
Да ну, идиотизм какой-то, ведь Шейн тоже помнил имена объектов всех своих расследований.
- Поверь, я понимаю, - сказал он. – Для тебя я был просто работой.
Лайнус поморщился.
- Сначала, да. Конечно. Я никогда раньше тебя не встречал, и все, что мне было известно… Что ты подозреваешься в краже очень ценного предмета антиквариата. Понимаю, тебя это до сих пор зли… Оскорбляет мысль, что кто-то мог тебя заподозрить, но такова реальность. Фэллоны подозревали тебя, и их подозрения не показались неразумными моим боссам в «МетМу». Моей задачей было выяснить, действительно ли ты нас ограбил. Я взялся, думая, что ты окажешься плохим актером. Но расследование тебя оправдало. Полностью. Абсолютно.
Все сказанное Лайнусом было правдой. Глупо продолжать злиться из-за этого, но Шейн
