— И конь, говоришь, у него был хороший?
— Был. — Мирята кивнул и стал складывать трофеи обратно в мешок.
— А воин-то явно не из простых.
Мордвин пожал плечами.
— Этого не ведаю. С виду-то юнец чуть старше Изяслава.
В это время Мезеня принес сухих веток. Сев у костра, стал подкладывать их в огонь и вдруг замер. Потом резко поднялся.
— Не слышите что ли? Боярич опамятовал!
Изяслав, придя в себя, звал на помощь, но голос был слаб и сидевшие у костра, за треском огня его не услышали. Когда над ним склонился Мезеня, он смотрел на него широко раскрытыми глазами, и тяжело дыша, молчал. Молодой дружинник понял и без слов.
— Воды скорее дайте!
Взяв фляжку, поил раненого. Тот пил, с трудом глотая, и часто проливал. Пришедший на помощь Мирята приподнял ему голову. Так пошло лучше. Боярич напившись, сразу закрыл глаза и забылся. Мирята аккуратно уложив его на лапник, отошел. Мезеня продолжал оставаться на месте. Глядел на мелкие бисеринки проступившей на лбу Изяслава испарины. Жилята потеряв терпение, не выдержал.
— Да что же ты молчишь-то? Язык проглотил? Что с ним?
Мезеня задрав рукав, коснулся запястьем лба раненого.
— Худо ему!
— Ты толком-то скажи мне!
— Жар у него сильный!
Жилята потемнел лицом. Глядя на сгоравший в их костре хворост, ни к кому не обращаясь, промолвил.
— Собирайтесь.
Кочень тихо ругнувшись, высыпал из котелка куски льда, нарубленные им на замерзшем ручье.
* * *Снег на лесной тропе искрился в лучах солнца, и не было нужды кому-то идти впереди лошадей, путь, для них пробивая ногами. Ехавший головным провожатый, каждое препятствие угадывал заранее и предупреждал о том остальных. Когда эта тропа привела к реке, он первым ступил на ее лед и, обернувшись к остальным, сказал.
— Это Кудьма. Если по ней ехать налево, то скоро проедем устье Озерки, а к вечеру будем в княжеском стане.
— Хорошо бы. — Жилята в очередной раз скривился от боли. Раненая нога все время терлась об бок ступавшего по снегу коня. От этого со временем, повязки разболтались, все больше и больше пропитываясь кровью. Нога ниже колена, обрела подвижность, иногда простреливая дергающей болью. Он сожалел, что утром не позволил заново перевязать себе рану. Не хотел терять время. Сейчас оставалось только терпеть.
Изяслав, привязанный к лошади, ехал прямо по следу Миряты. Рядом с ним, все время был Кочень, готовый, если что прийти ему на помощь. За ними следовал Жилята. Мезеня сначала держался рядом с ним, потом переместился за спину и понемногу стал отставать. Рана его лошади от ходьбы открылась, теперь она слабела, все медленнее шла, и наступил момент, когда Мезеня спешился и окликнул Жиляту.
— Сорока меня не может нести. Поведу ее так. А вы поезжайте! Вам нужно спешить.
Жилята обернувшись, посмотрел на лошадь. Воин был прав — она шла еле-еле, и казалось, вот-вот упадет.
— А как же ты сам?
— С Божьей помощью! — Мезеня настроен был очень решительно. — Да тут не далеко уже. Ты же, как приедешь, зови к Изяславу Лавра Кудесника.
— Это, которого Резальник кличут? Да я его знаю! Лекарь от Бога!
— Он самый. Он поможет. А ты ему про меня расскажи, может, найдет с кем помощь прислать.
Жиляте очень не хотелось бросать здесь дружинника, но терять время ради него — это могло стоить жизни Изяславу. Тот за всю дорогу один раз опамятовал, что-то пробормотал и снова сомлел. А Кочень не успевший дать ему воды, сказал, что жар как будто стал еще сильнее.
— Ну, Бог тебе в помощь, воин Мезеня! Я сам как доберусь, пошлю тебе подмогу.
— Спаси тебя Бог!
— Я с ним останусь! — Кочень передал Миряте поводья коня Изяслава и встал рядом с Мезеней.
— Да ты что, очумел?! — Возмутился Жилята. — Останется он! Даже не думай! Смотри вон за раненым!
— За ним вы и вдвоем сами приглядите. — Кочень отвечая, смотрел в глаза Жиляты. Голос его был тверд и не преклонен. — Вы, случись чего, на конях ускачите, а Мезеня пеший! Он, что будет делать?
— А ты ему на кой? — Голос Жиляты прозвучал с издёвкой. — Чем ты ему поможешь?
— Увидим. — Кочень потупился, смутившись в первый раз на памяти Жиляты. — Друга бросать последнее дело.
* * *Снега на льду было не много. Должно быть, его смел к берегу ветер. Кони шагали гораздо быстрее. Парни за спиной очень быстро отстали. Потом они вовсе пропали из виду, оставшись за очередным изгибом реки. Жилята еще какое-то время оглядывался, потом перестал. Ехали, придерживаясь левого берега текущей с запада на восток реки Кудьмы. Так миновали устье Озерки.
— Скоро приедем. — Мирята обернулся взглянуть на Жиляту и вдруг весь подобрался, всматриваясь в кустарник на правом берегу. За ним, сквозь его голые ветки, просматривались какие-то тени. Был заметен пар от дыхания и в тишине безлюдного места, слышался скрип снега под конскими копытами.
— И кто это? — Поискав глазами по правому берегу, он быстро нашел широкий просвет в прибрежных кустах. Место удобного спуска к реке. Оно было близко.
— Поехали к лесу! — Мордвин потянул за повод коня Изяслава. — Жилята, скорее!
Тот не ответил. Глядел туда же, куда и Мирята и не мог ничего рассмотреть. От быстрой езды его растрясло. Силы убывали с каждой каплей крови. Разом накатили дурнота и слабость. Мир перед его глазами плыл, куда-то в сторону и там, лёд, деревья, берег и небо, все вместе сливались мутным пятном, пока в нём полностью не растворились.
Глава пятая
Очнувшись, Жилята долго не мог понять, где он и что с ним. Только что его влекло течение неспешной реки и ее волны мерно покачивали тело вверх-вниз, вверх-вниз. Теперь же река куда-то исчезла, и Жилята ощутил, что лежит на чем-то твердом, гладком и неподвижном. От столь резкой перемены, он хотел было удивиться, но тут его резко тряхнули, и назойливый, мешавший оставаться в небытие шум, вдруг стал голосом воина Векши.
— Да что его трясти-то? Не видишь, он в беспамятстве. Как в себя придет, так я тебя и покличу!
— Ты Векша не мешайся! Уж я-то в этом деле смыслю! Жилята вот так два дня уж лежит? Ну и хватит ему! А то он вроде как в покое — не движется, не говорит, а силушка то утекает. Капелька за капелькой, вся и утечет, и он отойдет. И не сможем вернуть! Покличешь ты меня! На поминки покличешь? — Голос говорившего, был смутно знаком, но кто это Жилята, ни как не мог припомнить. Подсказал все тот же Векша.
— Да что ты мелешь-то Лавруха? Смотри, еще беду накличешь! — Векша рассердился, но Лавра Кудесника он не пронял. Тот, как обычно был, невозмутим.
— Да ты