Свет буйного пламени резанул по глазам так, что из них хлынули слезы. Кое-как проморгавшись, Жилята рассмотрел, что находится в каком-то темном помещении. Едва не ослепившее его пламя, на деле оказалось малым огоньком. Ярко мерцая в окружавшем сумраке, он теплился над старым бронзовым светильником, который воин Векша поднес к его лицу.
— И, правда! Гляди, уж очи открыл! — Дружинник низко склонился над раненым. — Ну, здрав, будь Жилята! Силен же ты спать! Два дня, почитай, не могли добудиться! Надо же как…
— Ты, кмет, прекращай суесловить! — Лекарь боком оттер воина в сторону. Склонившись над раненым, спросил.
— Ты меня видишь? А говорить можешь?
Жилята кивнул, и с трудом разлепив слипшиеся губы, попытался ответить. В пересохшем горле тут же запершило, и он зашелся долгим и надсадным кашлем.
— А ты ставь на стол светильник и дай ему воды! — Потребовал лекарь и Векша, повинуясь ему, скрылся в темноте. Вскоре оттуда раздался его голос.
— Нету воды. Ее нужно греть. У нас только взвар.
— Да неси уже что есть! Да поживее!
Горячий и сладкий медовый напиток пах полевыми цветами и летом. Жилята пил и не мог оторваться, пока поданный ковш не опустел. Только убедившись, что сбитня больше нет, он посмотрел на Лавра и Векшу.
— Здоровья и вам, витязи славные! — Едва отдышавшись, хрипло промолвил. Стал подниматься, но Лавр не позволил.
— Ты прыть то поумерь! Лежи пока, не вскакивай! Лучше скажи мне, в глазах не плывет? В голове не шумит? И то хорошо. Да ты не вставай! Или надо куда? Ну, раз дело такое — поможем подняться. Поддержи его Векша!
Уже возвращаясь обратно в постель, Жилята опять почувствовал слабость. Прогулка на мороз и обратно, вымотала его так, что сил оставалось только лечь и заснуть. Опустившись на лежак, он собирался так и сделать, но лекарь Лавр ему не позволил.
— Ты очи то не закрывай! Тебе сейчас в самый раз подкрепиться. Я принес тут кое-чего.
Сняв с жаровни бронзовый котелок, он наполнил из него глиняную чашку и поставил ее на деревянную колоду заменявшую стол.
— На-ка вот отведай варево из мяса! Жидко, да сытно. Тебе в самый раз.
Горячую и вкусную похлебку из говядины, чуть-чуть портил привкус лекарских снадобий. Жилята пытался в них разобраться, но тщетно. Запахи различных трав, смешиваясь, сливались в густом и терпком аромате.
— Что ты мне в хлёбово добавил? — Напрямую спросил он лекаря, едва покончив с содержимым чашки. Тот в ответ лишь неопределённо пожал плечами.
— Настой из нужных трав. Тебе от их названий нет никакого проку. Ещё трижды чёл молитвы за здравие.
— Знаю я твои молитвы! — Ухмыльнулся Жилята. — Ведовские наговоры, поди, свои бубнил?
— Да господь с тобой! — Невозмутимо возразил Лавр Кудесник. — В воинстве Христовом, какие же наговоры? — Видимо для большей убедительности, он достал из-под рубахи нательный крестик и, поцеловав его, торжественно вознес молитву.
— Верую во Единого Бога отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного…
Растянувшись на своей постели Жилята вспоминал ночевку в лесу. Когда он лежал на куче лапника и чувствовал, как его спину пронизывает холод. Очень хотелось перевернуться, что бы отогреть ее в тепле костра. Боль в раненой ноге не позволяла это сделать. Звать же на помощь он не захотел. Кое-как уснул, переживая еще и о том, что назавтра его разобьет лихорадка. Сейчас же он, сколько к себе не прислушивался, не ощущал ни каких признаков хвори.
«Должно Господь не попустил!» — Подумал Жилята, прислушиваясь к словам молитвы, читаемой Лавром.
— … и нашего ради спасения сошедшего с небес и воплотившегося от Духа Свято и Марии девы вочелочшася.
В этом походе Мечеслав решил жить в одном шатре со своими дружинниками. Он предпочел их общество, обществу старшего брата, Суздальского воеводы, поставившего свой богатый и более удобный шатер, рядом с княжескими шатрами. Сейчас его лежак располагался в углу напротив постели Жиляты и пустовал. Мечеслав, вместе с дружиной, остался, где-то в мордовском лесу, приказав самому Жиляте спасаться. Тот спасся и спас еще четверых воинов. От них же он узнал о том, что их дружина пробиться через войско эрзян не смогла. Вопреки этому, Жилята надеялся на то, что с Мечеславом ничего плохого не случится.
«Господь не попустит!» — Подумал он невольно в след, за Лавром шевеля губами:
— И паки грядущего со славою судите и живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца.
«Русь почти все время ратится с погаными!» — Размышлял Жилята. Он сам неоднократно принимал участие в войнах с язычниками. Русские дружины чаще побеждали, но иногда бывало — терпели поражение и воины князей попадали в плен. Потом же их обменивали, или выкупали.
«Только бы Мечеславу в битве уцелеть, а там как-нибудь найдется спасение» — Подумал он и услышал последние слова из прочтенного Лавром Символа Веры.
— Чаю воскресение мертвых, и жизни будущего века. Аминь. — Закончив, лекарь посмотрел на дружинника и, улыбнувшись, спросил:
— Ну что, теперь ты веришь мне?
Жилята не глядя на него, и отвечая собственным мыслям, немного невпопад ответил ему:
— Верую! — К его удивлению — раненая нога совсем не беспокоила. Хотя совсем недавно, во время короткой прогулки, она болела так, что он скрипел зубами. И это притом, что Лавр и Векша его почти, что несли на руках. — Спаси тебя Бог! — Посмотрел он на лекаря. Тот удовлетворенно хмыкнув, снова наполнил чашку похлебкой.
— На-ка вот еще! Запасайся силушкой! Сам князь наш, Юрий Всеволодович сюда прийти намерился. Векша как раз к нему побежал, сказать, что ты уже можешь разговаривать.
Рука Жиляты остановилась на полпути к чашке.
— Князь желает со мной говорить?
— Да. Он, как только тебя привезли, сюда сразу наведался. Спросить, хотел о чём-то. Но ты тогда лежал как мертвый. Я и сказал ему…
— Погоди! — Перебил его Жилята. Есть ему уже не хотелось. Он понимал, о чем князь будет спрашивать.
«Как на его вопросы ответить? Сколько можно открыть ему правды? Что он уже знает от моего боярина?» — Тут его осенило.
— Где Путислав? Он с князем придет?
— Нет. Он все время со своим сыном. Говорят от него совсем не отходит. — Лавр помолчал и, вздохнув, добавил. — Сказывают, что Изяслав совсем плох.
— Беда! — Возникшая, было, надежда исчезла. — А что там с Изяславом? И ты чего не там?! Лекарь!
— А что мне там делать?! — Лавр досадливо отмахнулся и взял с колоды бронзовый светильник. — С князем в походе монах — лекарь из Владимира. Вот князь Путиславу и присоветовал, чтобы тот лечил его сына. Я сунулся ему помочь, да тот монах гнал меня
