Стемнело, в окнах было видно зарево разожженных во дворе костров, где бурно праздновала публика попроще, доносились крики и хохот. Диноэл не боялся заблудиться, этот дом он знал лучше, чем многие в нем живущие, – часто бывая здесь, он неизменно интересовался разными архитектурными деталями, и вдобавок, на случай всевозможных подвохов, взял себе за правило держать в голове проработанную компьютером схему стандартных и нестандартных подходов и выходов из тех помещений, которые приходилось регулярно посещать. Включив подсветку в часах на самый слабый режим, чтобы случайно не привлечь внимания к своей персоне неожиданной встречей с каким-нибудь затерянным ведром, он дошел до угла и оказался в домашней часовне, тоже недостроенной, заметно выдвинутой и нависающей над двором из закругленного угла дома. Большую часть внешней стены занимал недавно смонтированный тройной витраж с неясным мифологическим сюжетом. В скудном вечернем свете и пляске неверных бликов от огней можно было разобрать, что центральную островерхую часть занимает изображение рыцаря в синих, насколько можно догадываться, доспехах на фоне не то горы, не то стены с уступами, обведенными жирным черным контуром и стилизованными деревьями, напоминающими средиземноморскую сосну. Рыцарь склонялся перед еще какой-то фигурой, у которой едва угадывалась широкая белокурая коса – прочее терялось во мраке. На правой и левой боковинках триптиха неясно проглядывали лишь колонны вроде бы храма со сложными композитными ордерами.
В незаделанные щели между рамами и стенами врывались сквозняки, дотягиваясь до Диноэла холодными языками, узкие полоски угасающего неба прерывались темными пальцами болтов, ввернутых в оконный проем, пахло бетонной пылью. Дин стоял, свесив руки, смотрел на понемногу доедаемый тьмой витраж и не знал, что бы такое придумать. Ему вдруг даже захотелось зажечь свечу, прямо здесь, вот на этом пустом основании для алтаря. Ну же, Ричард, сценарист и режиссер нашего спектакля, твой ход, я в тупике, направляй меня куда-нибудь.
И Ричард не обманул ожиданий. Вдали, слева, у входа на галерею послышались шаги. Даже не повернув головы, Дин в первую же секунду оценил характер звука и понял, что приближающийся персонаж опасности не представляет, а еще через секунду он узнал эту походку и, в нарушение всех правил, прибавил света в часах и выступил из дверного проема. Он не ошибся – через пару мгновений при всех своих шелках, соболях и жемчугах перед ним стояла Мэриэтт. Еще некоторое время они стояли, вглядываясь друг в друга, словно видя впервые в жизни и лихорадочно соображая, что бы такое сказать подходящее моменту, пока до обоих одновременно не дошло, что как раз сейчас говорить ничего не надо и что любые слова будут лишними. Тут каждый сделал шаг навстречу и пошли такие объятия, с такими стонами и всхлипами, что та, первая попытка в клинике просто в счет не шла, а несуществующие колокола незаконченной часовни во всю неслышимую мощь звонили по несостоявшейся женитьбе герцога Корнуолльского.
Время как будто исчезло, но все же в какую-то минуту тренированное ухо Диноэла уловило отдаленный шум и голоса.
– Приближается скандал, – едва слышно, но весело заметил он, демонстрируя многолетнюю привычку к экстремальным ситуациям.
– У тебя, в твоем снаряжении, есть шапка-невидимка? – сонным шепотом и не разжимая объятий спросила Мэриэтт.
– Есть ковер-самолет.
Тут Дин разжал руки, выпустив возлюбленную, пересек часовню и вспрыгнул на подоконник витража. Проделал это он с легкостью и грацией кошки, без всякого разбега взмывающей на верхушку самого высокого шкафа, – трюк, как будто бы и не самый сногсшибательный, но Мэриэтт прекрасно понимала, что ни она сама, и никто из ее знакомых на подобное совершенно не способен. «Да, этот человек…» – подумала было она, но додумать не успела.
– Быстро сюда. Давай руку.
Дин без усилия оторвал ее от пола и поставил рядом с собой на узкий каменный выступ.
– Под плащ, руки сюда… по крайней мере, не простудишься и не слишком шокируешь публику. Да, и постарайся не пищать, твою репутацию это все равно не спасет.
– И что сейчас будет?
– Смертельный номер под куполом цирка, один день, проездом, – уверенность и спокойствие духа возвращались к Диноэлу по мере того, как все больше надо было действовать и все меньше размышлять. Со щелчком отворилась внутрь правая боковушка подвигов синего рыцаря – ночной мартовский ветер тут же соединил их с улицей, неровно подсвеченная древняя кладка буграми убегала из-под ног в тридцатиметровый обрыв.
Первым базовым навыком физической подготовки контактера, началом начал сложного многолетнего курса техники выживания, является умение падать – просто на пол, со ступеней, из окна, из движущегося транспортного средства, в шахту с разного вида препятствиями и так далее. Одним из приспособлений «набора юного ниндзя» является «паук» – браслет-напульсник с шестью гелевыми капсулами, выбрасывающими монокристаллические нити Кларка. Выпав, или сорвавшись, или будучи выброшенным откуда-то и имея в запасе хотя бы секунду, контактер имел возможность выстрелить подходящей по направлению капсулой в ближайшую стену (буде таковая найдется), и намертво впившаяся в любое покрытие нить, мгновенно затвердевая, останавливала его фатальный полет.
Увы, гаджет был далек от совершенства. Во-первых, платой за компактность конструкции была ничтожная дальнобойность – никак не более десяти-двенадцати метров. Во-вторых, в любом случае срабатывал эффект альпинистского «маятника» – человека со всего маху прикладывало о ту самую спасительную опору. И самое главное – нить с волшебной, неотразимой легкостью прорезала человеческое тело в любом месте, так что самая пустяковая неосторожность грозила безболезненным расставанием с двумя-тремя пальцами, и хорошо, если не с головой.
Однако, несмотря на риск членовредительства и с негласного разрешения начальства, в СиАй отыскалось немало любителей поиграть в человека-паука. По специальным альпинистским тренажерам, воссоздающим все известные виды натуральных и рукотворных стен, оставляя за собой спутанные бороды использованных нитей, во всех направлениях летали мастера попасть спасительной струной из напульсника в нужный кирпич или уступ, рассчитать траекторию полета, развернуться в воздухе, да еще прихватить по пути посудину с оговоренной жидкостью, и так, чтобы на спор не пролить ни капли. Нечего и говорить, что Диноэл, многократный чемпион Института по спортивному ниндзюцу, владел этой техникой на зависть прочим, порой весьма именитым умельцам.
– Так, как я тебя сейчас обнимаю, тебя еще никто не обнимал. Держись за меня покрепче и ничего не бойся.
Последним приветом из дома Олбэни Корнуолльского стал предательский хруст шин по неубранным остаткам сколотой старой штукатурки и едва уловимое
