Впрочем, находились и такие манускрипты, что не поддавались ей. В них был странный язык ─ грубый, резкий, отрывистый. Буквы острые и молчаливые. Полуэльфийка осознала, что наткнулась на язык подгорных жителей. Их наречие было слишком непонятным и неблагозвучным, а во время произношения слов (первых самостоятельных проб освоить новый язык) казалось, что язык во рту пытается вывернуться наизнанку. Бывшая княжна была недовольна тем, что есть что-то такое, чего она осилить не может, но с другой стороны восхищалась тем, что у не менее великого народа было что-то доступное лишь им одним. Тайный и секретный язык, который подгорный народ ни под каким предлогом не открывал даже своим друзьям, являлся огромным преимуществом.
Помимо чтения и дальнейшего исследования казавшегося бесконечным Эребора, она пыталась решить свою проблему с внезапным превращением. Вначале было трудно, но лишь спустя бесконечно тянущееся время Итариллэ просто приняла то, что это она управляет инстинктами, а не они ею. Когда эльфийка чувствовала зарождающийся жар в груди, она начинала глубоко дышать, стараясь успокоиться. Иногда это помогало, иногда нет. Но вскоре даже такие упражнения ей не понадобились. Все легче и легче было чувствовать единение двух сущностей.
Однако даже по прошествии такого количества времени, все еще существовала одна маленькая проблема. Одежда. Она не выдерживала ее превращения. Каждый раз, когда Итариллэ выбиралась летать, ей приходилось искать себе новый гардероб или же просто обнажаться, ведь чаще всего превращение было спонтанным. И если с частичными изменениями вроде крыльев, когтей и огненного дыхания, которые она вскоре научилась применять в бою, девушка смогла справиться, просто-напросто перешив существующие рубахи и платья, избавляя их от верхней части на спине для того, чтобы появляющиеся крылья не рвали одежду, то с полным превращением было все так же туго.
Княжна вспомнила свою юность, когда усиленно прятала свою отличавшуюся ото всех внешность под темными плащами, и решила вернуться к истокам. Но теперь причина была в другом. Будучи благородной девой, она могла себе позволить необычные наряды, здесь же для всех она была никем. Если её увидят в странных рубахах, кафтанах и брюках, то обязательно возникнут подозрения. Не стоило забывать, что она идёт со стороны Горы, дальше которой лишь иссохшая пустошь и Эред Митрин. Девушка решила скрывать свою внешность как можно дольше, а потому поверх ее одежды Итариллэ стала носить темный плащ. Тот, вероятно, принадлежал когда-то гномке. Он имел глубокий капюшон, которым эльфийка прикрывала свою голову, и не давал бы рассмотреть её ближе.
Наверное, с тех пор как девушка почти полностью исследовала верхние этажи, которые были несколько разрушенными, но все же имели свои лестницы и проходы, она обнаружила королевские покои. Ведь если судить по их богатому убранству, никому кроме владык Эребора они не могли принадлежать. Да, король и королева гномов не поскупились на свои удобства. Гигантская кровать для сравнительно небольших существ, о которых она читала в учебниках и книгах (тогда оставшаяся в одиночестве эльфийка ещё не подозревала, что гномы рода Дурина ─ правителей Эребора, являлись самыми высокими среди своих собратьев), мягкие шелковые простыни, теплые одеяла и украшенная драгоценными камнями кровать. Даже время не тронуло удобства королей. Стены комнаты были украшенные неизвестным ей узорами с инкрустированными драгоценными вставками, и словно просили не покидать их предела. Девушка не посмела отвергнуть их «приглашение» и устроилась здесь с комфортом. А уж когда примерила злато и каменья самой королевы гномов, поняла, что сама себе кажется королевой.
Многочисленные украшения теперь заняли прочное место в её сердце. Итариллэ словно теряла голову, видя необычайные драгоценности. Она любила надевать их на себя, украшать руки, голову, шею и даже ноги. Эльфийка обнаружила, что драконья броня не разрушает их. Если ткань рвалась и деформировалась под напором драконьей мощи, то украшения из металла всегда оставались на ней. Они лишь преображались, оставляя на коже необыкновенной красоты узоры, но даже после обратного превращения оставались на ней.
В огромных залежах золота Итариллэ обнаружила то, что навсегда пленило её сердце. Необычайной красоты камень. Он, наверняка, был величайшим сокровищем гномов. Драгоценный камень светился невероятным светом, исходящим изнутри. Искусно огранённый и отшлифованный подгорным народом, он будто вобрал в себя свет извне. Будто сочетал в себе свет тысячи звезд, и преломлял его десятками белых сверкающих граней, а это белое свечение переливалось всеми цветами радуги. Свечение сродни оптической иллюзии завораживало и словно гипнотизировало, убеждая никогда его не отпускать, забрать себе, и обладать им. Итариллэ понимала, что данная привязанность ненормальна. С чего ей вдруг так сильно желать обладать им? Не зная что с ним делать, девушка умудрилась спрятать предмет своего помешательства так хорошо, что и сама бы никогда не смогла найти. «Сердце горы» — так она его назвала. Называла потому, что камень был самой чудесной и невероятной находкой из всех многочисленных сокровищ, копившихся тут сотнями лет. Теперь он нашел свою обитель в ее особом тайнике в покоях королевы. Не имея возможности смотреть на него, непереносимая жажда обладания утихала. Тайник постепенно пополнялся различными вещами, но ничто не соответствовало и десятой доли его величия.
Помимо таких естественных вещей, как контроль над собой и поиск пропитания для обеих своих сущностей, она снова и снова развивала свои навыки. Не жалея себя, девушка отдавала этому всё свое время: училась сдерживать эмоции, контролировать страх, бороться с всепоглощающей жаждой к золоту, затмевавшей ее разум, и чувствовать каждый сантиметр драконьего и человеческого тел.
Приложив титанические усилия эльфийка нашла гармонию в обоих своих ипостасях, а все органы чувств дракона передались её людскому образу. Нельзя было сказать, что она стала идеальной смесью человека и зверя, но все же некоторые умения развились в её женственном теле: новое зрение было гораздо острее обычного, и без усилия было способно различать всевозможные предметы в темноте. Обоняние было несравнимо с тем, что было в ее прежде. Даже во сне, правда лишь в виде дракона, девушка чуяла приближение чужаков, коих к её то ли радости, то ли грусти было очень немного. Руки всё так же были крепки, мышцы подвижны, а молниеносным реакциям тела, и умению «чуять» живое на расстоянии, могли бы позавидовать с десяток самых ловких хищных зверей.
Течение бесконечных дней сменялось ночами. Эльфийка, снова и
