– Шестой следователь, вы сдали рапорт о результатах данного расследования – расследование завершено. Нападение Кальваристов не имеет никакого отношения к цестодам.
– Начсот, в соответствии с параграфом двенадцать каждый следователь в случае поступления информации о готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении, а равно информации о ненадлежащем или неполном расследовании, проведенном им лично или иным следователем, обязан немедленно принять меры к проверке данной информации и при необходимости инициировать новое или дополнительное расследование.
– Шестой следователь, в соответствии с шестым пунктом названного вами параграфа расследование вправе поручить только начсот. Я вам его не поручаю.
– Начсот, почему?
– Шестой следователь, после выздоровления вы обязаны были явиться в следотдел для получения нового задания. Но мне поступила информация о несанкционированном проведении вами расследования по закрытому делу о хищении атомного заряда. Член Ученого совета Варнас подал жалобу на вас Главному администратору.
– Начсот, я не занималась расследованием по закрытому делу. Я проверяла информацию об ином совершенном, а возможно, совершаемом или готовящемся преступлении. В соответствии с параграфом двенадцать следователь обязан получить у начсота санкцию на расследование, но не на проверку информации. Поэтому я не нарушила Закон и требую немедленно предоставить мне рапорт Первого следователя, абсолютный номер двадцать один, для проверки информации о ненадлежащем расследовании. В случае, если данная информация не подтвердится, проверка информации будет закончена.
– Шестой следователь, я удовлетворяю ваше требование. Вы получите рапорт Первого следователя, абсолютный номер двадцать один, по обвинению поселения Кальваристы. При этом я предупреждаю, что мною будет рассмотрен вопрос о начале проведения в отношении вас внутреннего расследования в связи с совершением серии немотивированных действий. В случае, если внутреннее расследование будет начато и по его результатам будет установлено, что вы нарушили Уголовный закон или неспособны осуществлять функции следователя, скажем, из-за последствий заражения…
– …в таком случае я себя умерщвлю, – закончила за своего начальника Вера.
Вера прочитала рапорт – два изрядно пожелтевших листа, исписанные крупным почерком следователя с абсолютным номером двадцать один, ныне являющегося Первым следователем. Никакого нарушения внутренней логики в составлении рапорта она не выявила. Кроме узнавания жителями потерпевшего поселения Кальваристов по их приметам, а также обнаружения похищенных свиней в данном поселении, в рапорте приводился ряд других доказательств, в том числе результаты скрытого психологического тестирования допрошенных лиц, выявление противоречий по результатам перекрестного допроса и так далее. Единственное, что смутило Веру – это полное отрицание вины всеми выжившими. Но это тоже можно было объяснить: большая часть мужского населения Кальваристов погибла в результате операции спецназа по захвату поселения, и среди них могли оказаться все те, кто участвовал в разбойном нападении. А причиной краткости рапорта, излагавшего результаты столь обширного расследования, мог быть просто особый стиль изложения тогда Пятого, а ныне Первого следователя.
– Шестой следователь, каковы результаты перепроверки рапорта Первого следователя, абсолютный номер двадцать один?
– Начсот, информация о ненадлежащем расследовании дела по обвинению Кальваристов не нашла своего подтверждения.
Начсот внимательно посмотрел на Веру, принял от нее рапорт, не спеша положил его в пронумерованную папку, папку вставил в определенное для нее место в своем сейфе, сейф запер на ключ и только после этого сообщил:
– Шестой следователь, вам три часа на отдых, после чего прибыть ко мне для получения нового задания. Я вынужден сделать вам замечание о признаках поддержания личных связей. Неделю назад от дозорного на входе в Штаб поступило сообщение о том, что какая-то девушка, представившаяся Татьяной и утверждающая, что является вашей подругой по Университету, требует немедленной встречи с вами якобы по личному вопросу. После этого она же приходила еще несколько раз, пока вы были на задании, потом лечились, и теперь снова ждет вас на входе. Я настаиваю на том, чтобы вы встретились с нею, после чего доложите о характере ваших взаимоотношений, причине, побудившей ее искать встречи с вами, и состоявшемся разговоре. В любом случае вы должны понимать, что происходящее не умаляет количество поводов для назначения в отношении вас внутреннего расследования.
– Танюша? Встречи со мной? По личному вопросу? Ничего не понимаю…
– Верка! – Танюша бросилась обниматься, абсолютно не комплексуя перед следовательской униформой и по наивности не переживая за возможную дискредитацию своей подруги.
Вера, взяв свою маленькую однокурсницу за плечи, бережно отстранила ее от себя. Сделала бы это грубее, если бы не круглый животик Танюши, который уже было тяжело скрыть. Танюша за пару лет все-таки повзрослела, детскости в чертах лица чуть поубавилось, отчего она стала еще милее. Конечно же, Вере хотелось пообщаться с Танюшей – нормальные девчачьи потребности поговорить и послушать новости не умерли в ней, они просто были скрыты под железобетонным слоем чуждых нормальному человеку установок, которых она была вынуждена придерживаться:
– Татьяна, ты хотела срочно поговорить со мной. Извини, у меня немного времени.
С почти нескрываемой обидой Танюша заспешила отвечать с деланной холодностью:
– Конечно-конечно… Ты же – следователь… Ладно, слушай внимательно. Я сейчас работаю в Инспекторате и курирую Университет. Еще месяц назад ко мне обратился Вячеслав Максимович и сказал, что его могут арестовать. Он говорил, что его ложно обвиняют в измене Республике. Он опасался ареста, и если такое все-таки случится, просил сообщить об этом тебе. Он был уверен, что ты-то точно разберешься в его невиновности. А дней десять назад из Университета сообщили, что приходил следователь и осудил Вячеслава к бессрочной каторге на Поверхности. Я приходила к Штабу, но мне отвечали, что тебя все нет. Отец ребенка, – Танюша погладила себя по животу, – инспектор по принудительным работам. По моей просьбе он узнал, что Вячеслава направили на каторгу «Динамо». Но ты сама понимаешь, что будет с моим мужем, если кто-то узнает про утечку служебной информации. Короче, поступай, как найдешь нужным, только знай, что он тебя очень любил и сейчас любит. Все, будь здорова, следователь…
Танюша развернулась и пошла, немного покачиваясь в стороны. Вера прислонилась к стене – у нее начинался новый приступ.
5– Кто? – недружелюбно спросили из-за двери, отреагировав на сильный стук.
– Следователь.
За дверью засуетились, приоткрыли смотровой лючок, а потом спешно открыли дверь. Запахи испражнений, мочи, пота, разложения ударили Вере в нос. Лучина освещала тесный коридорчик, на полу которого стояли два драных кресла, давным-давно вырванных из автомобилей.
– Захадытэ, слэдаватэл, захадытэ…
У коренастого мутанта, работавшего здесь старшим надсмотрщиком, была сильно выдвинута вперед нижняя челюсть, отчего он при разговоре ужасно шамкал. Республика признала оправданной принятую в дореволюционном Центре практику использования в качестве надсмотрщиков на каторгах именно мутантов. Это были добросовестные и безжалостные к каторжанам надзиратели, за паек и пару муоней готовые заставить каторжан трудиться круглые сутки.
– Пысар, суда…
Какая-то женщина в лохмотьях вползла в коридорчик на четвереньках, удерживая зубами грязный засаленный журнал. Могло показаться, что женщина не
