Кружка, обычная металлическая кружка с коричневатым чайным налетом на дне. Если принюхаться, то можно почувствовать или убедить себя, что чувствуешь необыкновенный аромат чая из трав, принесенных с Поверхности, а если закрыть глаза – то почти ощутимо перенестись в другое время и в другое место – в лаборантскую преподавателя вневедения, из которой наверняка уже вынесены полки с ненужными Республике книгами и куда внесен какой-нибудь сельскохозяйственный или электротехнический реквизит.
Деревянная лошадка, которую так и не успел доделать молчаливый мутант Паук. Тот, который был гораздо более достоин имени «Человек», чем многие из носителей идей об уничтожении таких, как он.
Кожаная юбка. Во внезапном порыве Вера сняла серую следовательскую униформу и надела это напоминание о ее, в общем-то, счастливых юных годах. От этого грустные мысли развеял какой-то юношеский задор, и позвала свобода бесконечных туннелей и переходов.
Наспех собрав все эти предметы обратно в рюкзак, она нашла маленький бумажный сверток, который зачем-то все время носила с собой еще с тех пор, как следователь увел ее от Мегабанка. В нем лежал деревянный крестик, состоящий из двух крохотных брусочков, аккуратно вырезанных и соединенных ее отцом. В торец более длинного брусочка была вставлена металлическая скобка, через которую продета льняная нить. Она вспомнила, как мама, с ее страстью к раскрашиванию и рисованию, раскрасила эту нить специально для Веры – красными, желтыми и голубыми полосками, а Костик, который считал себя уже непомерно взрослым, хмуря лоб, говорил, что это глупо. Краска уже облезла, и только едва заметные оттенки напоминали о веселенькой полосатости этой нити. Следуя опять же какому-то нерациональному порыву, Вера секачом вспорола край одеяла на кровати и вытянула оттуда льняную нить. Старую тесемку, через которую уже давно не пролезла бы ее голова, она вернула в сверток, а на ее место привязала новую – из вытянутой из одеяла нити. Потом надела крестик на шею. Это не значило для нее ничего, просто она так сделала, и все.
Она шла теми же переходами, что и когда-то давным-давно, в начале войны с диггерами. Только воды здесь стало еще больше. На что она надеется? Как она сейчас встретится с диггерами, большая часть которых осаждена в своих поселениях, а остальные прячутся в таких местах, где их не найти даже Вере? И все же она шла, не сомневаясь, что эта встреча случится уже очень скоро. Вот то место, где она встретилась в первый раз с Идущим-по-Муосу. Она даже остановилась здесь в ожидании человека в балахоне, который, быть может, снова появится из ниоткуда и даст ей свои скудные подсказки. Но вместо этого она услышала впереди едва слышное шуршание двух пар босых ног, идущих диггерской походкой. И сумасбродное решение идти к тем, кого она предала, кому причинила столько зла, к тем, кто из-за нее скоро, быть может, будет уничтожен вообще – это равносильно самоубийству, от которого еще вчера ее спас Второй следователь. Она даже не знала, что им сказать, как им объяснять то, что она в свое время сотворила и зачем идет к ним сейчас. Но убегать она точно не будет – Вера достала из чехла гриб-светляк и положила его на влажный пол так, чтобы приближающиеся в темноте могли ее рассмотреть издалека.
– Я приветствую вас, диггеры!
– Цетка Вера! – радостный возглас сотряс туннельные стены. Он был настолько громким, что какая-то живность вблизи Веры зашуршала лапками и хвостами, прячась по норкам и щелям.
– Цетка Вера, хіба гэта вы?[2] – вторил еще один очень похожий голос.
Вскоре к светляку приблизились и стали видны ей Паха и Саха – ее простоватые боевые товарищи, которые никогда не умели скрывать своих эмоций. Меньше всего Вера ожидала увидеть братьев в диггерских юбках с секачами на поясе. Паха, совершенно не смущаясь наготы Вериной и своей, схватил ее в охапку, приподнял легковесную командиршу от земли и прижал с такой силой, что у нее едва не хрустнули кости.
За последнее время у нее было настолько мало положительных эмоций, что эта случайная или неслучайная встреча с близнецами ее действительно обрадовала. Она даже вновь почувствовала себя их командиром и с показной строгостью потребовала срочно удалиться с этого места, где они наделали столько шума и куда в любой момент могли нагрянуть враги или хищники. Паха и Саха с полной готовностью выполнять любой приказ своего командира шли за ней, перешептываясь между собой:
– Казаў цябе, цетка Вера да дзігераў вернецца, а ты кажаш: «не-не, яна – следчы».[3]
– Ты не казаў, што яна да дзігераў вернецца, ты толькі казаў, што мы яе сустрэнем.[4]
Когда они нашли безопасное место и уселись на пол вокруг светляка, близнецы не сводили глаз со своего кумира. Постоянно перебивая друг друга, они рассказали свою невеселую историю. После ухода Веры удача перестала сопутствовать республиканцам в войне с диггерами. Впрочем, это уже сложно было назвать войной. Бесконечное брожение по многоуровневым запутанным переходам диггерского ареала в поисках неуловимого врага. Случались редкие удачи найти стоянку диггеров, как правило, хорошо укрепленную. А после этого шли долгие месяцы осады, пока инженеры и рабочие перетащат тяжелое оборудование, установят его и приведут в действие. А потом еще месяцы, пока долбильные установки, постоянно перегревающиеся и ломающиеся, проковыряют дыру в метровой железобетонной стене или двери из литой стали. И это были неспокойные месяцы – в мокрых туннелях кишели агрессивные хищные насекомые и кровососущие черви. Диггеры то и дело совершали нападения на подходах к лагерю осаждающих, а иногда врывались в их лагерь, в считанные секунды выводя из строя оборудование, а затем бесшумно исчезали, оставляя после себя лишь трупы. Когда же долгожданный момент пролома наставал, часто оказывалось, что внутри никого нет. Лишь издевательски оставленный открытым лючок из укрытия в какой-нибудь потайной лаз свидетельствовал о том, что все это время десятки спецназовцев, армейцев, инженеров и рабочих, убивая свое здоровье и жертвуя жизнями, скреблись в никуда.
Но при последней осаде, в которой пришлось участвовать Сахе и Пахе, республиканцы изменили способ борьбы с диггерами. Из Центра притащили новый агрегат с гигантским сверлом. Он тоже регулярно ломался, но уже через несколько дней, а не месяцев, как раньше, дверь была просверлена, правда, отверстие было совсем маленьким – туда едва можно было просунуть руку. Но руку внутрь совать никто не собирался. Пришли штабные военные в скафандрах и раздали похожие скафандры осаждавшим армейцам и убрам. В отверстие просунули шланг, соединенный с баллонами, открыли в баллонах вентили. Даже через шлемы скафандров еще ничего не понимающим Сахе и Пахе
