Накинув халат, Ванесса вышла на балкон спальни, чтобы не слышать его отчаянных стонов и взглянуть на море. Небо было ясным, ночь – можно сказать, теплой. Кошмары Уилсона, не дававшие спокойно спать по ночам, не могли не подействовать на нервы. Однако жизнь приучила Ванессу к неожиданностям. Увидев человека, стоявшего в тени всего в нескольких ярдах от нее, она даже не ахнула.
– Иди сюда, – шепнул человек.
Ванессе захотелось закричать, предупредить Уилсона, что его кошмары вполне реальны. Но что-то удержало ее, и она позволила незнакомцу отвести себя в сторону – туда, где ее муж не смог бы их услышать.
* * *ВОТ УЖЕ который час Сильвио Манфреди наблюдал за работой похищенного химика. Очень хотелось вздремнуть, но он боялся, что в этом случае его ждет вечный сон, что, закрыв глаза хоть на миг, он уже никогда не откроет их снова. Казалось, его дряхлое тело не покоится в кресле, принесенном в лабораторию Марко. Он словно очутился где-то далеко-далеко, перенесся через полсвета туда, где никогда в жизни не был, и сидел, скрестив ноги, на каменном троне. Внизу, на зеленом склоне, молодые самцы-обезьяны ковыряли соломинками в зубах, дожидаясь его смерти.
Услышав тихий звон стеклянной палочки для перемешивания реактивов, он поднял взгляд. Перед ним с мензуркой в руке стоял доктор Коннорс. Жидкость в мензурке была так прозрачна, что казалась простой водой, но над ее поверхностью искрилось серебристое облачко – точно пар над ванной.
Или и зрение уже начинает шалить?
Сильвермэйн потянулся к мензурке, но она оказалась дальше, чем он думал.
– Подойди ближе, – велел он. – Дай ее мне.
– Это может погубить вас.
В голосе химика явственно слышался страх, но это было неважно.
– И что с того? Ты же доктор! Давно должен был сообразить: я уже все равно что мертв.
Казалось, от низкого баса Марко вибрируют кости:
– Мистер Сильвермэйн, не надо! Мы же не знаем, что там за химия. Что, если это ловушка? Что, если он решил отравить вас?
Глупый верный пес… Лучше пусть пока будет доволен – вдруг его защита еще пригодится?
– Нет, Марко. Этого можно было ждать от Уэсли, но доктор Коннорс рискует своей семьей. Он боится за них, и его страху можно доверять.
До мензурки все еще было не дотянуться. С трудом поднявшись, Сильвермэйн обхватил ее пальцами и потянул к себе, но доктор не выпускал ее.
– Не испытывай мое терпение, – сказал Сильвермэйн. – Чтобы получить то, что нужно, я сожру и собственных детей.
– Охотно верю, – сказал Коннорс, выпуская сосуд.
Запрокинув голову, Сильвермэйн проглотил нектар. На вкус нектар ничем не отличался от прохладной воды. Сильвермэйн выдохнул, и ему показалось, что изо рта вырвалось сверкающее облачко, словно пар зимой. Жидкость достигла желудка – то же самое он чувствовал всякий раз, утоляя жажду. Но сейчас это ощущение желудком не ограничилось. Жидкость будто потекла еще ниже, до самых пяток, а после этого устремилась вверх, до самой макушки.
Манфреди почувствовал, что выпрямляется, словно бы растет, и вдруг очутился вне собственного тела. Паря в воздухе, он увидел, как его ладони прижались к вискам. Нет, он не чувствовал ни малейшей боли, но слышал собственный крик и видел, как его тело рухнуло на пол.
– Ты убил его! – закричал Марко. – Думаешь, это спасет тебя?
– Не толкайся! – заорал в ответ Коннорс. – Ты не знаешь, с кем имеешь дело!
Но тут они оба исчезли. Сильвио Манфреди вновь оказался посреди зеленеющего склона. Самцы горилл внизу – все как один – подняли головы. Каждый решил, что его час настал.
Но все они ошибались. Их время еще не пришло.
Глава тринадцатая
ЧЕЛОВЕК-ГОРА побледнел.
– Ты убил его! Убил босса! Но сейчас умрешь сам! – зарокотал он.
Сделав всего шаг, он дотянулся до Коннорса. Тот попятился назад и споткнулся. Но прежде, чем он успел упасть, Марко ухватил его за халат и поднял вверх.
Повиснув над полом, Коннорс забился в воздухе. Взгляд его расширившихся от ужаса глаз метнулся из стороны в сторону, и вдруг доктор замер.
– Пусти меня. Пусти, пока не поздно…
Не понимая либо не потрудившись понять, что он имеет в виду, Марко замахнулся, чтобы размозжить его голову о кафельный пол.
– Стой! – раздался строгий окрик сзади.
Марко послушно замер, будто услышав звонок академика Павлова. Голос был знакомым, но слишком глубоким и звучным.
– Мистер Сильвермэйн?
Обернувшись, Марко ахнул от изумления.
В центре лаборатории стоял человек лет пятидесяти. Одет он был так же, как и босс, но волосы его больше не были белыми. Седины его приобрели цвет перца с солью, морщины почти исчезли с лица.
– Это какой-то фокус! Вы… вы не босс.
Марко заглянул за спину стоявшего перед ним – туда, где полагалось лежать телу мистера Сильвермэйна.
– Взгляни на меня, Марко! Приглядись к моему лицу. Оно – то же самое, только моложе. А голос? Разве это не голос твоего хозяина? Вечная юность – вот в чем тайна этой скрижали. Раскрыв ее, я буду править этим городом еще шестьдесят лет!
Марко смотрел на него, точно завороженный, и не сразу заметил, что Коннорс тихонько ползет к двери.
– Док! Говори, что случилось с мистером Сильвермэйном, или я тебя на куски разорву!
Не обращая на них внимания, человек в костюме Сильвио Манфреди расправил плечи. Ткань его рубашки туго натянулась под напором мускулов.
– Шестьдесят? Ха! Да с этим нектаром я буду жить вечно!
* * *ЕДВА УСПЕВ принять душ и переодеться, Цезарь Цицерон услышал чудовищный визг и выскочил из своих апартаментов в поисках его источника. Он от души надеялся, что это Сильвермэйн – умирает, а то и уже подох. На полпути к лаборатории он столкнулся с бегущим навстречу Коннорсом. Ни слова не говоря, доктор отпихнул его в сторону и побежал дальше.
– Что за?…
Цицерон хотел было пуститься за ним, но тут же передумал. Он никогда не был силен в беге, а семья дока находилась под присмотром его людей, так что далеко ему было не уйти.
«Кроме того, если Манфреди отравился этим дурацким снадобьем, то Коннорс оказал мне огромную услугу».
Рысцой подбежав к лаборатории, он остановился недалеко от дверей.
«Боже…»
Посреди сущего рая для любого фаната науки, одетый в костюм Сильвио, стоял человек, годившийся Сильвермэйну разве что в сыновья, но отдававший Марко приказы, будто сам Сильвермэйн. Сходство было настолько безумным и настолько полным, что Цицерон, сам того не заметив, ахнул. Стоявший посреди лаборатории – кем бы он ни был – обернулся. Притворщик он или нет – глаза его горели знакомым хищным огоньком.
– Входи, Цезарь! Я ждал тебя, как ты ждал моей смерти!
– Большой Си, он помолодел из-за этой скрижали! – сунулся с объяснениями
