Подняв руку, Флэш попытался отцепить пальцы Питера от форменного кителя, но это ему не удалось. Твердая, как сталь, рука не сдвинулась ни на дюйм, пока Питер не отвел ее сам. Изумленный Томпсон одернул мундир. В глазах его блеснуло невольное восхищение.
– Ну ладно, разве что стал не таким уж худосочным. Пусть так.
Мозг Питера вскипел, отчаянно пытаясь сопоставить только что услышанное с тем, что он видел.
– Так между вами ничего нет?
Флэш взглянул ему в глаза.
– Ты что, слов «только потому» не расслышал? Не буду врать, что никогда не пытался, но мы перешли во френдзону тыщу лет назад. Тебе нечего за нее волноваться. Если не считать того факта, что она, должно быть, чокнутая, раз так в тебя влюбилась.
Питер опустил взгляд, посмотрел по сторонам и снова взглянул на Флэша.
– Э-э… спасибо.
Томпсон неловко хлопнул его по плечу.
– Не за что. Только больше так не делай, окей?
Гарри с явным облегчением потер руки и отправился на кухню.
– Ну, вот все и уладилось. Может, кофейку?
Томпсон придвинул к столу кресло.
– Только не делай слишком крепкий. Этот книжный червь и без кофеина дерганый.
– Извините, ребята, мне нужно позвонить.
Флэш картинно закатил глаза.
– Да ты что?
Питер кинулся в свою комнату. Закрывая за собой дверь, он услышал слова Флэша:
– Эй, Озборн, а ты усы отпустил?
Гвен ответила после первого же гудка.
– Питер? Какой Питер?
– Гвенди, тут у меня Флэш. Я знаю, это ты его прислала.
– Нет-нет, вы ошиблись номером. Единственный Питер среди моих знакомых, похоже, удалил мой номер из списка контактов.
– Ладно, я это заслужил. Прошу прощения. Я чувствую себя полным идиотом. Когда я смогу увидеть тебя, чтобы извиниться лично?
Гвен замолчала, но ненадолго.
– Ну что ж, я всегда питала слабость к полным идиотам. Как насчет – прямо сейчас? Я – возле того, что осталось от Выставочного зала. Через полчаса начнется лекция, а до тех пор я вся твоя.
– Лечу!
Повесив трубку, Питер устремился к выходу. Гарри возился с кофеваркой, а Флэш сидел у стола, сцепив пальцы на коленях.
– Ты чего, даже кофе не выпьешь?
– Пусть идет, Гарри. Честно говоря, мне нравится, когда Паркер исчезает.
До ГУЭ было всего десять кварталов, но Питер, сгоравший от нетерпения, нырнул в ближайший переулок, переключился на Человека-Паука, домчался до университета и переключился обратно. Все это заняло меньше пяти минут. Перебежав площадь, он подошел к Выставочному залу, наполовину окруженному строительными лесами.
Двигаться со скоростью нормального человека было трудно – особенно когда он увидел Гвен, стоявшую у колонны. Увидев его, она пошла ему навстречу сквозь поток спешивших на лекции студентов.
Оказавшись на пару ступеней ниже нее, Питер взял ее за руку, точно предлагая ей руку и сердце.
– Как ты добрался так быстро? – скорее радостно, чем удивленно спросила Гвен.
Покосившись на толпу студентов, он потянул ее в сторону.
– Давай отойдем куда-нибудь, где потише.
Благодаря лесам между колоннами было еще спокойнее, чем обычно. Взяв Гвен за руки, Питер целую минуту смотрел ей в глаза.
Казалось, Гвен вот-вот покраснеет, однако она не отводила глаз.
– Отчего ты так на меня смотришь?
– Наверное, наконец-то понял, как я скучаю, когда тебя нет рядом. А может, мне просто не до слов…
Первый поцелуй продолжался целую вечность. Второй – еще дольше. Что же до третьего и четвертого… что ж, в какой-то момент пришлось отпустить Гвен на лекцию.
– Зайти за тобой через час? Или ждать здесь, витая в облаках, пока лекция не кончится?
– Как хочешь, милый. Как хочешь. Лишь бы увидеть тебя, когда я выйду.
– Увидишь, клянусь! – Питер начертил пальцем крест против сердца. – Крест на грудь и чтоб я сдох!
– Вот этого не нужно, мистер Паркер. У меня на вас большие планы.
Подмигнув ему, Гвен направилась внутрь университета. Питер даже не смог бы сказать, как долго простоял, глядя на затворившуюся за ней дверь. Но это было неважно.
«Значит, у нас есть будущее? Кто бы мог подумать?»
Все тревоги в мире разом забылись.
«Наверное, расти и взрослеть не так уж плохо. Если учесть опыт Сильвермэйна – намного лучше, чем обратное».
Часть вторая
Взрослый
Знающий знает, что помидор – это фрукт. Мудрый – не кладет его во фруктовый салат.
Майлз Кингтон, британский журналист, музыкант и радиоведущийДва года спустя…
Глава пятнадцатая
НА КЛАДБИЩЕ Квинса было похоронено около трех миллионов человек – больше, чем проживало во всем районе. Здесь, среди длинных рядов надгробий, крестов, обелисков и склепов, все были равны – спортсмены, артисты, полицейские, военные, преступники, писатели, политики и прочие…
Но для Питера Паркера вовсе не все погребенные на этом кладбище были равны.
Здесь был похоронен дядя Бен. В его гибели Питер винил себя так давно, память об этом так износилась, что и сам дядя Бен мог бы сказать: «Хватит! Откуда тебе было знать?»
Но ответ Питера – «Должен был знать!» – оставался все тем же, что и раньше.
Он стоял перед могилой капитана Стейси. Капитан погиб, спасая из-под падающих обломков ребенка – мальчика, которого прежде никогда даже не видел. В сравнении с его самопожертвованием чувство вины, терзавшее Питера, казалось просто ничтожным…
Но лишь до тех пор, пока он не подошел к могиле Гвен. Вот тут чувство вины – ничтожное ли, нет ли – мигом сравнялось с болью утраты.
«Я должен был. Я должен был знать».
Но тогда он даже не думал ни о чем подобном. Он был так занят спасением мира, так погружен в собственные заботы, что не замечал очевидного – например, новых усов Гарри, не говоря уж о том, сколько таблеток принимает его сосед и как быстро эта привычка превращается в настоящую зависимость.
Конечно, это Питер отволок Гарри в больницу и спас от передоза, но – а потом-то что? Решил, что Гарри усвоил урок, и успокоился на этом. И вдруг – звонок от Гвен: у Гарри снова передоз и психотический срыв… Для Питера это оказалось полной неожиданностью, и Гвен назвала его наивным.
«Смешно… Последние слова, сказанные мне Гвен, были о Гарри: „Всю жизнь он получал все, чего бы ни захотел. Что же такого могло с ним случиться? Отчего он мог так… так отчаяться?“».
Вспомнился остекленевший взгляд Нормана Озборна, обвинявшего Питера в том, что его сын так опустился. Вот тут дело было не только в чувстве вины. Это значило, что единственный злодей, который знает тайну личности Человека-Паука, может вновь обрести память.
«Я должен был знать».
Но, опять же, откуда он мог знать, что Озборн снова превратится в Зеленого Гоблина, похитит Гвен и утащит ее на вершину башни Бруклинского моста? Зная, что она – девушка Питера, он дождался появления Человека-Паука, и… сбросил ее вниз.
Смерть капитана Стейси свидетельствовала: на свете есть вещи, которыми никто не может управлять. Но образ Гвен, падающей с огромной
