Слушая доктора, Питер кивал.
– Конечно, конечно.
Но, стоило доктору объяснить, что такое биопсия, Питер тут же осознал весь ужас сложившегося положения.
«Моя кровь радиоактивна, ДНК изменена… Пересадка моих тканей может убить ее!»
Челюсть его отвисла. Прекратив кивать, он отрицательно покачал головой.
– Нет, нет, простите, я должен… Мне надо подумать над этим.
Если Бромвелл и удивился, он был достаточно опытен, чтобы не показать этого.
– Естественно. Сегодня ты уже пережил потрясение, а это решение не пустяковое. Подумай, прочти внимательно эту брошюру. Но не забывай: скорее всего, функции ее печени будут ухудшаться и дальше. Время не ждет.
Доктор продолжал объяснения, но у Питера голова шла кругом. Наконец он поблагодарил доктора, нетвердыми шагами прошел в приемную и тупо уставился в брошюру с описанием операции. Но в тот же миг в приемную ворвалась Анна Уотсон. Глаза ее покраснели от слез.
Взмахнув букетом цветов, как дубиной, она ударила Питера по плечу. Лепестки так и брызнули в стороны.
– Значит, тебе нужно подумать?!
Он поднял руку, защищаясь от следующего удара, но главным оружием Анны было отвращение и боль в голосе. Вот это ранило куда сильнее.
– Я все слышала, ты, себялюбивый трус! Ты собираешься просто дать ей умереть? Эта женщина сделала для тебя все, посвятила тебе всю жизнь, а ты собираешься позволить ей умереть?
И Питер, конечно, снова не мог ничего объяснить.
Глава шестнадцатая
ЕДВА покинув госпиталь, Питер поспешил отыскать укромное место и переодеться в красно-синее.
«Тетя Мэй умирает, а я ничего не могу сделать».
Он влез на крышу, качнулся над улицами и пробежался по городским лабиринтам и закоулкам, которые только он и мог отыскать. Но даже Нью-Йорк не мог отвлечь его, когда он в этом так нуждался. Город вонял так же скверно, как и его собственная жизнь.
«Ничего не меняется. Только хуже становится».
Как бы высоко он ни взобрался, как бы стремительно ни двигался, все это казалось бессмысленной рутиной.
«А что я еще могу сделать – сидеть и ждать? Куда еще мне пойти? Домой, в надежде, что Гарри пожалеет меня настолько, чтобы удостоить разговора? Эх… Не лучше ли сделать несколько новых снимков Человека-Паука?»
В последнее время он приносил в «Бьюгл» так мало снимков, что Джей-Джей-Джей грозился уволить его. А без этой паршивой зарплаты он не сможет позволить себе даже этих паршивых учебников для этой паршивой учебы. А тогда…
«А что тогда? Если я даже не могу уберечь тетю Мэй, какая разница, чем я занят?»
Приземлившись на крышу дома возле университета, он едва устоял перед соблазном разбить на куски кирпичную дымовую трубу. Огляделся, надеясь, что мир и покой вокруг хоть немного успокоят его…
«А сколько времени? Около трех утра?»
Он спикировал к бывшему полицейскому участку капитана Стейси. Когда в нескольких кварталах отсюда построили новое здание, старое было отведено под хранилище архивных бумаг и вещественных доказательств. За зданием больше никто не следил. Кирпичные стены украшали граффити, стекла в нескольких окнах потрескались. Даже лампы дежурного освещения уцелели только кое-где на верхних этажах. Но в подвальных окнах виднелся еще один огонек – слабый, мерцающий… И двигавшийся.
Спрыгнув вниз, чтобы разглядеть его получше, Питер увидел, что одно из окон не просто треснуло – оно было выбито.
«Рэнди говорил, что некоторые студенты думают, будто тут водятся призраки. Наверное, какой-нибудь первокурсник на спор охотится за привидениями… Однако взлом есть взлом».
Через разбитое окно он бесшумно проник внутрь. Весь этаж был уставлен полками и картотечными шкафами. О прежнем назначении здания свидетельствовали только несколько бетонных клетей – бывших камер. Без железных решеток все это напоминало лабиринт, и огонек двигался вдоль его дальней стены.
«Вроде мини-версии того склада в конце „Поисков утраченного ковчега“…»
Человек-Паук пристроил фотоаппарат повыше. Чем шире угол обзора, тем лучше будет виден импровизированный лабиринт. Включив камеру, он услышал удовлетворенное «Ага!».
«Кто бы это ни был, похоже, он нашел, что искал».
Мерцающий свет погас. К счастью, инфракрасная камера могла зафиксировать лицо хулигана даже в темноте.
«Похоже, он собирается уходить, и это наталкивает на мысль о неплохой фотосессии».
Затянув разбитое окно паутиной, он направил камеру в сторону единственного оставшегося выхода – подвальной двери. Затем он заблокировал дверь и стал ждать. И действительно, вскоре под окном появилась хрупкая фигурка. Черт лица было не разглядеть – просто из темноты возникла тень.
Фигурка влезла на подоконник. Выяснив, что путь наружу закрыт, жулик недовольно крякнул, огляделся и спрыгнул вниз.
«Отлично, иди к папочке».
Фигурка снова появилась прямо впереди, как и было задумано. В свете фар проезжавшей мимо машины они увидели друг друга одновременно.
«Это не студент, это ребенок!»
Неожиданно юный голос пробормотал несколько неожиданно недетских слов.
– Чувак, – укоризненно ответил Человек-Паук, – и этими же губами ты целуешь маму?
Паутина метнулась к цели, но мальчишка нырнул в лабиринт. Несколько шаркающих звуков – и все стихло.
– Приятель, я знаю: ты думаешь, тут можно поиграть в прятки, но этот выход единственный, а я довольно терпелив.
Терпеливо подождав целых пять минут, он добавил:
– Я тебя не выдам. Просто положи на место, что взял, и закончим на этом. Окей?
Еще через пять минут Человек-Паук понял, что вовсе не так уж терпелив.
Решив спугнуть мальчишку паучьим сигналом, он включил фонарь, направив луч вдоль прохода между стеллажами. Ничто не шелохнулось, однако луч высветил отпечатки подошв на пыльном полу, и Питер понял, где прячется мальчишка. Выключив свет, он беззвучно двинулся между высокими полками.
«Еще пара шагов, и…»
Негромкий шорох позади заставил развернуться.
«Ай! Этот щенок обошел меня со спины!»
Паучье чутье сообщило о нападении, но не о его быстроте и силе. Человек-Паук повернулся, вскинул руки и увидел стеллажи, волной падающие прямо на него. Отпрыгнуть времени не хватило – да и куда тут отпрыгнешь, если повсюду коробки и металлические полки – и он мигом очутился под завалом.
Но ненадолго. Согнув руки, Питер оттолкнул в сторону солидную стопку папок и увидел мальчишку у самого выхода. Держа под мышкой картонную коробку, он пытался подцепить дверь ломиком.
Человек-Паук попробовал подняться, но лодыжку зажало между стойками упавшего стеллажа. Он мог бы рвануться и освободиться, но острые стальные края наверняка повредили бы ногу, а залечивать хромоту, да еще объяснять ее происхождение окружающим, очень уж не хотелось.
Паутинометы на запястьях чпокнули. Одна из нитей прошла мимо, угодив в груду хлама, зато вторая надежно захлестнула коробку в руках мальчишки. Легонько потянув, Человек-Паук вырвал ее из рук воришки, чем вызвал новый поток «взрослых слов».
Подхватив коробку, Человек-Паук развернулся, разжал стальные стойки и высвободил ногу. Воришка на миг замер, оценил расклад, толкнул дверь и рванул в темноту.
За
