— Исключено!
— Я с вами полностью согласен.
— Значит, первая волна через три месяца.
Крикс кивнул.
— Всё?
— Изменилось поведение пленника. Больше месяца он провалялся как тюфяк, а теперь решил вернуть себе форму: поднимает мебель, отжимается от пола, бегает по комнате. Вдобавок ко всему Иштар заговорил.
— Что он сказал?
— Требует женщину.
Адэр рассмеялся:
— Так и до гарема недалеко.
— Он требует Малику, — холодно произнёс Крикс и поднялся. — В мои обязанности входит не только наведение порядка в стране, но и сохранность жизни высокопоставленных особ. Малика Латаль является одной из них. Или я неправ?
— Прав.
— Я наказал охранителей, которые позволили Малике пройти к ракшаду.
— Ты хотел сказать, стражей.
— В тот вечер в карауле стояли ваши охранители. Мои стражи не нарушают приказов.
— Как ты наказал моих людей?
— Пятнадцать суток ареста.
— Крикс! Охранители — подданные Тезара. Заметь, не твои стражи, а граждане другой страны.
— Пока они находятся в этом замке, они будут выполнять мои приказы.
— Ты слишком много на себя берёшь, Крикс.
— В таком случае прошу вас дать мне письменное распоряжение не препятствовать старшему советнику. И укажите, что ответственность за её жизнь вы возлагаете на себя.
Адэр сжал кулак:
— Хорошо, Крикс. Я поговорю с ней.
— Разрешите идти, — сказал страж и открыл двери.
Из приёмной донёсся знакомый голос.
Адэр грохнул кулаком по столу:
— Гюст! Почему мой конфидент до сих пор не у меня?
В кабинет вошёл Тауб Скорз — невзрачный человек, с которым можно ежедневно сталкиваться в коридоре, но так и не запомнить его лицо.
Поставив возле грязных ботинок потёртый портфель, Тауб со смущённым видом одёрнул не первой свежести пиджак:
— Прошу прощения за вид, мой правитель. Решил сразу к вам.
— Гюст! Оставь нас! — бросил Адэр.
Секретарь нехотя вышел.
— Граф Бариз перевёл деньги за замок на ваш счёт, — сказал Тауб.
— Банк уже сообщил мне.
— Есть покупатели на замок Грёз.
За долю секунды перед внутренним взором промелькнули аллеи, пруд, высокие башни и заплетённые плющом стены. Только там, вдали от отцовского дворца, Адэр чувствовал себя дома. С замком Грёз было связано много воспоминаний: любвеобильные ночи и тихие дни, долгожданное одиночество и шумные пирушки.
— Замок Грёз не продаётся. Что ещё?
— Бывалые люди поговаривают, что Тезар замер. А ещё говорят, что это не к добру.
Адэр сжал подлокотники кресла:
— Говори прямо.
Тауб открыл портфель и достал бумаги:
— Ювелирные конторы Тезара отказались от участия в аукционе.
— Что?!
Тауб протянул лист. Адэр пробежал глазами по строчкам. Между стиснутыми зубами еле пролезли слова:
— Не их уровень… — Скомкал документ в кулаке. — Не их уровень…
Тауб положил на стол ещё один лист:
— Это список дворян из Градмира, которые изъявили желание посетить выставку.
Царапая подлокотники ногтями, Адэр смотрел в фиолетовое небо за окном. Это только начало… начало расплаты за плебеев в зале Совета. В Порубежье стекутся зеваки. Присутствовать при унижении сына Могана дорогого стоит.
— Восемь человек… — несмело проговорил Тауб.
Адэр заскрипел зубами. Разве восемь человек в состоянии купить столько драгоценных камней, сколько может позволить себе одна ювелирная контора?
— Моя сестра?
— Её имени в списке нет.
— Всё? — спросил Адэр, надеясь, что Тауб покинет кабинет и даст ему возможность выплеснуть злость без свидетелей.
Конфидент посмотрел на последний лист:
— Мне велели спросить вашего разрешения на участие вашего рысака в скачках на кубок Маншера. Он двукратный чемпион, и организаторы надеются, что вы не нарушите добрые традиции.
— Когда скачки?
— Тут всё написано. — Тауб положил документ перед Адэром. — Если вы не возражаете, поставьте подпись на заявке.
Адэр сгрёб лист в ящик стола:
— Всё?
Тауб вновь прошёлся по натянутым нервам:
— Организаторы скачек выказали надежду на ваше присутствие на ипподроме Маншера. Теперь всё.
Отпустив Тауба, Адэр заметался по комнате. Где взялась Малика со своей выставкой? Уже сегодня, невзирая на поздний вечер, он ехал бы в Тезар. Лично проследил бы за подготовкой скакуна, за его перевозкой в далёкий Маншер. К чёрту подготовку и перевозку! Окунуться в забытую жизнь, погрузиться с головой в увеселения и вседозволенность, напиться до беспамятства и очнуться в окружении высокородных красавиц — вот чего ему не хватает.
Адэр рухнул в кресло, убрал с Писания папку. Хорошо… если в этом фолианте находятся подсказки по выходу из сложных ситуаций — достаточно открыть его наугад, взять словари, чтобы определить, на каком языке написан текст, и прочесть подсказку: ехать в Маншер или забыть о скачках.
Адэр раскрыл книгу. В лёгкие хлынул воздух из ущелья Испытаний, пропитанный запахом скал, ароматом трав и влагой ледяных водопадов. На развороте не было ни фразы, ни слова, ни точки! Адэр быстро переворачивал страницы, прижимая ладонь к носу; запахи молниеносно сменяли друг друга. Какой-то текст шёл сплошной стеной, какой-то был коротким, как торопливая записка. Встречались чистые листы: может, с десяток на толстый том.
Адэр захлопнул книгу. Надо чётко сформулировать вопрос. Бросить всё к чёрту или остаться?
Раскрыл книгу. Пусто! И тот же запах влажных скал… Что он делает не так? Посмотрел вокруг себя, словно хотел убедиться, что никто за ним не подглядывает. Приложил ладонь к груди, опустил на обложку, взял «Откровения», как брал Йола. Открыл. Скользнул взглядом по чистым страницам и с лихорадочной поспешностью затолкал книгу в стол.
— Гюст! Малика приехала?
— Нет, мой правитель, — донеслось из приёмной.
Адэр до поздней ночи ходил по залам, стоял возле распахнутых окон, бродил по безлюдным коридорам. Стражи, вышколенные Криксом, следовали по пятам, но не выдавали своего присутствия неловким движением или звуком шагов.
Адэр вошёл в Мраморный Зал. Упёрся взглядом в картину на передней стене. Скалистый обрыв. В склоне углубление. Пещера? Берег неровной линией уходит в море. На морской глади искрится лунная дорога, упираясь в размытое пятно, похожее на отпечаток пальца. Вдруг показалось, что по воде прошла зыбь, всколыхнулось отражение звёзд, и вновь всё замерло. Игра уставшего разума… Пора спать.
Адэр поднялся на третий этаж, посмотрел в глубь коридора. Из-под двери покоев Малики выныривала узкая полоска света.
В просторной гостиной на три окна горел ночник под лимонным абажуром. На подоконнике ведро и тряпка. Из мебели один диван, с него вскочила заспанная служанка. Адэр жестом приказал ей уйти, толкнул дверь спальни и, помедлив, переступил порог.
Стоя перед зеркалом, Малика вытаскивала из волос шпильки. Видимо, только что приехала и ещё не успела переодеться. Возле босых ног пыльные лаковые туфли и открытый чемодан с ворохом одежды.
— Сейчас три часа ночи, — произнесла Малика и ногой опустила крышку чемодана.
— Я не смотрю на часы.
Адэр окинул взглядом комнату. Обстановка изысканная, но всё какое-то одинокое: одинокое кресло и одинокая прикроватная тумбочка, на широкой кровати одинокая подушка, на подушке одинокая плюшевая собака с тоскливой мордой и унылыми стеклянными глазами. В вытянутом как слеза зеркале отражение одинокой женщины в строгом дорожном платье без претензии на женственность.
На языке вертелся вопрос: «Устала?» Но вместо того чтобы спросить, Адэр сказал:
— Не
