Деньги воистину творили чудеса. Хозяин выделил единственную, по его словам, свободную комнату, дал ключ от душевой, велел половому установить в обеденном зале еще один столик и накрыть на две персоны. Покосившись на красные глаза моранды, заартачился — больного пса привяжите к столбу на задворках. Но, спрятав очередную купюру в карман, попросил не выпускать собаку в коридор и напомнил, что торги начнутся в полночь.
Поднявшись на второй этаж, Адэр попал в заурядный постоялый двор: слабо освещенный коридорчик, множество залапанных дверей, грязно-серые половицы с протоптанной посередине белесой дорожкой. Комната, как и этаж, разочаровала: убогая обстановка, замызганная скатерка на столе, лампочка под потолком, две узкие кровати. Надо было оставить Эша в машине…
Отказавшись от ужина, Малика взяла сумку и ушла в душевую. Адэр принялся втолковывать Парню, что он должен остаться в комнате. Моранда морщил нос, закатывал глаза, пару раз легонько цапнул за руку и, в конце концов, сдался — залез на кровать. Адэр спрятал кинжал в сапог, дал указания Лайсу и вместе с Эшем спустился на первый этаж.
Обеденный зал, отгороженный от фойе стеклянной стеной, был набит до отказа. Посетители скрывались под одинаковыми плащами и масками, но были и такие, кто не боялся разоблачения — как, например, сидящая с детишками дородная женщина с густой копной рыжих волос. В центре зала возвышалась круглая сцена. Пианист виртуозно извлекал из старинного рояля звуки, от которых сворачивалась и разворачивалась душа. А скрипач так наяривал смычком, что был весь в поту.
Адэр упивался каждой нотой, каждым ломаным аккордом, каждым пиццикато. Поглядывал на сидящих за соседним столиком детишек и одаривал улыбками их рыжеволосую мамашу. Пусть вовсе не детское время, пусть вокруг сомнительные личности, но если только здесь и только сейчас дети могут услышать настоящую музыку, то можно пожертвовать режимом.
Вдруг откуда-то взялись девушки в прозрачных платьях, а под платьями — ничего. Метнув взор на Эша, Адэр потер подбородок — шлюхи… Покосился на детишек; они, как ни в чем не бывало, уплетали лакомства. Их мамаша указывала продажным девкам на тот или иной столик. Она явно была здесь хозяйкой… хозяйкой «Приюта желаний».
К Адэру приблизилась стройная девица в белом газовом платье. Провела наманикюренным пальчиком по его руке. Усевшись к нему на колени, дыхнула в ухо:
— Я могу всё.
Заметив краем глаза ухмылку на губах Эша, Адэр ответил:
— Пошла вон.
Девица встала:
— Фи, какой грубый!
Мамаша хлопнула в ладоши, и девица, виляя бедрами, поплыла дальше. Адэр посмотрел на свои портреты на стенах, на шлюх, уводящих клиентов за шелковую занавеску на дверном проеме, на детишек, жующих конфеты. К голове приливала кровь… Захлопнуть крышку рояля, разбить скрипку, сорвать со стен холсты, вытащить из штанов ремень и отхлестать мамашу…
Эш, видимо, учуял неладное:
— В таком тухлом месте правителю не место. Нам лучше уйти.
Адэр так бы и сделал, если б не раздался бой часов. Полночь. Музыканты покинули сцену. Шлюхи исчезли. Из-за шелковой занавески выныривали клиенты — некоторые в масках, некоторые с открытыми лоснящимися лицами.
Когда посетители заняли свои места, поднялась мамаша. Чмокнула детишек в затылки. С достоинством пронесла свои телеса через зал, водрузила их на сцену. Зал зарукоплескал.
Хозяйка ответила лучезарной улыбкой:
— Рада видеть вас на островке исполнения желаний!
Официант вытащил на сцену журнальный столик, установил гонг и подал хозяйке молоточек.
Она игриво цокнула по гонгу:
— Желание номер один.
Шлюха вывела на сцену девочку в полупрозрачном кружевном платьице — тоненькие губки накрашены ярко-красной помадой, приподнятые бровки наведены карандашом, на скуле нарисована родинка, в распущенных волнистых волосах алая роза.
— Десять лет, — выкрикнула хозяйка. — Стартовая цена один мор.
Со всех сторон полетели голоса: «Мор и десять грасселей». — «Мор и двадцать пять грасселей». — «Полтора мора».
— Добавьте десять грасселей, и я сниму с нее платье, — произнесла хозяйка.
Сбоку Адэра взметнулась рука; на мизинце сверкнул перстень, усыпанный сапфирами.
— Добавляю!
Хозяйка сдернула с девочки платье. Схватив за худенькую руку, вынудила девочку покрутиться. Детишки за соседним столиком захлопали в ладоши.
Адэр сжал кулаки. В висках стучало: это не тезы, это не тезы…
— Мне и в голову не приходило, что мать может так поступить с детьми другой матери, — еле слышно промолвил Эш.
Цена за невинность ребенка подскочила до двух моров.
— Добавьте полмора, и я сниму с нее трусики, — крикнула хозяйка.
— Три мора, и я ее забираю, — раздался девичий голос.
Адэр оглянулся:
— Какого черта…
Возле стеклянной перегородки стояла Малика, притягивая к себе за ошейник моранду.
— Мы не торгуем рабами, — возразила хозяйка.
— Четыре мора, и она моя! — произнесла Малика.
— У вас есть четыре мора?
Малика подняла над головой пачку купюр.
— Четыре мора, и дама с собачкой… — пробормотала хозяйка.
Сверкнув перстнем на мизинце, взметнулась рука.
— Пять моров.
— Пять моров раз, — озадаченно проговорила хозяйка.
— Семь моров, — прозвучал голос Малики, и повисла гробовая тишина.
— Сумасшедшая, — прошептал Эш.
— Семь моров раз…
Сверкнул перстень.
— Десять моров.
К Адэру подскочил Лайс:
— Я ничего не мог сделать.
— Пятнадцать, и она моя, — крикнула Малика.
Хозяйка ударила в гонг:
— Продано.
Шлюха подняла с пола кружевное платьице, подвела к Малике перепуганную девчушку. Малика что-то ей сказала и спрятала за спину.
— Уведи ее! — бросил Адэр через плечо.
Лайс подбежал к Малике. Моранда пригнул голову, на холке вздыбилась шерсть. Страж повернулся к Адэру и развел руками.
— Черт, черт, черт, — шептал Адэр, судорожно соображая, что делать.
Силком вытащить Малику из зала — привлечь к себе внимание сотен горожан. Он, правитель, присутствует на торгах в доме терпимости… Это скандал! Разрешить Малике остаться — а если она купит всех детей? Сколько их? И куда их потом?
Забегали официанты, заменяя на столиках пустые бутылки полными. Зазвенели бокалы, забряцали о тарелки ножи и вилки.
— Желание номер два. Шесть лет, — прозвучал через полчаса голос хозяйки. — Три мора.
Адэр повернулся к сцене и стиснул зубы. Худенький мальчик в костюмчике моряка испуганно хлопал голубыми глазками.
— Пять моров, и он мой, — крикнула Малика.
Публика оживилась, зашушукалась. Кое-кто поднялся из-за стола, чтобы рассмотреть «даму с собачкой».
Кто-то прошамкал:
— Шесть моров.
С другого конца зала донеслось:
— Семь.
Сверкнул перстень.
— Десять моров.
— Двадцать моров, — выкрикнула Малика.
Заскрипели сиденья стульев, по полу заскрежетали ножки. Адэр облокотился на стол, уткнулся лбом в кулаки.
— Добавьте мор, и я раздену его догола, — произнесла хозяйка.
— Добавляю, — раздался женский визгливый голос.
— Двадцать пять, — крикнула Малика.
— Двадцать пять моров, и дама с собачкой… — Прозвучал гонг. — И даму с собачкой поздравляем с покупкой.
— Я могу увидеть все «желания»? — спросила Малика.
— Я влип, — пробормотал Эш.
— Нашими правилами это не
