– Я не знаю, что произошло тогда с тобой и в ту ночь со мной. Я не врач. Но вполне уверен, что в обоих случаях виноват я.
– Это не так. Может… если бы ты рассказал об этом. О том, что случилось. Что с тобой сделали. Это бы мне помогло. Помогло нам.
Джо долго молчал.
– Мы уже это проходили. Это будет нечестно по отношению к ребятам, Рэйчел, – наконец сказал он.
– Я не одна из них. Но понимаю, что такое долг, сам знаешь. Я сумею понять.
– Надеюсь на это, Рэйчел, – вздохнул он. – Правда надеюсь. Сегодня я хотел тебе кое-что сказать. Я снова записался в армию. Похоже, в Испании будет заварушка. Многие ребята из клуба собираются ехать, и я подумал – почему бы нет? И, честно говоря, мне кажется, для нас обоих лучше некоторое время пожить врозь.
Рэйчел накрыла рот рукой. Она снова почувствовала головокружение, как на башне, перед ней открылась черная бездна, только сейчас она уже в нее падала.
– Джо. Пожалуйста, не надо, – прошептала она. – Это опасно. Там…
Там помогает Советам предатель. Она прикусила губу. Ей хотелось рассказать про Блума, про Макса, об их операции. Но кто знает, как он поступит, что подумает. Во многих смыслах они жили в разных странах, говорили на разных языках, а между ними стояла стеклянная стена.
Но в конце концов победила многолетняя привычка не раскрывать секреты.
– Что там? – спросил Джо после паузы в несколько секунд.
– Я просто знаю, что все выйдет боком. Кое-что слышала на работе.
– Всегда гуляют слухи, Рэйчел. В любом случае теперь я уже не могу отказаться. Это было бы бесчестьем. Неправильно с моральной точки зрения.
– Но есть кое-что еще…
– Тс-с, – сказал Джо. – Хорошо, что мы сюда пришли. Но лучше не говорить слишком много. Я не дурак, Рэйчел. Знаю, с тобой что-то происходит. Но не мне тебя судить. Я… когда мне стало совсем худо, я ходил кое-куда в Ист-Энде, где можно… ну… Эфирная любовь, так это называют. Я думал, это прогонит кошмары. Но не помогло, хотя даже выразить не могу, как мне жаль, Рэйчел.
В клетке груди вспорхнула ревность, и Рэйчел отвернулась. Значит, вот как, именно это она и подозревала – эктоплазменные фантазии, ничего реального. И все-таки по коже пробежал холодок.
– Уверена, что это не помогло, – тихо ответила она. – И я не желаю об этом знать.
– А мне не нужно знать о… о твоей работе. Что бы это ни было.
Может, он бы понял. Рэйчел изо всех сил надавила на стеклянную стену.
– Это совсем не то, о чем ты думаешь, Джо. Правда. Позволь объяснить, что происходит…
Джо поднял руку.
– Для меня это не имеет значения. Я все равно уезжаю.
– Почему?
– Потому что этого хочу.
– Джо, я должна понять причину. С эфирной любовью я могла бы примириться, со временем. Но уехать на войну, уехать от меня – это совсем другое. Я заслуживаю объяснения. И способна понять гораздо больше, чем ты думаешь. Я ведь была медсестрой, помнишь? Я видела раненых. Но никогда не могла понять, что ранило тебя так сильно, почему ты хранишь это в тайне даже от меня.
Джо промолчал. Повертел в руках фуражку и отложил. Потом заказал еще вина и опустошил бокал. Принесли первое блюдо. Джо уставился на гребешки в тарелке, осторожно съел одного и опустил вилку.
– Хорошо, Рэйчел. Ладно.
* * *Джо потребовалось время, чтобы перейти к сути. Поначалу он говорил медленно – о том, как вступил в армию, как плыл во Францию. Рэйчел задержала дыхание – эмоции из старых воспоминаний всплывали перед ней, словно картинки из волшебного фонаря. Она ничего не говорила, только периодически поддакивала, чтобы побудить его рассказывать дальше. Она почти задержала дыхание, чтобы не прервать поток слов.
– Поначалу казалось смешным носить те штуковины. У меня получалось лучше, чем у многих – я наловчился в них ходить. Но все равно толку от этих штук было мало. Одного парня из Кента убило током. Я видел фильмы о ранних экспериментах. Из одного бедолаги вытекала эктоплазма, но он не мог ее контролировать и метался по лаборатории, разбивая все вокруг, пока его не пристрелили в голову. Конечно, у всех нас были Билеты, как у всех солдат, но тогда все только начиналось, и мы боялись. Офицеры пытались послать ребят в атаку через минные поля, но это вселяло еще больше страха. Эктофоны были еще паршивыми, да и в Стране вечного лета в те времена не все шло гладко, а мы чего только не воображали о ней. В общем, солдаты наглухо засели в траншеях, ситуация была патовой. И тогда появились мы, эктовойска, танки и летуны. Я всегда был чувствительным, еще с детства, но только чуть-чуть. Иногда ощущал что-то вроде щекотки на затылке и видел умерших и странные огни. И это все. В первый раз, когда включили панцирь… – Джо покачал головой. – Это как будто тебе дали кулаком по голове, и все стало холодным, как головная боль после мороженого в детстве, но только весь мозг замерз. А после этого… приходят они. Открывается дверь. А ты… тебя подбрасывает вверх, но то, что из тебя выходит, становится твоей частью, делает тебя крупнее и выше. Как будто ты способен на все. У некоторых вырастали огромные ноги и щупальца – ну, ты сама видела. Некоторые больше похожи на гигантских животных из эктоплазмы или пауков, рассыпавшихся по траншеям. А я любил делать крылья и летать. Это была единственная хорошая сторона. Если бы я знал, что происходит с нашими жертвами, вряд ли я бы на это пошел. Но нам сказали только, что гансы умрут и отправятся в Страну вечного лета, как обычно. И лишь в первом настоящем бою мы узнали, что происходит на самом деле. Но когда попробовали это на вкус, уже было поздно.
Джо наполнил бокал, осушил его и глубоко вздохнул. Рэйчел не сводила с него взгляда. Конечно, она видела кинохронику и имела смутное представление о том, как работает эктоплазменное оружие, но всегда полагала, что оно питается энергией, высвобождающейся, когда душа покидает умирающее тело. Ужасно, но не хуже отравляющего газа или артиллерии. Только, похоже, это еще не все.
Наконец Джо продолжил:
– Бедняги гансы. Они умирали дважды. Первый раз – на поле боя, и мы питались их душами, пока от них не оставался один лишь камень. – Он понизил голос. – Иногда нас даже заставляли использовать своих же. Обычно дезертиров. Это было хуже всего.
До Рэйчел доходили слухи, что, прежде чем отправить эктотанк в атаку, ему требовался «запал» – солдаты, которых приносили
