– Ты поэтому никогда об этом не говорил, да? – прошептала она. – Тебе велели хранить молчание.
Джо выглядел пристыженным.
– Мы все пришли к выводу, что никто из тех, кто там не был, не поймет. Это был единственный способ выбраться из того ада – грязи, крови и прочего. Что еще нам было делать?
– Я тебя не осуждаю, Джо. Спасибо, что рассказал. Продолжай, пожалуйста.
– Вторая причина, по которой я никогда не говорю про войну, заключается в том, что я мало помню. Когда приходят души, ты просто теряешься в потоке. Это как в лучшем матче по регби, когда мчишься вперед, сталкиваешься с противником и борешься за мяч. Тебя наполняет грохот и вой стрельбы. Здесь, дома, всегда слишком тихо. И я чувствую себя слабым. Наверное, так себя чувствуют призраки. Все проходит сквозь тебя.
– Ты никогда не казался мне призраком, – сказала Рэйчел. – Останься. Ты не должен к этому возвращаться.
– Нет, Рэйчел, должен. Не ради наших ребят, не ради долга. А потому, что я по этому скучаю. Потому что слишком сложно без этого обходиться.
Рэйчел уставилась на него. Глаза Джо покраснели. Он вытащил из кармана платок и высморкался.
– Теперь ты знаешь все, – сказал он.
Рэйчел хотелось ему посочувствовать, она понимала, что его таким сделали и он не может иначе. Но он выбрал войну, а не ее.
Между ними остывало нетронутое главное блюдо, тушеная телятина. От запаха Рэйчел замутило.
Она считала себя такой умной, такой современной, убеждала его открыться, выговориться. Только потому, что предатель заставил ее представлять себя лучшей, чем она есть на самом деле. Какая же она дура.
Рэйчел встала и бросила салфетку на пол.
– Нет, я не хочу этого знать, – выкрикнула она. – Не хочу! Это нечестно.
По столам пробежал шепоток, все повернули головы в их сторону.
– Рэйчел, пожалуйста, сядь, – зашептал Джо.
Она и не взглянула на него. Но не могла и разреветься, когда все смотрят. Она ведь и пришла сюда, чтобы не плакать.
Рэйчел сделала глубокий вдох и снова села.
– Этого я и боялся, Рэйчел, – сказал Джо. – Потому и не хотел тебе рассказывать.
– Когда ты уезжаешь?
– В среду на следующей неделе. А до тех пор поселюсь в клубе.
«Я этого не хочу», – хотела сказать Рэйчел, но слова не шли. Она снова начала теребить край скатерти.
– Мне несложно, – сказал Джо, пытаясь выглядеть бодрым. – Перед отъездом я зайду попрощаться.
Джо тихо переговорил с метрдотелем, извинившись за переполох, сунул ему банкноту, расплатился по счету и ушел. Рэйчел сидела в одиночестве перед нетронутым ужином. Несмотря на свет канделябров и шум голосов, мозаичное окно выглядело мрачным и темным.
* * *Через полчаса сонная и полуодетая Сьюзи впустила ее в квартиру Макса. Животные по большей части спали, и Рэйчел ждала в холодном зимнем саду, пока девушка отправит эктописьмо Максу в Летний город.
И наконец Сьюзи завела куклу Эдисона.
– Сегодня я встречалась с Блумом, – начала Рэйчел без предисловий. – Положение изменилось. Скажите, если мы что-нибудь дадим Блуму, какую-нибудь мелочовку, вы уверены, что он приведет нас к куратору?
– Если честно, трудно сказать, – ответил Макс. – Он может использовать закладки. Конечно, мы за ним проследим, но сложно будет добыть доказательства, если мы не поймаем его вместе с куратором. Для личной встречи нужно что-то важное и срочное. Вам стоит успокоиться, миссис Уайт. Что-то случилось?
Рэйчел сделала глубокий вдох. Она не собиралась останавливаться. Сейчас главное – помешать Блуму усугубить положение в Испании.
Рэйчел никогда не думала, что можно ревновать к войне.
– Дело в Испании. Больше ждать нельзя. Ставки слишком высоки. Блум попросил меня добыть дело из картотеки. Мне нужен план, чтобы поймать его, когда он получит это досье.
– Миссис Уайт, это совершенно неразумно. Вы же хотите, чтобы он вам доверял. Если мы будем действовать слишком быстро, все труды пойдут насмарку. Вы же не хотите все испортить.
– На Блума давят. Вы сами это сказали. Ему отчаянно нужно это досье, я уверена.
– А вы уверены, что на вас ничто не повлияло? Мне неприятно это предлагать и противоречить самому себе, но если в Летнем управлении ведется расследование, то почему бы к нему не подключиться?
Рэйчел покачала головой.
– Как только возникнет хоть намек, что объектом может быть Блум, расследование прикроют с самого верха, в точности как случилось со мной. Нет, нам нужны доказательства. А кроме того, я вам уже говорила – я не доверяю Роджеру.
В глазах куклы Эдисона невозможно было что-либо прочитать.
– Очень хорошо, миссис Уайт. На определенной стадии нужно полагаться на чутье агента. Я подготовлю свою команду для охоты. – Кукла тихо тренькнула. – И еще кое-что. Вам следует лучше скрывать эмоции. Вы что-то носите в себе, и ему это будет очевидно. Подумайте о том, что вызывает у вас чувство вины. Сделайте что-нибудь отвратительное, если ваша совесть чиста.
Раздался щелчок, и голос пропал, но тусклое электрическое освещение отразилось на глазах куклы призраком веселья.
18. Мелочовка, 1 декабря 1938 года
Старая картотека Секретной службы находилась в Сент-Олбансе, тихом городке в двадцати милях к северу от Лондона, славящемся римскими развалинами. Именно там Рэйчел начала карьеру в Секретной службе во время войны, надев форму и влившись в ряды женщин, клерков и аналитиков, которые пытались извлечь смысл из радиоперехватов и эфирных карт, составленных разведчиками-призраками.
Они работали сутки напролет, поначалу ночевали у местных жителей, потом для них поспешно возвели казармы. В редкие перерывы в безжалостном ритме пишущих машинок, переводов и заполнения форм они набивались в тесный викторианский паб «Король Гарри» с низко нависшим потолком.
В четверг вечером Рэйчел снова оказалась там. На этот раз в пабе толпились фермеры и местные рабочие в фетровых кепках и грязных сапогах, но запах пролитого пива и горелого дерева был все тот же. Ожидая у бара порцию розового джина, Рэйчел прикрыла глаза, вдохнула ароматы и снова почувствовала себя семнадцатилетней, вспомнила Марджори, Элизабет, Венди, Джона и Дилли, ожидающих ее за видавшим виды угловым столом, готовых к схватке с гансами с помощью проницательности и со свойственной юности идиотской бравадой.
Но когда принесли джин и она развернулась вместе с подносом, на котором стоял бокал, Рэйчел увидела только старого полковника Билла Вудфилда с лицом цвета свеклы. Он неуверенно помахал ей. А Рэйчел как раз собиралась украсть для советского шпиона одну из тех папок, которые ревностно стерег полковник.
– Приятно вас видеть, Рэйчел, – сказал Вудфилд, после того как они чокнулись и Рэйчел велела бармену повторить. – Рад, что вы решили заскочить по пути к ребятам Феликса Каугилла.
Иберийский
