Когда Рэйчел казалось, что она забыла материнское лицо и запах, она вспоминала ее ладонь в своей – маленькую, как и ее собственная, красную и сухую, с крохотными порезами и мозолями и грязью под ногтями – руку садовницы. И это всегда оживляло другие воспоминания.
Они с нетерпением дождались сумерек, как полагается, потом Рэйчел с отцом повозились с настройкой эктофона и пробились через шипение помех и завывания мертвецов, привлеченных эфирным прибором.
А после этого раздался низкий и теплый голос матери.
– Алло, алло! – весело сказала она. – А вы знаете, что здесь есть цветы? Кто бы мог представить?
* * *Рэйчел села в большое кресло перед эктофоном. Это была старомодная модель размером со шкаф, без экрана никтофона, как некоторые новейшие модели компании мистера Бэрда.
– Как дела? – рассеянно спросила она, зажав тяжелую бакелитовую трубку между подбородком и плечом и пытаясь изучать бумаги досье «Камлана», разложенные на коленях.
– Я по-прежнему мертва, – отозвалась ее мать, – хотя с твоего последнего звонка прошло столько времени, что я могла бы уже восстать из мертвых, дождавшись второго пришествия.
– Мама, я была занята.
– Не сомневаюсь. – Генриетта помолчала. – Выглядишь расстроенной. Знаешь, я ведь вижу твою душу, всю спутанную и колючую, как шипы.
Рэйчел беззвучно выругалась. Общение с Блумом должно было дать ей понять, насколько ее состояние заметно призракам.
– Не обращай внимания. Проблемы на работе. А как твои дела?
– У меня все хорошо, Рэйчел, просто скучаю. Твой отец шлет фотографии с Кипра. Ты же знаешь, мы там когда-то бывали, когда ты была маленькой. Я поместила фотографии в свой мысленный сад, чтобы выращивать вместе с воспоминаниями.
Порой трудно бывало понять, как функционирует Страна вечного лета. В отличие от многих других мертвых, Генриетта не работала и жила на пенсию, частично с поддержкой отца Рэйчел, а частично на собственные доходы. Экономисты-антивозрожденцы часто описывали в газетных статьях кошмарный сценарий – каждому последующему поколению живых придется содержать огромную, все расширяющуюся пирамиду мертвых. Разумеется, это полная чепуха – для эфирных технологий появилось столько областей применения, что мертвые стали даже важнее живых. Секретная служба – хороший тому пример. Мать Рэйчел была счастлива, и это самое главное, а впереди у нее была вечность, так что она снова могла начать работать. А пока можно и отдохнуть.
– Но на самом деле ты обо мне не беспокоишься, Рэйчел, ты просто хочешь услышать мой голос, потому что тебя что-то тревожит. Я же сказала, я все вижу.
– Меня… меня понизили. Теперь я работаю в финансовом отделе.
– Что?! Это какая-то ошибка.
– Мне нельзя это обсуждать. Но это не ошибка, по крайней мере, так считает начальство.
– Рэйчел, мне так жаль. Ты ведь не виновата, правда?
– Не знаю, мама. Может, и виновата.
– Рэйчел, я всегда говорила, что работать в государственной организации – не самая лучшая идея, как бы ты ни любила глупые отцовские истории. Правительству нельзя доверять.
Рэйчел вздохнула. С тех пор как она объявила, что собирается работать в Секретной службе, споры не утихали. Мать крайне не доверяла всему, что связано с политикой или разведкой.
– Ну ладно, Рэйчел, я знаю, как это для тебя важно. Твой отец может помочь?
– Нет, мама. Это совсем другой уровень.
В молодости отец Рэйчел служил во флоте младшим офицером-радистом разведки, сначала в России, потом в Индии. Теперь он вышел на пенсию и путешествовал по Европе. Рэйчел знала, что он рассердится, начнет писать письма и поднимет шум, но до людей ранга сэра Стюарта или Си все равно не дотянется.
– Тогда ладно.
– Что ладно?
– Тогда вопрос в том, что ты будешь делать дальше.
На мгновение Рэйчел захотелось снова стать ребенком и услышать от матери, что все будет хорошо. Но Генриетта сухо продолжила:
– В детстве ты хотела всех спасти во что бы то ни стало. Но ты больше не ребенок, малышка Рэйчел. Ты должна смириться с тем, что ничто не длится вечно. А цветы все равно растут. И ты тоже найдешь свои цветы, я знаю. Джо – хороший человек.
У Рэйчел защипало в глазах. На линии возникли помехи, резкие щелчки вместо обычных фоновых шумов.
– Мама, скажи, рядом с тобой есть другие призраки? – быстро спросила Рэйчел.
– В городе всегда многолюдно.
– Просто оглядись. Ты видела кого-нибудь из них раньше, когда следила за мной?
– Некоторые двигаются очень быстро, прямо со скоростью света. Один как раз промелькнул мимо. А что? Почему ты испугалась?
– Мне пора. Прости. Я люблю тебя. Позвоню на следующей неделе, обещаю.
Рэйчел выключила эктофон. Низкий гул затих не сразу.
С ледяной уверенностью она поняла, что призрак, которого заметила ее мать, – это дозорный из Летнего управления. Более того, она была почти уверена, кто его послал.
Рэйчел надеялась, что мать уже на обратном пути к Летнему дому и не увидит ее ярость.
* * *Роджер Холлис жил в Челси, в небольшой холостяцкой квартире на втором этаже. Выдыхая пар на холоде, Рэйчел всмотрелась в темное окно, гадая, где сейчас Роджер – то ли у одной из любовниц, то ли та у него. Потом она услышала слабый кашель и улыбнулась.
Она несколько раз нажала на звонок и, не получив ответа, стала колотить по двери кулаком. В соседних квартирах зажегся свет, и наконец Роджер, щурясь, открыл дверь. Он выглядел растрепанным и был в одном халате.
– Рэйчел? Какого черта тебя принесло в такое время?
– Пришла вот выпить с тобой чая, Роджер. Ты что, не пригласишь меня войти?
Она протиснулась мимо него, в несколько прыжков поднялась по лестнице до его квартиры и включила свет. На фоне зеленых полосатых обоев в стиле ампир стояла старая и громоздкая мебель и довольно напыщенный бюст Нельсона у большого окна. В бледном электрическом свете квартира выглядела слишком тесной и довольно жалкой.
Из спальни выглянула стройная рыжеволосая девица лет двадцати, завернутая в простыню. Она не была похожа на Кэтлин, постоянную возлюбленную Роджера.
– Дорогой? В чем дело?
Роджер последовал за Рэйчел вверх по лестнице, крепче запахивая халат.
– Послушай, Рэйчел, так нельзя, ты не можешь вот так врываться…
– Твои дозорные влезли в мою частную жизнь, подслушивая мой разговор с матерью, так что я врываюсь в твою. Эй ты, – сказала она, мотнув головой в сторону девицы. – Выметайся. Государственное дело.
– Виола, не слушай ее, она сумасшедшая. Я от нее избавлюсь!
Рэйчел сложила руки
