Я пробую снова:
– Кто-то ещё? Почему дорога была перейдена утками?
Азиатского вида парень в пятом ряду складывает руки на обтянутой футболкой «Виннипег Джетс»[31] груди.
– На это невозможно дать ответ, профессор Марчук.
– Почему?
Тон его голоса указывает на то, что свой ответ он тщательно обдумал.
– Ну у нас ведь занятие не по английской словесности, – это тоже заработало несколько смешков, – однако ваша шутка в пассивном залоге. В ней не происходит никакого намеренного действия, поэтому некому присвоить мотивацию типа «чтобы попасть на ту сторону».
– Именно! – сказал я обрадованно: я всегда радуюсь, когда занятие хорошо стартует. – И ты прав – мы тут не английским занимаемся, а психологией. Так что позвольте познакомить вас с одной из базовых психологических концепций, а именно с понятием агентивности – субъективного осознания того, что вы инициируете действия и сами их выполняете. А потом мы поговорим о том, почему, хотя мы все считаем себя обладающими агентивностью, вполне может быть, что это не так…
Я вернулся домой, принял душ, надел бордовую рубашку и чёрные слаксы и поехал на Форкс[32]. По дороге я снова слушал «Си-би-си»; шёл выпуск новостей «Мир в шесть часов».
– …ошеломляющая новость о том, что лидер Новой Демократической партии принял решение не переизбираться на новый срок, – говорила Сьюзан Боннер. – Мы связались с политическим аналитиком Оттавы Хэйденом Тренхольмом. – Мистер Тренхольм, что вы можете сказать по поводу данного заявления?
Мужской голос с едва заметным приморским акцентом[33]:
– НДП была лидером выборной кампании 2015 года, однако серьёзно споткнулась под руководством Тома Малкера, своего лидера на тот момент. И пришедший ему на смену также не сумел ничем удивить. Но если они найдут кого-нибудь, способного повести за собой людей с разных краёв политического спектра, новые демократы смогут получить немало интересных преимуществ. Конечно, они безуспешно занимаются поисками подобной личности с тех пор, как в 2011 году скончался Джек Лейтон…
Я припарковал машину и вышел на прохладный вечерний воздух. Я заказал для нас столик в «Сиднис», престижном ресторане, разместившемся в столетнем здании бывшего паровозного депо Трансканадской железной дороги. Кайла уже была там, когда я вошёл (мне начинала нравиться её пунктуальность), и – как это мило! – уже попросила официантку принести вегетарианское меню для меня. Нам достался большой стол у полукруглого окна с видом на слияние Ред-Ривер и Ассинибойн. На Кайле были переливающийся синий топ и серые брюки.
– Итак, – сказал я, когда мы сделали заказы, – за ланчем ты рассказывала о квантовой физике сознания.
Она отпила вина.
– Это так. Я работаю в паре с Викторией Чен. Как я уже говорила, она разработала систему, способную обнаруживать квантовую суперпозицию в нервной ткани.
– Я, конечно, не физик, но я как-то не думал, что квантовые эффекты вроде этого происходят в живых организмах.
– О, они определённо присутствуют в некоторых биологических системах. К примеру, мы с 2007 года знаем, что существует квантовая суперпозиция в хлорофилле. Энергетическая эффективность фотосинтеза – девяносто пять процентов, а это лучше, чем всё, что мы способны спроектировать. Растения достигают её, используя квантовую суперпозицию, чтобы испробовать сразу все возможные пути между светочувствительными молекулами и протеинами, являющимися центрами реакции, так что энергия всегда перекачивается по наиболее энергоэффективному маршруту; это пример биологических квантовых вычислений. Вики интересовало, как растениям удаётся это делать при комнатной температуре; мы вынуждены охлаждать наши квантовые компьютеры до температуры лишь на долю градуса выше абсолютного нуля, чтобы получить суперпозицию. Ну а я, как я упоминала за ланчем, давно интересовалась моделью Пенроуза-Хамероффа, которая утверждает, что именно квантовая суперпозиция в микротрубочках нейронной ткани порождает сознание. Так что я убедила Вики позволить мне испытать её методику на людях, чтобы посмотреть, действительно ли в человеческом мозгу присутствует квантовая суперпозиция.
– И?
– И представь себе, она там действительно есть. Не совсем то, что предлагали Хамерофф и Пенроуз, но это определённо открывает новое направление для исследований. – Она издала радостный вздох. – Подозреваю, что нам с Вики придётся поделиться нобелевкой с одним из них – одну нобелевку присуждают максимум троим, так что Стюарту и Роджеру придётся решить между собой, кто из них станет лауреатом.
– Ха.
– Видишь ли, они думали, что сознание существует в моменты коллапса из суперпозиции в состояние классической физики, что каждый момент такого коллапса – это момент сознания, сорок или около того в секунду. Это была интересная теоретическая модель, когда они её предложили в 1990-х, однако Виктория показала, что суперпозиция в микротрубочках, в отличие от любых других структур тела, поддерживается неограниченно долго – вероятно, это их постоянное свойство.
Я нахмурился.
– Но я думал, что квантовая суперпозиция – хрупкая штука. Разве она не распадается?
– Насколько мы можем утверждать, нет. Никогда – по крайней мере пока человек жив.
– И почему?
– Вики называет это «инерцией запутанности», и, я бы сказала, это революционное открытие, достойное собственной Нобелевской премии. Видишь ли, единственный электрон декогерирует очень быстро, выпадая из суперпозиции, однако бесчисленные триллионы электронов одного и того же мозга по какой-то причине спаяны друг с другом способом, не предусмотренным квантовой теорией, и поэтому здесь действуют законы вероятности. В любой момент времени любой из них может «захотеть» декогерировать в классическое состояние, но этого не произойдёт, пока того же не «захочет» большинство из них. Компьютерное моделирование показывает, что такое пороговое состояние никогда не достигается – по крайней мере при нормальных условиях. Внешняя сила – скажем, анестетик – способна заставить суперпозицию декогерировать, но в отсутствие чего-то подобного суперпозиция не коллапсирует никогда. Просто продолжает существовать.
Я сделал потрясённое лицо.
– Она это уже опубликовала?
Кайла покачала головой:
– Статья на стадии реферирования в «Нейроне».
– Должно быть, интересная будет работа.
– Я пришлю тебе препринт. Но это только первая из серии статей; у нас выходит ещё одна в «Физика жизни: обзор».
Я отхлебнул вина из своего бокала.
– Да? И о чём она?
– Пенроуз предположил, что каждая макромолекула тубулина имеет одну двудольную гидрофобную полость с одним-единственным свободным электроном. Однако он также мимоходом заметил, что может быть и множество гидрофобных полостей с одним электроном в каждой. И это как раз то, что мы с Вики открыли: оказалось, что на самом деле в каждой макромолекуле тубулина три такие полости.
– И что это дает?
– Все макромолекулы тубулина в мозгу квантово запутаны, то есть пребывают в одинаковом состоянии: комбинация суперпозиционированных и классических электронов одна и та же во всём тубулине мозга конкретного человека.
– О.
– Это значит, что каждый человек пребывает в одном из восьми возможных состояний: все три полостных электрона в классическом состоянии, все три в суперпозиции или ещё шесть комбинаций, когда один или два электрона в классическом состоянии, а остальные в суперпозиции.
– Круто.
– Спасибо. Так вот, мы считаем, что не
