— Возможно, вам также стоило бы поведать мне обстоятельства, подтолкнувшие вас на заговор с целью…
— Мне всегда нравилось разговаривать с вами, господин курсорус, — канцлер расправил невидимые складки на своей одежде. — Но, признаться вам, начинать наш разговор с этих двух пунктов мне не хочется.
— Вот как? — Долимар уперся локтями в столешницу, а подбородок положил на скрещенные пальцы рук. Он уже надавил скрытую пружину под столом, которая передала сигнал его помощнику. Через несколько мгновений в его приемной уже будет стоять десяток вооруженных курсоров, а еще десяток будет скручивать всех посторонних, кто оказался в этот момент в Башне Правосудия. Если канцлер пришел к нему с телохранителями, он их мог больше не увидеть. — Ну так начните с того, что считаете более подходящим к нашей ситуации, а к этим двум вопросам мы можем вернуться чуть позже.
Оквус тонко улыбнулся и подмигнул племяннику.
Такое пренебрежение больно задело курсоруса. Долимар с трудом сдержал порыв злости, не давая ему вылиться в поспешные слова, а еще хуже — в действия. Сомнения исчезли, он четко понял, что главный заговорщик и отравитель сидит прямо напротив него, пытаясь разыграть какое-то пока непонятное представление. И его не тревожили последствия содеянного. Оквус снова задумался, разглядывая что-то на стойке с доспехами в углу. Курсорус уже хотел одернуть его, а еще лучше — влепить крепкую затрещину, но мужчина неожиданно заговорил сам.
— Если вы мне позволите, господин курсорус, я начну немного издалека. Представьте, что вы служите идее, а у начала этой идеи стоит сильный лидер, — канцлер широко развел руки в стороны, словно желая показать масштабность этой идеи. — Ваша цель прекрасна, а лидер восхитителен.
— Легко, господин канцлер, — кивнул курсорус, радуясь уже тому, что дархумов молчун изволил заговорить, и теперь жадно ловил каждое его слово, которое потом можно будет использовать при допросах и обвинениях. Он пожалел, что не активировал сферу с заклинанием, позволявшим сохранить голос говорившего, чтобы потом была возможность пару раз заставить его прозвучать снова, но уже в присутствии необходимых свидетелей. Но потянуться под крышку стола второй раз, когда руки курсоруса лежали на поверхности стола, было бы слишком подозрительно. Как знать, вдруг такой жест мог насторожить канцлера и оборвать его повествование? В такой момент рисковать Долимар не хотел.
— И вот в один прекрасный день ваш лидер сходит с ума, — продолжал канцлер рассказ в восторженных, явно притворных интонациях. — Что же вы сделаете? Неужели и дальше будете служить во имя идеи безумцу? Или все же, руководствуясь здравомыслием и рациональностью, устраните сломанное звено?
— Разумеется, я буду продолжать служить! — в голосе Долимара зазвенел металл. Другого ответа быть не могло. — Ведь есть еще идея.
— Безумец обречет вас завтра на смерть? — прошептал Оквус и снова улыбнулся. Только в этот раз улыбка вышла откровенно зловещей. — Скажет вам — идите, Долимар Трэйдорг, и умрите, потому что я так захотел.
— Я приносил клятву не только безумцу, но и идее, как и вы, господин канцлер! — голос курсоруса становился жёстче с каждым словом. — Я понимаю, что вы хотели бы нарушения моей клятвы в угоду общего блага и собственной жизни, но я этого не сделаю.
— Всеединый, господин курсорус! Вы же не хуже меня понимаете, что его политика и решения загнали нас в пропасть! — голос канцлера стал подобен голосу курсоруса, вмиг сделав его тем, кем он и был — человеком, наделенным огромной властью. — И вы уже не можете повлиять на него! Поправить там, где это необходимо. Советом или тайным указом. Но наш лидер допустил и продолжает допускать слишком много ошибок! Теша свое самолюбие, он отказывается идти на компромиссы! Тысячи людей погибнут лишь из-за одной неуступчивости!
Лорд медленно встал, подошел к столу Долимара и навис над ним. На его лице проявился румянец, а в глазах появился блеск. Это говорило о том, что канцлер пребывал в большом волнении. Курсорус не сменил позы, несмотря на такую близость с Оквусом.
— Почему Виамар не хочет перемирия с Кразором? Почему ты этого не хочешь? Всеединый, вы же оба отлично все видите и понимаете, что мир вокруг изменился. Но вы продолжаете топтаться на месте, восхваляя свою честь и принципы, до которых никому нет дела. Вы оба знаете, что Церковники пройдут по нам кровавым плугом, превратив Давор во второй Вамут. И избежать этого можно, объединившись с сильным соседом, выискивая способы заключения союза, а не воевать с ним!
— Довольно! — Долимар со всей силы ударил ладонью по столу и резко встал напротив лорда, который был выше него больше, чем на голову. — Довольно! Давор никогда не вступит в союз с палачами и убийцами, покуда у Короны Виамар, а я за его спиной!
В кабинете повисла зловещая тишина.
— Я слишком эмоционален, когда речь заходит о судьбе нашей страны, — канцлер виновато развел руками и вернулся на место, мгновенно придав своему лицу спокойное выражение. От вспышки эмоций не осталось и следа. — Ничего не могу с собой поделать.
«Что же ты задумал? — размышлял Долимар. Курсорус терялся в догадках, не понимая, зачем Оквус пошел на откровения. — Пришел ко мне и признался в измене. Ты знал, что за этим последует. Так зачем? Уже вечером ты бы стал полноправным преемником Короны. Зачем ты пришел и отдал себя в мои руки? Не может быть, чтобы ты заговорил со мной об этом просто так!»
Курсорус ловко скрывал эмоции на своем лице, ничем не выдавая свое волнение. Он был сама непоколебимость.
— Господин курсорус, я знаю, что вас не прельщает власть в чистом виде. Она инструмент в ваших руках, не более. Поэтому я не буду предлагать вам занять место Виамара. Подождите! — Оквус жестом руки остановил курсоруса, уже открывшего рот для ругательств и проклятий. — Дайте мне договорить мое предложение. Предложение, которое поддержали все мои сторонники. Присоединитесь к нам, или уйдите с дороги. Вам уже ничего не исправить, даже убив меня прямо сейчас, в глубине души вы это прекрасно понимаете! Подумайте о стране, которую мы оба любим и которой преданы. Давору не нужна эта война. Заключим мир с Кразором и поддержим их в походе на Шеридан. Развернем их армию в другую, от наших границ, сторону! Если вы не можете пожертвовать сводным братом ради спасения Короны и ее подданных, то отступите. Уезжайте в южные земли. Вы не будете стеснены в средствах.
— Это все? — сухо спросил Долимар, чувствуя поднимающуюся жаркую волну в груди.
— В писании Старого Креста говорится: «Если пастух ведет стадо к пропасти, то стадо вправе не идти за ним».
— И это все, что вы можете сказать и
