«Все, кто знал об этой истории, высланы из столицы в глушь под страхом смерти. Все же кто-то из эффи проболтался, — лихорадочно соображал Долимар. — Хотя этого и стоило ожидать. Оквус открылся — тем лучше для всех нас. Посидит под охраной, пока король не решит его участь».
От следующей мысли по спине курсоруса пробежал холодок.
Началось! Маски сброшены!
Наконец он обратил внимание на двух послов, с выжиданием смотревших на него.
— Не знаю, как у вас, господа, но у меня аппетит пропал совершенно, — извиняющимся тоном обратился курсорус к ожидающим его аудиенции людям, одновременно с этим делая незаметный знак секретарю. — Да и вы, сдается мне, искали разговора, а не еды в моем обществе. У меня найдется несколько минут для вас. Пройдемте в мой кабинет, даю вам слово, в кандалах оттуда выходят не каждый день.
Курсорусу не терпелось приступить к перетряске всего дворца в поисках сторонников Оквуса, чтобы тем самым обезопасить короля, но важный разговор он не мог отложить на потом. Особенно его интересовала реакция посла Басуга, который был по уши повязан мутными и очень темными делишками с канцлером. Стоило воспользоваться такой возможностью и прощупать послов, пока они еще были под впечатлением от ареста второго лица страны. Да и сам разговор не мог занять много времени, а прекрасно обученный секретарь, тихо выскользнувший в казармы, стоило только Долимару едва заметно кивнуть, отвечая на его немой вопрос, знал, что нужно предпринять в первую очередь. В том, что в ближайшие минуты дворец закроют и не будут никого впускать и выпускать без приказа курсоруса, а его люди займут все ключевые точки во дворце и, конечно, усилят и без того крепкую защиту королевских покоев, Долимар даже не сомневался. Отлаженная система прекрасно работала и без него, чем он был весьма доволен и даже втайне горд.
Глава 19
— Простите нам наше нетерпение, милорд, но в свете неожиданного ареста одного из первых лиц страны мы обеспокоены статусом торговли в Даворе. Складывается весьма запутанная и неоднозначная ситуация. Возможно, стоит несколько перенести нашу беседу, чтобы мы могли известить наше начальство об этих изменениях.
Витиеватые фразы лились из уст барона Куна Оттофэ, посла Басуга в Даворе, словно ручей. Этот неспешный поток мог запутать и сбить с толку кого угодно, но не Долимара.
Курсорус снова сидел за своим столом и украдкой разглядывал визитеров. Вторым дипломатом, напросившимся на обед, был герцог Лам Тори Дисмиаль, радэнский посол. Лам еще не сказал ни слова, предпочитая, чтобы барон высказался о причинах общей аудиенции сам. В отличие от посла Басуга, герцог был прямолинеен и немногословен, как истинный радэнец. Внешнее отличие было еще более ярким. Долимар, словно невзначай, скользил взглядом то по блестящей от пота лысине Оттофэ, то по роскошным, гораздо ниже плеч, длинным волосам Лама, местами заплетенным в тонкие косички. Их расположение, длина и цвет тонких вплетенных лент показывали немногим, знающим радэнские порядки, род и положение их носителя. Толстое, дородное лицо барона, лоснящееся от роскошной жизни, или резкое, словно высеченное из гранита, худое лицо скромно живущего дворянина, не знающее другой растительности, кроме волос и тонких бровей. Хитрый, плутоватый взгляд купца или прямой и бесстрашный взгляд воина.
Тем не менее, общие цели свели вместе этих, во многом противоположных людей, в кабинете Долимара. Курсорус нарочито глубоко вздохнул и поднял ладонь, прерывая поток слов барона. Из всего сказанного он не расслышал ни слова, всецело уйдя в размышления о сложившейся ситуации. Оттофэ немедленно замолчал, Лам слегка улыбнулся краешком рта.
— Канцлер сознался в измене и был арестован, — сразу обозначил черту Долимар. — Участь изменника решит король. Разумеется, как только здоровье позволит ему заниматься столь серьезными вопросами.
— Прошу простить, милорд, но не кажется ли вам, что подобный арест негативно скажется на внутренней ситуации в стране, подошедшей к черте войны? — сделал еще одну осторожную попытку посол Басуга, внимательно следя за реакцией курсоруса.
— Простите, барон, но мне некогда соревноваться с вами в словесных противостояниях, — голос Долимара оставался тверд. — Я знаю, что привело вас ко мне. Война войной, а торговля торговлей, не так ли? Я согласен с этим.
Послы одновременно кивнули.
— Я знаю, что крупные торговые представители и дипломаты решали свои дела с канцлером лично. Но вы оказались первыми свидетелями неприятного происшествия. И, разумеется, теперь вас волнует только одно — имею ли я разногласия в вопросах торговли с Оквусом. — Курсорус выждал небольшую паузу и продолжил. — Вы прекрасно понимаете, что последует ряд серьезных перемен. И они, так или иначе, затронут все торговые союзы. Но, смею заверить, ваши договоренности в торговле будут соблюдены в течение небольшого промежутка времени полностью, без ущерба вам.
— Хорошие слова, Долимар, — одобрительно улыбнулся герцог. Он не терпел в общении никаких титулов, кроме «его величество», считая, что только монарх мог быть выше по статусу радэнского посла. Поэтому ко всем остальным он обращался без лишних слов, изредка упоминая титул или должность, предпочитая называть собеседника по имени. Это многих раздражало, но статус высокопоставленного чиновника из Радэна заставлял мириться с этой особенностью общения герцога Лама. — Если вы поручаетесь своим словом, что арест не отразится на торговле и все договоренности останутся в силе, то у меня к вам остается только один вопрос. Сколько времени это продлится?
— Две недели. Это максимальный срок, который я вам могу гарантировать. После этого все договоренности будут пересмотрены человеком, которого поставит король Трэйдор на место канцлера. В этом я даю слово, — сказал Долимар, не моргнув и глазом. Он, как никто другой, понимал истинную важность торговли для страны. — Небольших трудностей нам не избежать, но самое большее через месяц все вернется к привычному для вас объему. Сами понимаете, последует ряд отставок, чистка, одним словом. Что касается военного противостояния с Кразором — могу лишь пообещать, что торговые интересы будут соблюдаться так долго, как это будет в наших силах.
— Благодарю, Долимар! — герцог Лам встал и слегка наклонил голову. По его взгляду Долимар понял, что намек был услышан. Он хотел сказать, чтобы послы подчистили следы по незаконным сделкам и привели дела в порядок, и это ему удалось. — На вашем месте я бы поступил так же. Честь имею.
Лам вышел из кабинета под растерянный взгляд Оттофэ, явно не ожидающего, что он так легко и быстро окажется без поддержки торгового партнера.
— Не расстраивайтесь, барон! — толика злобного удовлетворения все же проскочила в интонации курсоруса. — Радэнцам нет дела до происходящего в мире, вы это
