…Мы начали изучать бродячий планетоид с расстояния в один парсек. Данные с потерянного зонда подтверждались. Аналогия оказалась ложной. Трансформеры не стремились к свету, не искали свободных дешёвых энергий подобно нашей расе. Они предпочитали тьму, глубокий вакуум, температуры, близкие к абсолютному нулю, химически чистые элементы. Их эволюция началась в эпоху протозвёзд и протогалактик, когда ещё не было основы для современной жизни, растущей на остатках сверхновых. Если наши представления о темпах развития организованных систем верны, значит, трансформеры давным-давно достигли пика эволюции – для нас их деятельность сродни действию фундаментальных законов природы и неотличима от него…
…Поганая тварь мучает меня. Она шумно дышит и невнятно ворчит. Я знаю, что снаружи нет никакого движения, нет биологической активности в нашем понимании. Есть только однообразная равнина под звёздным небом, усыпанная фиолетовыми кристаллами. Погибель. Тысячи миров сожраны ею: биосферы уничтожены, ландшафты разрушены, связность прервана, и везде – бесконечные поля фиолетовых кристаллов. Неужели это и есть будущее Вселенной? Неужели наша участь – сгинуть в столкновении с бездушной машиной чуждой природы, являющей торжество энтропии? Мне больно. Я умираю…
…Чем ближе был планетоид, тем больше мы осознавали глубину своих заблуждений. Когда рейдер вышел на орбиту и отстрелил малые планетарные зонды, сомнений не оставалось ни у одного из наблюдателей: наша экспедиция построена на ошибках. Мы ошиблись, когда предположили, что трансформеры защищают принадлежащий им Центр от нашего вторжения. Мы ошиблись, когда сочли их похожими на себя. Мы ошиблись, думая, что погибель – всего лишь оружие. В действительности погибель была сутью и движущей силой противодействия. Погибель создавала трансформеров – подобно тому, как заражённый вирусом организм вырабатывает антитела. Погибель была формой разумной жизни, но настолько древней, что нам нелегко вообразить. Возможно, погибель зародилась в первые миллионы лет после Большого взрыва. Возможно, погибель была архитектором известной нам Вселенной. Возможно, погибель отказывает в праве на существование любой сложной органике. Возможно, нам никогда не найти средства для борьбы с погибелью, и наша цивилизация обречена… Погибель не дала наблюдателям времени на осмысление драматических истин – недра планетоида разверзлись, и в рейдер ударил испепеляющий фонтан из лавы и плазмы…
…Они всегда были сильнее. Даже в наши лучшие времена…
Марс очнулся в кромешной тьме. Было очень холодно. Он лежал на каких-то досках, а рядом ворочалось большое животное. Стараясь двигаться осторожно, Марс пошарил по карманам, нащупал зажигалку, чиркнул кремнём. В неверном свете газового огонька он увидел огромную мохнатую морду и зубастую пасть. Пёс сел на задние лапы, однако не проявлял враждебности. У Олега собаки точно не было. «Куда же меня занесло? – подумал Марс. – Всё из-за мудака Рината. Какого хрена он дал мне марку с Соколовым?»
– Хорошая собачка, – успокаивающе произнёс Марс. – Хорошая. Мы с тобой знакомы? Я, извини, не помню…
Пёс зевнул.
– Как же тебя зовут? – спросил Марс. – Давай я буду звать тебя Зевс? Не знаю, почему, но мне кажется, тебя зовут Зевс.
Пёс не возражал. Шумно дышал, вывалив язык. Вроде завилял хвостом. Зажигалка нагрелась так, что обожгла пальцы. Марс спешно погасил огонь. Встал на колени, оглядываясь и напрягая зрение. Наконец увидел источник света – где-то далеко раскачивалась под порывами ветра лампа, подвешенная на длинном проводе.
– Я пойду, Зевс? – спросил Марс. – Ещё увидимся!
Пёс снова не возражал. Лишь заскулил тихонько, когда Марс сделал первые неуверенные шаги к свету.
Софа
Сóфа опоздала.
Редчайший случай, однако директриса, возглавлявшая традиционное утреннее чаепитие, воспользовалась случаем, чтобы выказать неудовольствие. Интересно, она дома, с мужем и детьми, такая же стерва?
– Мы уже и не чаяли вас увидеть, София, – заявила директриса со змеиной улыбочкой. – Думали, вы на больничный ушли. А вы всего лишь подзадержались. Надеюсь, по уважительной причине?
Софа, конечно же, могла бы высказаться в том духе, что чаепитие, с которого начинался любой день, трудно отнести к рабочему времени, но, конечно же, предпочла оставить своё мнение при себе.
– На шоссе пробка, – сообщила она и мысленно выругала себя за робость, прозвучавшую в оправдании. – Мне пришлось пешком…
– Всегда и везде пробка, – заявила директриса назидательно. – Вся Москва – одна большая пробка. Но, София, вы ведь не первый день в Москве? Могли бы уже научиться рассчитывать маршрут.
– Я останусь вечером, – покорно пролепетала Софа. – Компенсирую сверхурочной работой.
– Обязательно, София! – язвительно поддержала директриса. – Работы и впрямь выше крыши. Напоминаю, что вы ещё не сдали квартальный отчёт. А с нас требуют представить конкретные цифры по перераспределению фондов с начала года. Кроме того, пора писать концепцию по работе с инвалидами, иначе мы пролетим мимо программы Минобра. После обеда зайдёт дьякон Михаил – с ним надо обсудить новую экспозицию читального зала, которую мы собираемся посвятить Храму Успения Пресвятой Богородицы… Да, и ещё! Опять явились макулатурщики. Несут и несут свое старьё. Можно подумать, у нас тут склад утиля! Там книг пятнадцать. Я посмотрела, всякая ерунда. Надо описать, внести в каталоги, определить возрастные ограничения. Всё ясно?
– Да.
– Тогда приступайте!
Софа наконец-то смогла добраться до рабочего места. Пока никто не видит, в сердцах швырнула свою сумку на пол. Но тут же подобрала, украдкой оглянувшись на дверь. Уселась, включила компьютер. Пока загружалась операционная система, Софа горестно размышляла о том, где найти силы, чтобы избавиться от этого ужасающего комплекса гиперответственности, который становится чуть ли не ведущей частью ее натуры, вытесняя здравый смысл. Нельзя давать на себе ездить! Нельзя брать больше, чем можешь тащить! Ведь так и свихнуться недолго! В последнее время Софе и впрямь становилось всё тяжелее тянуть на себе дополнительную «общественную» нагрузку, которую взваливала на неё директриса. Другие сотрудницы библиотеки тоже ныли и жаловались, но Софе казалось, что она у мегеры на особом счету и та специально придумывает ей новые поручения, заставляя сидеть на работе до позднего вечера, а потом ещё и брать недооформленные документы на выходные. Софа возвращалась домой совершенно разбитая, у неё не оставалось сил даже на то, чтобы посмотреть телевизор, – чего уж говорить о личной жизни? А ведь когда-то она мечтала совсем о другом: ей хотелось жить и работать среди книг, которые она почитала с детства; ей мнилось, что здесь она повстречает такого же книголюба, но более серьёзного, солидного, умудрённого жизненным опытом, не краеведа, коих всегда полно при библиотеках. Иногда ей даже представлялась фантастическая сцена. Открывается массивная дверь главного входа, и через порог переступает высокий статный мужчина – не обязательно красавец, просто симпатичный. В руках у него – пышный букет роз. Под восхищённо-завистливыми взглядами сотрудниц он идёт
