…и как в воду глядела, бедняжечка! в минувший понедельник господь ее прибрал, в четверг сеньор Эустакио с Сигизмундом ее похоронили, а уже сегодня Сигизмунд угнал из подъезда правый лифт и повез сеньора Эустакио развеяться. говорят, их видели в городе, Сигизмунд в сбившейся набок шапочке, – сейчас молодые люди носят такие странные шапочки, – и сеньор Эустакио с удочкой Шимано, летят в открытом лифте и хохочут, хохочут…
Лея Любомирская
Магальяенс Са
Когда жена сказала, что, кажется, он прибавил в весе, и не походить ли ему в бассейн или, может быть, побегать в парке, Магальяенс Са едва не ответил ой, кто бы говорил, но удержался – он был воспитанный человек, Магальяенс Са и жену обижать не хотел. Жена его, нестарая еще женщина, когда-то очень недурная собой, а теперь ужасно толстая нездоровой отечной толстотой, полулежала в креслах животом вперед, но дышала неожиданно легко, как ребенок, и детскими казались ее светлые глаза, подпертые рыхлыми сероватыми щеками, и Магальяенс Са, вместо того, чтобы ответить ей грубостью, напустился на идиотские новые веянья, на всех этих скелетообразных актрис и телеведущих и подражающих им старух, целыми днями бегающих на раздутых или иссушенных ногах с подагрическими коленями и огромными, из любой обуви выпирающими артритными суставами. Жена не возражала, она вообще никогда не возражала, к тому же по телевизору начинался один из ее любимых сериалов, и уже прошла вступительная заставка. Магальяенс Са перестал ругать худеющих старух и в который раз подумал, что жене следовало бы поменьше смотреть телевизор. Ему давно стало казаться, что жена его поправляется от телепередач, как другие люди поправляются от хлеба и шоколада. Ела она помалу и без удовольствия, готовила невкусно, зато в телевизор смотрела, как дети смотрят на витрину с пирожными и часто, уставясь в экран, забывала о еде, и шпинатовый суп на маленьком столике перед ее креслом подергивался противной бурой пленкой, а котлеты с рисом остывали так, будто их никогда не разогревали. После сериала начались новости, потом был английский детектив про унылого и неприветливого, но страшно умного полицейского, и больше ни жена, ни Магальяенс Са к теме бега в парке не возвращались.
Через неделю Магальяенс Са зашел к участковому врачу. В отличие от жены, которая к врачам ходила неохотно и только если совсем припрет, Магальяенс Са очень следил за своим здоровьем, мерил давление утром и вечером на обеих руках, ежемесячно сдавал на анализ кровь и мочу и ежегодно делал узи внутренних органов. Мне кажется, спросила участковая, или вы слегка …она замялась, не желая огорчать Магальяенса Са …слегка посолиднели? Магальяенс Са встал со стула, на котором сидел очень прямо, и без слов подошел к весам у стены. Участковая погоняла по грифу облезлую металлическую гирьку. Да, сказала она, вы немного прибавили. Но если вам не мешает…
По пути из поликлиники домой Магальяенс Са завернул в спортивный магазин и купил себе два серых трикотажных, неуловимо похожих на пижаму костюмов и удобные и легкие парусиновые башмаки – он не признавал никаких кроссовок, и как ни уговаривал его продавец, сутулый мальчишка с неоново-зелеными волосами и нездоровой воспаленной кожей, остался непреклонен. Мальчишка-продавец скосил глаза к носу и пытался рассмотреть зреющий на кончике прыщ. Магальяенс Са неподвижно стоял посреди магазина, думая, не нужно ли ему еще чего-нибудь. Кстати, сказал мальчишка и потер уставшие от напряжения глаза, у нас есть недорогие шагомеры. Подсчитывают пройденный вами путь – хоть в шагах, хоть в километрах.
Я купил шагомер, сказал Магальяенс Са жене, буду гулять в парке. Молодец, сказала жена, как здорово ты придумал. Она никогда не говорила я так и знала или а я что тебе говорила, и Магальяенс Са был ей за это признателен. Он разогрел в духовке запеканку, сделал салат с помидорами и покормил жену. Сам запеканки есть не стал, обошелся салатом. Раз уже участковая говорит, что он поправился, надо кушать с осторожностью.
Гулять по парку оказалось мучительно скучно. Магальяенс Са надел новый мягкий спортивный костюм, новые легкие башмаки, застегнул за запястье шагомер, а потом добрый час болтался по аллеям, будто потерявшийся песик в поисках хозяйки. Он совсем было решил, что с него хватит и больше никакой ходьбы, но глянул на шагомер и приятно удивился. Шагомер показывал пять километров восемьсот метров. То есть он каких-то трехсот метров не дошел до замка Палмелы. До замка Палмелы, куда они с женой вот уже год собирались съездить, но отчего-то все никак не могли выкроить время. Магальяенс Са еще разок обошел парк, посмотрел на шагомер и тихонько засмеялся от удовольствия. Он уже давно не считал вечерние часы за настоящее время – вся жизнь происходила днем, а после ужина наступала пустота, вневременье, которое нужно было чем-то заполнить, потому что ложиться спать было еще рано. Ни читать, ни мастерить Магальяенс Са не любил, женины сериалы его не влекли. С год назад он решил, что интересуется футболом, поставил себе в спальне второй телевизор и подписался на спортивные каналы. Но смотреть футбол в одиночку было еще скучнее, чем смотреть сериалы с женой, поэтому после ужина Магальяенс Са выходил на угол, в кафе Манелы, брал там слабенький жидкий кофе «с душком» – с капелькой багасы, – и сидел, пока его не начинало клонить в сон. И вдруг оказалось, что за эти час-полтора можно бог знает куда уйти.
Магальяенс Са купил себе карту, разложил ее на столе и долго рассматривал, поглубже надвинув очки на переносицу – его страшно раздражало, когда очки съезжали к кончику носа. Вначале он подумал, не прогуляться ли ему до испанской границы, но тут в комнате чихнула жена, и его осенило – Фатима. Он пойдет в Фатиму.
До Фатимы, Магальяенс Са подсчитал по карте, было сто сорок восемь километров. Он решил идти только по вечерам, час-полтора, не больше, отмечая на карте докуда дошел, чтобы на следующий день начать движение из этой точки. Жене он ничего не говорил – хотел удивить ее, сказать, вернувшись однажды с прогулки, – поздравь меня, я дошел до Фатимы. Теперь он с нетерпением ждал вечера и после ужина почти бегом бежал к парку. Скучные одинаковые аллеи перестали быть скучными одинаковыми аллеями, теперь это были улицы, тропки, обочины скоростных шоссе и проселочных дорог, по которым Магальяенс Са шел в Фатиму, и он жадно смотрел по сторонам, пытаясь запомнить то поворот на Самора-Коррейя, то кольцевую развязку у Бенавенте, чтобы потом в подробностях рассказать жене. За Сальватерра-де-Магос он шел берегом реки, его
