Дождь очищает.
Может быть, он смоет безумие.
Потому что я больше не знаю, что с этим делать.
Возможно, Финн дошёл до точки, где я уже не в силах ему помочь.
Мысль ужасает, парализует, и я обнаруживаю, что стою у гостевого домика как вкопанная, мои ноги увязли в земле, не в состоянии двигаться, не в силах перенести меня на ещё один шаг вперёд.
Дождь промочил меня насквозь, и с моих волос капает. Зубы начинают стучать, но я по-прежнему не могу пошевелиться. Паника, желание убежать подальше от дома приковали меня к земле. Это безумие, но я всё ещё не могу двигаться. Мои ноги как камни — слишком тяжёлые, чтобы их поднять.
Неожиданно передняя дверь гостевого домика распахивается, и из неё выскакивает Деэр и бежит вниз по каменистой тропинке.
Не говоря ни слова, он накрывает мою голову курткой и заводит меня в свой дом. Его футболка чёрная, шорты чёрные, его глаза чёрные, в то время как он растирает мою руку полотенцем, усаживая меня в кресло в гостиной.
— Что ты делаешь на улице в дождь, Калла? — спрашивает он, массируя мои плечи через махровую ткань. Я опираюсь на него, прижимаюсь лбом к его мышцам, его твёрдости.
Я обожаю его твёрдость.
Он сильный и настоящий, непоколебимый.
— Не знаю, — шепчу я. — Я просто… думаю, мне не хотелось идти домой.
Деэр останавливается, глядя на меня, и в его глазах проносятся сотни эмоций.
— На то есть причина?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Просто я так чувствую.
Внезапное всепоглощающее чувство. Похоронный дом показался зловещим и огромным, и я не могла пойти туда, не тогда, когда над моей головой нависают проблемы Финна, а мама ушла навеки.
— Мы тебя искали, — продолжает он, разглядывая меня и растирая, прогоняя холод с моей кожи.
— Правда? — в замешательстве спрашиваю я. — Но я не очень долго отсутствовала.
Деэр замолкает, и мне кажется, я вижу беспокойство в его глазах, но он быстро его прячет.
— Тебя не было с самого утра, — спокойно говорит он.
А разве ещё не утро?
Я смотрю на настенные часы.
Шесть вечера.
Моё сердце учащённо бьётся, громко и тяжело, когда я смотрю вновь.
Всё так же шесть часов вечера.
Как такое возможно? Я настолько была погружена в беспокойство о Финне, что потеряла счёт времени?
— Мне кажется, я схожу с ума, как мой брат, — выпаливаю я, хватаясь холодными пальцами за тёплые руки Деэра. Его взгляд смягчается, и он останавливается, его ладони такие тёплые, сухие и сильные.
— Ты не сходишь с ума, — уверяет он меня. — Просто тебе слишком со многим пришлось иметь дело. Любой на твоём месте справлялся бы с трудом. Поверь мне.
Любой бы потерял несколько часов своего времени и даже не понял этого?
— А ты? — требую я ответа. — Когда твои родители умерли, сам-то ты с трудом справлялся?
— Конечно, — уверяет меня Деэр, обхватывая мои ладони своими руками. — Как и любой другой. И на твою долю выпало больше, чем обычному человеку. Здесь ты окружена смертью, Калла. Похоронный дом, твоя мама… это тяжело. Давай назовём это так.
Он сидит рядом со мной, и я вдыхаю его, вдыхаю запах мужчины, дождя, безопасности и желания.
Я хочу его.
Вот что я знаю.
Чем больше я нахожусь рядом с ним, тем больше хочу его. Я хочу его уверенность, сексуальность, его плечи, бёдра. Я хочу его поддержки, хочу его голос, я хочу его всего.
Больше всего, чего я когда-либо хотела.
Я протягиваю холодную ладонь, снова проводя по его подбородку, как уже делала в одну из ночей. Хотя на сей раз он не останавливает мою руку. Он не мешает моим пальцам пробегать по его губам, ощущать их мягкость.
Такое чувство, что сейчас в воздухе затрещит электричество и поразит меня своей интенсивностью, но этого не происходит. Оно просто создаёт ток, который бежит от меня к Деэру и обратно, зажигая меня, заставляя испытывать покалывание в тех местах, которые я никогда не ощущала раньше.
Я с трудом сглатываю.
— Поцелуй меня, — шепчу я, жадно глядя в его глаза. Он моргает, потом пристально смотрит на меня и поджимает губы.
— Мне не следует, — тихо и с хрипотцой отвечает он.
— Всё равно поцелуй, — отвечаю я, надеясь, молясь и затаив дыхание.
И он целует.
Он склоняет своё красивое лицо, и его губы опускаются к моим — мягкие, упругие, настоящие. Я вздыхаю в его рот, в мятное дыхание, которое поглощает моё собственное, в поцелуй, который я жаждала в течение многих недель.
Поцелуй кажется настолько утешающим, настолько волнующим, настолько естественным для меня. Целовать его — всё равно что дышать. Поцелуй дарует мне жизнь.
Однако Деэр резко отстраняется, оставляя меня с бешено колотящимся сердцем и прерывистым дыханием, а затем встаёт.
— Мне не следовало этого делать, — бормочет он, унося полотенце в кухню. Я вскакиваю на ноги и бегу за ним.
— Почему нет? — требую я ответа. — Мне восемнадцать, и я точно знаю, чего хочу.
Я хочу тебя.
Но он уже качает головой.
— Ты не знаешь, о чём говоришь, — с сожалением произносит он. — Ты расстроена, и тебе пришлось иметь дело с куда большим, чем многие люди вообще могут справиться. Сейчас не самое подходящее время для этого. Нечестно с моей стороны воспользоваться тобой.
— Ты не… — начинаю я, но он прижимает длинный палец к моим губам.
— Да, — твёрдо произносит он. — Я не могу этого сделать. Не сегодня.
Но он не говорит «никогда».
Я стою неподвижно, моё дыхание прерывистое и неровное. Затем я поворачиваюсь и ухожу, униженная отказом, но так же им и приободрённая.
Потому что он не сказал «никогда».
Он не сказал «никогда», потому что рисует меня по ночам, и поэтому я знаю: он тоже думает обо мне.
Я выхожу за дверь в дождь, не обращая внимания на то, как он окликает меня. Я прямиком иду к дому, сразу проходя в свою комнату, и, после того как сбрасываю одежду вместе с дневником Финна на пол, отправляюсь в душ.
Горячая вода заполняет мои чувства, блокируя воспоминания о его запахе.
Я представляю, как он держит меня за руки, и сильно зажмуриваю глаза.
Он считает себя не тем, что мне нужно, однако нужен мне именно он.
Он отвлекает меня от моей боли. От беспокойства. От страха.
Но даже тогда, когда я размышляю об этом, на меня обрушивается правда того, что он сказал.
Сейчас не самое подходящее время.
Неподходящее время,
