В его объятиях я чувствую себя так уютно, как никогда раньше.
Он мой. Что бы ни случилось, я не могу его потерять.
Страх перед этой потерей, пусть даже и воображаемой, захлёстывает меня, и я сжимаю его крепче.
— Я не могу потерять и тебя тоже, — говорю я ему по-прежнему напряжённым голосом. — Мне жаль, что я не могу держать себя в руках. Обещаю, я справлюсь со всем. Если ты пообещаешь остаться. — Я замолкаю и смотрю на него. — Обещай мне, Деэр.
Он странно смотрит на меня и целует в лоб.
— Обещаю.
Его голос настолько хриплый, что звук ласкает мою кожу. Но этого недостаточно. Дрожащими руками я тянусь к нему, притягиваю к себе, и его рот, горячий и с мятным привкусом, накрывает мой.
Он целует меня так самозабвенно, будто не боится последствий, будто есть только он и я, и вокруг нас нет ничего больше. Нет ни Финна, ни похоронного дома, ни печали.
Есть только Деэр и Калла.
И я вдыхаю это чувство, проскальзывающее через горло, и запираю глубоко внутри сердца.
Деэр начинает отстраняться, но я шёпотом останавливаю его:
— Пожалуйста, не надо. Ты мне нужен. Сделай так, чтобы всё стало хорошо. Пожалуйста. Сделай так, чтобы всё стало хорошо.
Мой шёпот прерывистый и отчаянный, но мне всё равно. Поскольку он помогает мне добиться желаемого. Деэр прижимает меня к себе, его руки ласкают меня повсюду, задерживаясь на бёдрах, руках, рёбрах, груди.
Мои бёдра приподнимаются ему навстречу, сильно вжимаясь в его таз. Но это восхитительное давление, и что-то начинает нарастать и нарастать внутри меня, моля об извержении, крича об освобождении.
— Пожалуйста, — шепчу я ещё раз.
Деэр стонет и снова касается меня, его пальцы находят меня в темноте — длинные, гладкие и прохладные. Я вцепляюсь в его плечи, пытаясь стать всё ближе и ближе, но знаю, что никогда не буду достаточно близко. Даже когда он наконец окажется внутри моего тела, этого будет недостаточно. Потому что я хочу его всего.
Сию же минуту.
Я дёргаю за пуговицу на его джинсах, на рубашке, на манжетах.
И он почти позволяет мне.
Почти.
Но затем, прерывисто вздохнув, он отстраняется.
Я тянусь за ним, но Деэр стряхивает мою руку.
— Дай мне минутку, Кэл.
Я сижу, пытаясь выровнять дыхание, пока он занят тем же самым.
Всё, что я слышу, — лишь наше прерывистое дыхание, пока, наконец, Деэр снова не поглядывает на меня.
— Извини за это.
Я с неверием смотрю на него.
— За что? За то, что потакаешь моим желаниям?
Он качает головой.
— Неужели ты не понимаешь? Ты совершенно вне себя от беспокойства за брата. Ты действительно хочешь заняться сексом в доме ужасов, в то время как переживаешь за Финна?
— Разве это не мне решать? — задаю я вопрос дрожащим голосом, снова пытаясь дотянуться до него, поскольку он нужен мне. Однако он мне не позволяет.
— Нет, — наконец отвечает Деэр. — Не сегодня. Ты не ясно мыслишь.
— Я мыслю достаточно ясно, — твёрдо отвечаю я, но больше не делаю попыток придвинуться к нему. Его лицо полно решимости и непреклонности.
— К чему тебе быть таким джентльменом? — требую я ответа. — Или это британская особенность?
Он посмеивается, находя в себе силы смеяться в такой момент.
— Полагаю, это просто особенность Деэра.
Я закатываю глаза и потираю руки, прогоняя холод.
Он внимательно смотрит на меня.
— Калла, когда мы… это произойдёт не в доме ужасов. Это будет чем-то запоминающимся.
Раздосадованная, я отвожу взгляд.
— Разве не мне выбирать?
Он улыбается, стараясь успокоить меня.
— Я пытаюсь помочь тебе сделать правильный выбор, Кэл. Так пойди же мне навстречу.
Я тоже не могу удержаться от смеха, потому что он пытается мне помочь, несмотря на мои же протесты.
— Большинство парней не упустили бы шанс, несмотря ни на что, — язвительно говорю я, когда мы поднимаемся на ноги.
Деэр медлит, его глаза ох-какие-тёмные.
— Но эти парни не любят тебя. А я люблю.
Я неподвижно застываю, когда до меня доходит смысл его слов.
— Любишь? — выдыхаю я.
Он кивает.
— И с каждым днём всё больше. Ты не похожа ни на кого из встреченных мною людей. Мы не будем с этим спешить, Кэл. Всё хорошее приходит к тем, кто ждёт, помнишь?
И с этими простыми словами все мои проблемы улетучиваются — долой с моих плеч, прочь из груди. Я даже не закатываю глаза на отсылку к кетчупу.
Деэр любит Каллу.
Это невозможно. Но это правда.
Я чувствую лёгкость в сердце и в ногах, когда мы идём обратно к двери, и только когда мы выходим на свет, я замечаю кое-что, что трепещет у перил крыльца.
Красный билет.
Я наклоняюсь и с любопытством хватаю его.
«Quid Quo Pro».
— Это любимая группа Финна, — говорю я Деэру. — Он был на их концерте в ночь смерти мамы.
Я оборачиваюсь и гляжу на него, по мне волной проносится замешательство. Замешательство, а затем понимание.
— И всё-таки он был здесь.
Деэр тянет меня за локоть к ступенькам.
— Ну, сейчас-то его здесь нет.
С этим не поспоришь.
Я засовываю билет в карман, и мы направляемся домой.
33
TRIGENTA TRES
Финн
Холодный дождь хлещет по мне на берегу океана, и ветер дует в лицо.
ИгнорируйИгнорируй.
Так я и делаю. А ещё стараюсь игнорировать голоса. Такова история моей жизни.
Они разбудили меня от короткого сна, и я понял, что должен сделать.
ВремяПочтиПришлоПочтиПораПочтиПочтиПочти.
Да, вынужден согласиться. Время почти пришло.
Я так долго скрывал эту тайну, что она съедает меня живьём, скребётся, стремясь выбраться наружу, и у меня почти не осталось сил сдерживать её.
Крепко сжимаю в руке медальон cвятого Михаила и решительно захожу в воду.
СделайЭтоСделайЭтоСделайЭтоСделайЭтоСделайЭто.
Сделать это.
Я ныряю под воду и плыву вниз. Моя цель на глубине около шести метров, и вода становится мутной, прежде чем я замечаю выцветшую красную краску автомобиля. Я подплываю к нему, кислород уже начинает заканчиваться, и просовываю голову через открытую пассажирскую дверь.
Протянув руку, я вешаю кулон на зеркало заднего вида. Он закручивается в воде, изгибаясь и вращаясь во мгле.
Лицо святого Михаила, кажется, насмехается надо мной.
Защищает меня? Не думаю.
Мои лёгкие начинают гореть и раздуваться, я отталкиваюсь от машины и выныриваю на поверхность. Откашливаюсь, солнце светит в лицо, будто я никуда и не плавал.
Дышать.
Я дышу. Делаю глубокие судорожные вдохи и выхожу из воды на влажный песок пляжа. Оглядываюсь на покрытую зыбью поверхность.
Никто и никогда не узнает, что покоится под водой.
Никто этого не видит.
Но я-то знаю.
Знаю.
Знаю.
Знаю.
А Калла — нет.
34
TRIGENTA QUATUOR
Калла
Когда мы возвращаемся домой, Финн уже в постели. Около минуты я стою в дверях и наблюдаю за ним, как он беспокойно ворочается во сне и постанывает, а по его щеке размазана грязь.
Чем он
