Он пристально смотрит на меня, линии его челюсти в этот момент такие застывшие, а глаза настороженные. И я ловлю себя на том, что мне хочется протянуть руку и погладить шероховатость его щетины.
— Нет, — отвечаю ему я. — Вовсе нет.
Потому что он заставил ту скрытую часть меня сострадать — материнское место, место, которое хочет защитить его от всего, даже если и от меня тоже.
— Что сделал твой отчим?
Мой вопрос скромен в своей простоте, и Деэр снова вздыхает.
— А ты сегодня действительно прожигаешь насквозь своими вопросами.
Я киваю, но не отступаю.
— Мой отчим, к сожалению, был очень похож на свою мать. Очень расчётливую контролирующую особу. Всё должно было быть именно так, как сказал он, а те, кто не подчинялся, подвергались жестокому наказанию.
Я с трудом сглатываю от вида замкнутого выражения на красивом лице Деэра.
— Насколько жестокому?
Он поворачивается и смотрит на меня, его чёрные глаза заглядывают в мою душу.
— Очень жестокому.
Моё сердце сжимается от боли в глазах Деэра. Он думает, что скрывает её, но это не так.
— И поскольку ты был непослушным, предположу, что тебя часто наказывали.
Он кивает и смотрит на море, а я беру его за руку и кручу его кольцо вокруг пальца.
— И никто не вмешивался? Ни твоя мама, ни бабушка?
Деэр удивлённо смотрит на меня.
— Она мне не родная бабушка. И, конечно же, она не стала бы вмешиваться. Она всегда была мной недовольна. И считала, я заслужил всё, что получил и даже больше. А моя мать… она не могла остановить его. Не могла противостоять им обоим. Они были неодолимой силой.
— Почему твоя мама не ушла от него? Если он был таким плохим? — нерешительно спрашиваю я.
— Это не всегда так просто, — устало отвечает он. — Куда бы она пошла? Ей некуда было идти.
Этот разговор становился мрачным, зловещим и пугающим. Я изучаю его лицо, все линии и углы, и крепче сжимаю его руку.
— Ну, теперь, когда твоя мама умерла, ты разорвал отношения с семьёй отчима. И слава богу. Сейчас ты здесь, в Америке, и они больше не могут причинить тебе вред.
Он прерывисто вздыхает, его тонкие пальцы переплетаются с моими.
— Разве?
Я начинаю отвечать, но он перебивает:
— Ты потратила большую часть своих вопросов, Кэл. Мне кажется, у тебя осталась всего парочка.
Я киваю, потому что он прав.
— У меня остался только один вопрос на сегодня, а последний приберегу на потом.
Волнение заставляет моё сердце биться быстрее, адреналин бурлит, бурлит и бурлит в венах, когда я смотрю на него, Адониса, сидящего рядом со мной. Сделай это. Сделай это. Всё в нём трогает моё сердце… его голос, его история, его уязвимость, которую он так старательно пытается скрыть. Всё это. Я хочу его. Всего его.
— Ты был таким джентльменом, — начинаю я прежде, чем теряю присутствие духа. — И это чертовски сексуально, признаю. Ты сексуальный. И красивый. И я хочу стать ближе к тебе, Деэр. Хочу этого больше всего на свете.
Деэр сглатывает. Я вижу, как движется его горло, вижу, как он сжимает ногу длинными пальцами.
— И? — нерешительно спрашивает он. — Какой у тебя вопрос? — Он вновь сглатывает.
— Будь со мной, — прошу я его. — Сегодня. Прямо сейчас. Здесь, где только мы вдвоём. Пожалуйста.
Деэр закрывает глаза, и его лицо заливают солнечные лучи.
— Это не вопрос, — мягко говорит он. Но его руки так крепко сжимают ноги, что белеют костяшки пальцев.
Я придвигаюсь ближе, ближе и ближе. Пока моё бедро не прижимается к его, и я расцепляю его пальцы, сжимающие голень. Опершись на наши переплетённые руки, целую его в шею, начиная от основания, и медленно и нежно прокладываю дорожку к его уху.
— Ты будешь со мной? Сегодня? — шепчу я ему на ухо. На этом последнем хриплом слове я отпускаю его руку и скольжу ладонью вдоль внутренней поверхности его бедра. Чувствую, как он твердеет под моими пальцами, пульсирует сквозь джинсы.
Он закрывает глаза, и я крепче сжимаю пальцы, усиливая хватку.
— Не надо, — шепчет Деэр. Его голос хриплый и такой сексуальный.
— Это не ответ, — говорю я, поглаживая его через джинсы. Волна женской энергии пронзает меня, приподнимая, толкая вперёд, пока мои собственные гормоны не взрываются и затуманивают мысли.
— Я хочу тебя, Деэр, — страстно говорю я ему, и вся логика и разум покидают меня. А потом целую его, прижимаясь к нему всем телом и погружая язык в его горячий рот. Деэр вытягивает руки и приподнимает меня, пока я не оказываюсь верхом на нём, и я чувствую его твёрдость, его упругость, прижимающуюся между моих ног.
Он твёрдый из-за меня.
Я с трудом сглатываю, вбирая его стон и проглатывая.
— Ты не знаешь, чего хочешь, — шепчет он в мою шею.
— Знаю, — тихо настаиваю я, покачиваясь на его коленях, прижимаясь своими бёдрами к его, создавая острое, восхитительное трение. — Я всегда хотела тебя.
Деэр отстраняется, его тёмные глаза из полуопущенных век горят желанием. Тепло наполняет меня, увлажняя мои трусики, и я теснее прижимаюсь к нему.
— Ты уверена?
— Да. — Мой ответ прост.
Зарычав, Деэр сгребает меня в охапку и уносит вниз по полуострову, туда, где мягкая почва. Он укладывает меня на землю, становясь на колени передо мной, великолепно освещённый со спины.
— Я не должен, — колеблется он.
— Должен, — говорю я, хватая и привлекая его к себе.
Его вес ощущается восхитительно и идеально, и его тело сливается с моим, будто мы одно целое, и мы переплетаемся вместе, отчаянно стремясь стать ближе.
Его язык находит мой, а пальцы исследуют моё тело, каждый сантиметр, каждое укромное местечко. Я выгибаюсь навстречу ему, когда он дотрагивается до меня там, где я жажду его больше всего.
— Пожалуйста, — тихо прошу я со срывающимся вздохом. Деэр улыбается мне в губы, зная, какое воздействие оказывает на меня, зная и обожая это.
Он наклоняется вперёд и прижимается лбом к моему лбу, и мы настолько близки, что я чувствую, как его дыхание смешивается с моим, а его руки творят абсолютное волшебство. Наслаждение накатывает на меня, подобно волнам на берег, и я лишаюсь всех осознанных мыслей, и инстинкт берёт верх.
Я дёргаю его джинсы, расстёгивая и стаскивая их, и вот он уже ничем не прикрытый в моей руке, длинный, толстый и обнажённый.
Я не могу дышать.
Не могу думать.
Я могу только двигаться.
Я скольжу рукой вдоль его длины, мягко,
