Когда в очередной раз громыхнула дверь, я уже присмирел. Внешне. Выглядел спокойным. И при виде Земянского наступил себе на горло, даже губы не разлепил, чтобы послать в его сторону плевок или мат. Закашлялся:
— Позвонить дай.
— Кому, Бесов?
— Маме, представь себе. Она будет переживать, а ей сейчас нельзя.
Земянский довольно прокрутил мой телефон в своих пальцах.
— Звонок маме. Громкая связь. Без глупостей.
— Это я уже понял. И сдохнуть мне как-то совсем не хочется.
После нескольких гудков мама ответила:
— Рома, солнце! Давно тебя не было слышно. Я тебе звонила несколько раз, но ты не поднимал трубку.
— Привет, ма. Извини. Я был занят, столько всего навалилось.
Кашель сам рвался из горла. Мама обеспокоенно спросила:
— Ты простыл? Где ты сейчас? Звук очень гулкий…
— Немного застудил горло. Ничего страшного. Я тут решаю один вопрос, приходится…
— Это из-за склада, да? По местному каналу говорили, что поджог.
Я медленно поднял глаза на Земянского. Тот согласно кивнул. Невозмутимо. Якобы ничего страшного не произошло. Как будто он не отобрал у меня любимую девушку и не уничтожил мой бизнес. Дело небольшое, но приносящее стабильный хороший доход.
— Не хотел тебе говорить, чтобы ты не расстраивалась.
Мама всхлипнула:
— Ром, а что теперь делать будешь?
— Да ничего страшного, ма. У меня всё застраховано.
Нагло соврал. Ничего я, блядь, не страховал.
— Да?
— Да, мам. Страховая компания возместит убыток, а с заказчиками я как-нибудь договорюсь. Форс-мажор, как-никак.
— Хорошо, если решится. Ты столько трудился, чтобы добиться всего!.. Приедете к нам в гости, как разберёшься со всем этим?
— Приеду, обязательно. Сейчас решу один важный вопрос. Потом приеду.
— Один? А девушка?
— Ма, мне сейчас не до личной жизни. Столько навалилось, надо разгрести. Потом поговорим, хорошо?..
— Ладно, Рома. Не буду тебя отвлекать. Целую.
— Целую, ма. Не переживай. У меня всё под контролем.
Земянский нажал на отбой. Я размял шею и усмехнулся:
— А как же мирное решение вопросов? Я уже насиделся, застудил лёгкие и не хочу отморозить себе ещё и яйца.
— К поджогу твоего склада я не имею никакого отношения. Это Тахиров подсуетился. Быстрее, чем я смог его остановить. Я не приветствую такие методы. Тахиров по старой привычке прёт напролом.
— Громит прилавки конкурентов? — усмехнулся я, — впрочем, мне плевать. Отстёгивай.
— Остыл?
— Более чем. Что ты хотел мне предложить?
— Быстро.
— Думаешь, у меня теперь есть время миндальничать? У меня не такие большие связи и капитал, как у тебя или Тахирова. Для вас это ерунда, может быть. А для меня — крах.
— Почему же ерунда? Я тебя прекрасно понимаю. Нельзя подняться, ни разу не упав.
— Главное, не расшибиться в лепёшку.
Именно. Сегодня ты удивительно благоразумен, Бесов.
— Я всегда благоразумен.
— Да? У Тахирова сложилось другое мнение.
— И где он сейчас? Или мне нужно договариваться ещё и с ним? Ладно, отстёгивай браслеты. Мне уже ничего не хочется, кроме того, чтобы посидеть в тепле и выпить.
— Совсем ничего? Только вчера плевался в меня, требовал, чтобы я свою будущую жену тебе отдал?
Земянский пристально смотрел на меня, словно он был сверхчувствительным полиграфом, а я — неисправимым лжецом. Да. Я лжец. Заставляю себя усмехнуться, причмокнув губами:
— Хорошая девочка, горячая.
По лицу Земянского пробегает какая-то тень. Ревность, что ли? Или просто досада на то, что ему не только не дают, но даже видеть не хотят? Лишь бы эта падаль не попыталась применить к Снежинке силу. Пульс начинает бешено биться в висках, злость заслоняет всё чёрным туманом. Убью. Если узнаю, что он тронул Снежинку против её воли, убью.
Но вместо этого говорю:
— Хорошая девочка, но я найду себе другую, посговорчивее. Эту пришлось долго уламывать. Капризная стервочка, хоть и красивая. И очень проблемная, как выяснилось…
— Какая чёткая характеристика.
Земянский кидает в мою сторону маленький ключ. Я подталкиваю его к себе носком туфли, говоря:
— Я привык смотреть в глаза правде.
Я расстёгиваю браслеты и встаю вытягиваясь. Затёкшее тело хрустит всеми суставами. Делаю несколько шагов в направлении Земянского. Тот стоит спокойно, расслабленно, но пеленгует каждое моё движение, а в проёме открытой двери маячит ещё кто-то. Глупо было думать, что Земянский остался бы со мной один на один. Заставляю себя стоять на месте, собирая всё своё терпение в кулак. Теперь мне понадобится очень много терпения. И наглости.
— Дальше что? Могу спокойно выйти?
— Выходи, — кивает в сторону двери Земянский, — с некоторыми условиями.
— С какими?
— Снежана. К ней ты и близко не подходишь.
Я смеюсь:
— Нет, спасибо. Разбирайтесь сами. Совет да любовь, как говорится. Сериал «Укрощение строптивой», второй сезон. А поджог склада мне кто возместит? Я довольно быстро отступился. Думаешь, так же быстро получится вернуть утраченное?.. Пойти к Тахирову и предъявить убытки?
— Я уже предъявил, — холодно улыбается Земянский, — совсем скоро ты отправишься загорать, нежиться на белом песочке. В качестве моральной компенсации.
— Мора-а-альной, — тяну я, — а как насчёт материальной?
— Увы… Скажи спасибо за то, что с тобой разговариваю я, а не Тахиров.
— А ты подумай, Земянский. Мне теперь заниматься нечем, как видишь, готов перепрофилироваться. Расторопный, схватываю на лету.
— Наглый ты, Бесов.
— Приходится. Я родился без золотой ложки во рту. Жизнь не остановилась, надо идти дальше.
— Вернёшься — поговорим.
Глава 37. Снежана
